Серая мышка и хищник

Полина Круглова

Серая мышка и хищник

Он не мог отвести взгляд от этой девушки. Он был поражен сам себе, своей реакции на какую-то незнакомую девушку. Он! Который не то, что отрицал любовь с первого взгляда, он высмеивал само понятие любви, отрицая ее существование в принципе. Любовь? При чем тут вообще любовь!?

Он уже выходил из бизнес-центра, успешно закончив встречу с клиентом, когда в крутящихся дверях пропустил вперед девушку. Это было скорее рефлекторно — ну, женщин надо пропускать — это еще прописные истины со школьной скамьи. Обычно он не глядя по сторонам, и не обращая внимания на людей, шел к своей машине. Не то чтобы не обращал внимания, краем глаза он фиксировал любые передвижения, это был опыт, наработанный годами, выработанный до уровня инстинкта, но люди в его мозгу воспринимались скорее как шахматные фигуры, расстановку и любое передвижение которых он должен был проанализировать для принятия дальнейших решений. И почему-то именно сейчас он бросил взгляд сквозь стекло на ничем не примечательную девушку. Почему он поднял глаза? Почему сконцентрировал свое внимание именно на ней? Но факт оставался фактом: взгляд его остановился именно на ней и он уже не смог выпустить ее из виду.

Никогда ничего подобного с ним не случалось и теперь он был настолько поражен своим поведением, своей реакцией, что решил понаблюдать за этой девушкой — что могло привлечь его внимание? Что могло его ТАК зацепить? Нужно разложить по полочкам, проанализировать ситуацию.

В ней не было ничего примечательного. Ни-че-го! Каштановые волосы завязаны в нетугой узел на затылке, так что получалось ощущение растрепанности, не той искусственной растрепанности, к которой стремились модницы, отдавая бешеные деньги парикмахерам за стрижки, все более и более напоминавшие неухоженность, эта растрепанность была такая естественная, такая гармоничная всему облику девушки. На вид ей было 25–27. Скромный наряд среднестатистической городской жительницы, удобная добротная обувь, с претензией на элегантность, но не очень дорогая. Темно-синие брюки со стрелочками — наверняка в офисе на спинке стула у нее висит такой же пиджак. Бежевая короткая куртка, облегающая ее фигуру, и большой шарф, в который она закутывала подбородок, трогательным жестом поддерживая его у лица, закрываясь от пронизывающего октябрьского ветра. Минимум косметики на лице, большие выразительные глаза, которые она практически не поднимала от земли, глядя себе под ноги. Прямой небольшой нос, чуть припухлые средней величины губы, красивый овал лица — в общем и целом, она была мила, но не более того. Так что же остановило его взгляд? Наверняка, его подсознание заметило что-то, но теперь он не мог сообразить, что это было. Что-то было в этой незнакомке! Что-то спрятанное глубоко внутри, что-то скрытое под сереньким видом.

Она подошла к микроавтобусу, очевидно развозившему работников компании по домам, села на свое место (она не искала его глазами, сразу направилась к нему, значит это место было закреплено за ней), достала из сумки бук-ридер и в момент, когда она включала его, вдруг подняла голову и посмотрела в окно, прямо ему в глаза. Совпадение? Почему для того, чтобы бросить взгляд в пространство мы выбираем именно эту точку, а не какую-нибудь другую? Почему именно в эту долю секунды? Как произошло, что взгляды именно этих таких разных людей встретились, пройдя, как лучи лазера, сквозь мокрое стекло, все покрытое каплями дождя, которые рывками текли вниз, то сталкиваясь, сливаясь вместе, то неожиданно расходясь в стороны, каплями дождя, так похожими на слезы! Отчего эти взгляды достигли самых глубин душ, разлившись там светлым теплом, оставив там сладкое клеймо-напоминание о себе?

Как будто сморгнув наваждение, она вернулась в реальность, осознав, что какой-то незнакомец смотрит на нее сквозь окно, быстро отвела взгляд и уткнулась в книгу, и больше не поднимала головы, даже тогда, когда микроавтобус тронулась, набирая скорость.

А он так и продолжал стоять, прикованный ее взглядом. Этот взгляд поразил его, пригвоздил, приковал. Как в дешевом бульварном романе: «поразил в самое средце», тьфу! Он поморщился от отвращения к себе. Мало что ли девушек вокруг, красивых и интересных, и готовых выполнять любые его прихоти! Он передернул плечами, как будто сбрасывая оцепенение, и пошел к стоянке, где припарковал свою машину.

Три дня она не выходила у него из головы, пока он не решил понаблюдать за ней, узнать, чем она живет, чем занимается, раскопать какие-нибудь грязные тайны (уж на это он мастер), тайны, которые развенчают ее светлый образ в его глазах. Он криво усмехнулся. Чистота! Вот, наверное, чем она его зацепила. Слишком чистенькая девушка! Такой в Москве не место. Значит, не такая уж она и чистая. Надо только копнуть поглубже.

Через пару недель он знал о ней практически все. Кроме анкетных данных, он знал, что она крайне пунктуальна, никогда не опаздывает, следит за внешним видом, хотя старается выглядеть среднестатистически, то есть не привлекать внимания, несмотря на это окружающие как будто чувствовали ее внутреннюю силу, с ней советовались, обсуждали проблемы, с удовольствием разговаривали, она умела поддерживать разговор, но никогда никто из мужчин не заигрывал с ней, никто из женщин не болтал с ней о пустяках. У нее не было ни молодого человека, ни подруги. Вечера она проводила либо у себя в комнате кампуса, предоставлявшегося ей компанией, в которой она работала, либо в тренажерном зале кампуса. Практически никаких покупок. В выходные поход в театр в одиночестве и шоколадный десерт с бокалом красного вина в ресторанчике с блаженной улыбкой на лице — очевидно, это единственная радость, которую она себе позволяла. Все остальное время — ни улыбки, никаких чувств на лице, никаких взглядов по сторонам, она ничего не искала, ничего не выставляла напоказ, наоборот, она оградила себя от жизни, заперлась в своем мирке наедине с книгами, которые читала постоянно — в микроавтобусе из кампуса в офис и обратно, по выходным даже в метро и в маршрутке. Он был разочарован, никаких тайн и скелетов в шкафу, он был уже готов тайком пробраться в ее квартирку в кампусе, чтобы посмотреть чем она дышит, но вовремя остановил себя — это переходило все допустимые границы. Вламываться в дом к ничего не подозревающему человеку, просто прохожему с улицы — Андрей, ты сходишь с ума!

Несколько дней еще он попытался окунуться в работу с головой, но мысли о ней все равно не оставляли его, что бы он ни делал. И тогда он устал бороться с собой, к тому же не видя причин, почему собственно нужно отрицать его живой интерес к этой девушке. Ну понравилась ему первая встречная! Почему не познакомится с ней. Наверняка, она окажется какой-нибудь забитой деревенщиной, пустышкой, и его интерес быстренько пропадет, как было уже не раз. Вздохнув с облегчением от принятого наконец-то решения, он повернулся на другой бок и наконец-то спокойно заснул.

Она открыла глаза и первое, что увидела, подушка-собака, такая мягкая и теплая. Ее любимая подушка, с которой практически не расставалась, таскала ее за собой везде и всюду. Улыбнулась, потянувшись после сна. Так не хотелось вылезать из теплого гнездышка постели. Все усилия ушли на то, чтобы не думать, как будет зябко выходить из душа — бррр… Ну еще 5 минут, ну пожалуйста, попросила у себя кусочек драгоценного времени, перевернулась на другую сторону, уютно закопавшись в теплое одеяло. Нет, глаза снова открылись. Надо вставать, надо придерживаться графика. Если нарушить его хоть раз, все полетит в тартарары, весь отлаженный ритм жизни, который она усиленно поддерживала, цепляясь за него, потому что это все, что было у нее в жизни. Нельзя, нельзя допускать такие мысли, нельзя тонуть в жалости к себе, иначе можно опуститься на самое дно, а там можно запутаться в тине и уже не успеть выплыть на поверхность, воздуха может не хватить. Так что шевелимся, бодрим тело и лицо, а душа… душу тоже прикроем макияжем, чтобы не бросалась в глаза. Чтобы не успеть передумать, она быстро встала с кровати, скользнув ногами в мягкие тапочки-собачки, прошлепала в ванную. Теплые струи придали бодрости, специально не сделала воду погорячее, чтобы снова не захотелось в постельку — тут же похвалила себя за силу воли, вот молодец! Только кому это нужно… Стоп! Возвращаемся к струям воды, выключаем воду, чтобы долго не нежиться, нечего себя жалеть, собраться и с улыбкой встретить новый день! Она завернулась в большой теплый халат, прошла в комнату, села подкраситься. Полчаса и она полностью готова к выходу. Захлопнула дверь квартирки и, кутаясь в большой теплый шарф, выбежала из блока кампуса. И только сейчас вспомнила, что забыла позавтракать, а для этого надо было заварить овсянку, а она тут жалела себя вместо этого. Придется в бизнес-центре купить что-нибудь на завтрак, что выльется не просто в копеечку, а в полцарства. Октябрьский ветер растрепал волосы, завязанные узлом на затылке. Скорее бы нырнуть в тепло микроавтобуса. Правда, вместо того чтобы уткнуться в бук-ридер, придется поговорить с Назимом-водителем, он хороший человек, но уж больно разговорчивый, и все время норовит ее в разговор втянуть. Так и получилось. Пришлось выслушивать его разглагольствования по поводу мерзкой погоды, дождя, который то ли был то ли нет ночью, завтрака, который обязательно нужен и т. д.