Страница 15 из 41
П.С.Джеллико увидел движение глаз Диппи, моргнул и потёр свои собственные. Но когда он снова посмотрел за стекло, Диппи уставился прямо перед собой, а на самом деле — в упор на полицейского. Распадающиеся, похожие на рыхлое тесто щеки и выпученные, налитые кровью глаза Диппи произвели на констебля столь шокирующее впечатление, что он невольно отступил.
Констебль надеялся, что никто этого не заметил. У него появилось искушение пойти к мистеру Раммиджу и потребовать, чтобы он убрал из витрины кошмарное чучело, как представляющее опасность для уличного движения. Может, это новая мода такая, но, если чучело увидит нервная лошадь, это может стать причиной несчастного случая.
Однако мистер Раммидж уже скрылся в своём магазине и запер дверь. П.С.Джеллико проверил прочность замков, надвинул плотнее шлем на вспотевшую голову и, покинув пустую улицу, направился к Блэкфайерс-роуд со скоростью пять километров в час.
— Слава богу, ушёл! — выдохнул Бенни. — Но что же там вытворял старый хрыч Диппи?
— Может, он нам семафорил, подавал знаки руками, — предположил Громобой. — Он изобразил X, и Т, и 3, а потом Ф.
— По буквам понять невозможно, — покачал головой Бенни. — Хорошо бы, Раммидж погасил проклятые фонари. Тогда Диппи мог бы улизнуть и открыть нам двери. А где Брайди? Сдаётся мне, ни на кого из вас нельзя положиться!
На самом деле Брайди была ужасно занята. Она с Шарки Бобом расследовала другую тайну: почему двое типов, даже трое, если считать француза, охотились за манекеном?
— Мне кажется, Шарки, — сказала она, — что тайком от Громобоя они что-то спрятали в чучеле.
— Может, брюльянты, — сказал Шарки.
— Ага, может. Потому что само по себе оно ничего не стоит. Вот я и решила разобрать его и обыскать.
Они поднялись наверх, втащив за собой манекен. Остальные члены семьи собрались в кухне, где дядя Пэдди свистел на боцманской дудке, а мистер Свини играл на скрипке, благодаря чему спальня, которую Брайди делила с пятью другими детьми, на время опустела.
Она поставила на комод подсвечник и положила манекен на кровать. Он порядком истрепался из-за перенесённых приключений и вовсе не казался красивым, приходилось это признать.
— Сними с него костюм, — предложил Шарки.
— Ага, сниму. А что ты там ешь?
— Ухо от него, — ответил Шарки. — Отвалилось прямо мне в руку.
— А что твоя рука делала с его ухом?
— Я дёрнул его. — Шарки Боб отличался исключительным простодушием.
— О, ради бога… Ладно, ешь. Надеюсь, это тебе не повредит, ты уже столько всякой дряни напихал в свою утробу. Ну-ка, отойди. Попробую обыскать его одежду так, чтобы она не истрепалась окончательно.
Довольно чавкая восковым ухом, Шарки уселся на другом краю матраца и смотрел, как Брайди сражается с костюмом манекена. Она тщательно прощупала его, обыскала карманы, но обнаружила только бумажный пакетик, в котором некогда лежали карамельки. Она отдала пакетик Шарки, чтобы тот его понюхал.
Потом она принялась обыскивать длинные колбасообразные руки и ноги манекена. В одной ноге нашлась половина репы, а в другой — кусок верёвки, завязанной замысловатым морским узлом. Она узнала одну из верёвок Громобоя, которые он использовал, когда подумывал выучиться на циркового артиста, умеющего освобождаться от любых пут и цепей. Команда по сорок минут завязывала на нём узлы, а он потом три с половиной часа выпутывался из них, что, как сказал Бенни, пожалуй, многовато. Кого из зрителей мюзик-холла заставишь так долго смотреть на тужащийся и хрюкающий клубок бечёвок? Громобой устал от трюков и выбросил верёвку, а теперь она нашлась. Но даже Бенни не пришло бы в голову, что банды обезумевших охотников за морскими узлами станут предпринимать отчаянные усилия, чтобы украсть кусок шпагата.
Брайди отшвырнула верёвку с узлами в угол и продолжила хирургическую операцию.
— Поищи у него в пузе, — подсказал Шарки Боб. — Бьюсь об заклад, у него в пузе брюльянты. Я бы спрятал их именно в пузе.
— Да ты там всё прячешь, Шарки.
— Ага, — промычал он.
Но в животе оказалась только солома, так же как и в груди, и в рукавах. К тому времени, когда девочка добралась до шеи, вся спальня была усеяна пучками сена, соломы, кукурузными стеблями и клочками мешковины. Только голова, насаженная на ручку от метлы, укоризненно глазела на них единственным оставшимся, налитым кровью глазом.
Глядя на голову чучела, Брайди озадаченно почесала в собственном затылке.
Затем она оторвала второе ухо, до которого Шарки ещё не успел добраться, и стала вертеть его так и сяк перед глазами. Ухо, сделанное из загадочного вещества, словно смешанного с сажей, было мягкое, но не липкое, к тому же оно издавало запах. Или это ей показалось?
Брайди понюхала ухо. Запах действительно имелся, довольно сильный и при этом приятный. Даже очень приятный. Неудивительно, что собаки слетались на чучело, как мухи на мёд… Чем больше оно тёрла ухо пальцем, тем сильнее и приятнее оно пахло.
— Интересно… — протянула Брайди. — Не может же оно… Я не думаю…
Внезапно словно свет вспыхнул у неё в голове. Она прилепила ухо на прежнее место и хлопнула в ладоши.
— Пойдём, Шарки! — воскликнула она. — Я догадалась! Я знаю, за чем они охотятся!
И она запихнула голову с усами из конского волоса и кровавым глазом в холщовую сумку, сдёрнула Шарки с кровати и ринулась вниз по лестнице.
«ОНО НА МЕНЯ КРИЧАЛО!»
В это время ребята в переулке напротив магазина Раммиджа уже прыгали от нетерпения. Диппи не мог выбраться из витрины, пока на него глазели, а витрина, как магнит, притягивала к себе взгляды всех, кто проходил мимо.
В том числе и собак. Пёс с сомнительной родословной по кличке Рэгс, принадлежавший бакалейщику Фреду Хипкиссу, остановился, чтобы обнюхать фонарный столб, и встретился взглядом с Диппи. Дворняга отпрянула назад, вся её шелудивая шерсть встала дыбом, из горла вырвалось глухое рычание, и псина стала подкрадываться к витрине. Пережив напряжённую борьбу с икотой и сражение с осой, Диппи ужасно захотел спать, клюнул носом, едва не упал со стула и неожиданно встрепенулся. Рэгс разъярился. Без сомнения, ужасное существо за стеклом вызывало его на бой истошным лаем пёс снова и снова бросался на витрину, падал, но раз за разом поднимался и в бешенстве продолжал атаку. Бенни управился с дворнягой быстро: перебежал улицу, заарканил Рэгса верёвкой Громобоя и оттащил его подальше.
Следующая трудность подоспела в лице молодого человека по имени Эрнест и его лучшей подружки Этель. Они брели по улице, словно во сне, то и дело останавливаясь, чтобы посмотреть друг на друга и вздохнуть. Наконец они остановились напротив витрины магазина, пристально глядя друг другу в глаза. Команда на цыпочках пересекла улицу и укрылась за ближайшим эркером.
— О Эрнест, — вздохнула Этель.
— О Этель, — пробормотал Эрнест.
— Ты любишь меня, Эрнест?
— О да!
— Как сильно ты меня любишь?
— О… очень сильно. Очень.
— Ты спас бы меня из горящего дома?
— Непременно!
— А что ещё ты мог бы для меня сделать, Эрнест?
— Я бы…
Последовала пауза.
— Так что же?
— Этель, видишь тот манекен в витрине?
Команда в испуге замерла. Этель приподняла голову с плеча Эрнеста.
— А что с ним? — спросила она.
— Перчатки на нём точь-в-точь такие же, как те, что я видел в магазине Уайтли.
— И это всё? Тебя больше интересуют перчатки, чем я! Не знаю, зачем я с тобой вожусь, ведь ты совсем меня не любишь!
— Люблю! Люблю! Честно!
— Итак, что бы ты для меня сделал?
— Я… Я… Этель, я бы переплыл самую бурную реку в мире!
— А что ещё?
— Я… Я пробежал бы тысячу километров босиком!
— А ещё?
— Я убил бы десяток львов голыми руками!
— О Эрнест! — томно вздохнула Этель. — А когда я увижу тебя снова?
— Ну, я приду во вторник, если дождя не будет.