Страница 20 из 88
И вот сегодня, в этот прохладный октябрьский вечер, в величавый час заката, тайна приблизилась, сделалась более осязательной, продолжая в то же время оставаться тайной. Когда самка стояла возле озера и позвала самца, она смутно боялась, что на зов ее может явиться кто-нибудь другой вместо мужа. Но на зов явился самец, внезапно подкравшись к ней, без малейшего шума, и словно опасаясь, что кто-нибудь поджидает его в засаде, чтобы преградить ему путь. Темная высокая фигура его, словно тень, выросла рядом с нею, как только первые звуки ее призыва нарушили тишину безмолвной пустыни. И вот, когда они стояли таким образом, прижавшись мордами друг к другу и как бы советуясь о чем-то, мимо них промчался красно-бурый олень, такой решительный обычно и такой испуганный, растерянный теперь. Совещание лосей было прервано появлением этого перепуганного оленя. Лосиха со страхом уставилась на убегавшего оленя, приняв его за вестника несчастья.
Не успели еще лоси опомниться от ужаса, охватившего их при виде промчавшегося мимо оленя, как из кустов вынырнула лисица. Увидя лосей, поглощенных разговором друг с другом и не опасавшихся, по-видимому, того, что высокие темные фигуры их ясно видны возле озера, она осторожно приблизилась к берегу и уселась в каких-нибудь двенадцати футах от них. Проницательные глазки ее зорко всматривались в них. Они так спокойны и так сильны. Быть может, ей следует стать под их защиту? В другое время лоси непременно возмутились бы ее непрошенным появлением и прогнали бы ее прочь, но сегодня им было не до нее, и она скоро поняла, что здесь ей нечего ждать помощи. С тревогой оглянулась она через плечо на темнеющий ряд сосен, откуда она только что вышла, медленно поднялась на ноги и, окинув презрительным взглядом стоявших на берегу лосей, направилась вдоль озера. Умные глаза лосей, следивших за ее удалением, увидели, как она, поравнявшись с густыми зарослями ивы, вытянулась вдруг во всю длину и понеслась отчаянным галопом. Внезапный побег такого умного животного, как лиса, еще больше увеличил и без того уже страшное волнение лосей. Много видели они лисиц, но никогда не видали, чтобы хоть одна из них вела себя так странно, как эта. Чего ей нужно было от них? Почему она с таким заискивающим видом смотрела на них? Почему так стремительно убежала? Мурашки забегали у них по телу, и они, прижавшись ближе друг к другу и повернувшись задом к озеру, уставились в темную чащу, куда так странно смотрела убежавшая лиса. Там жили они среди этих темнеющих сосен и елей, там так часто отдыхали, а теперь смотрели туда с недоумением и подозрением. Какую засаду готовили им безмолвные тени?
Зоркие глаза лосей ничего не увидели. Зато большие чуткие уши их, поднятые вверх, уловили едва слышные звуки, нарушившие вдруг безмолвную тишину вечера. Звуки напоминали топот множества ног. Вслед за этими звуками замелькали там и сям среди чернеющих теней чащи бледно-зеленые огоньки, которые, быть может, были глазами. И наконец чуть заметное дыхание ветерка принесло вместе с запахами леса какой-то новый запах, незнакомый, но зловещий. Запах этот грозил им чем-то. Со страхом и гневом попятились они медленно бок о бок в воду, не спуская глаз с чащи леса. Сделав неожиданно быстрый поворот, они бросились в подернутую оранжевым отблеском воду и направились к противоположному берегу, чтобы искать себе там убежище.
II
Стая состояла из восьми исполинских волков и еще одного, поменьше и постройнее остальных. Никогда в восточных пустынях Северной Америки не встречались такие волки, как эти восемь. Такие великаны водятся только в дремучих лесах Аляски. Длинномордые, широкоголовые, они наделены были такой силой, что одним ударом челюстей могли перекусить горло самки карибу и на всем скаку свалить ее на землю. Но дело в том, что они никогда не видели ни Аляски, ни карибу, ни стремительных потоков, текущих к северу, ни покрытых вечным снегом гор. Родина их находилась к югу от реки Св. Лаврентия, в небольших и знакомых людям лесах Северного Вермонта, откуда они перекочевали на северо-восток, отыскивая обширные и пустынные леса.
Появление на востоке большой и зловещей стаи совершилось так.
Несколько лет тому назад из кочующего зверинца, посетившего городок в Северном Вермонте, убежал огромный волк. За ним охотились с криком и гиканьем в течение нескольких дней. Но он был умен. Он до тех пор несся во весь опор, пока не оставил преследователей далеко за собой и пока не добрался наконец до дремучего леса, в котором мог найти себе убежище. Здесь он охотился очень осторожно, нападая только на косуль, зайцев и другую дичь и строго воздерживаясь от охоты на тех животных, которые, по его мнению, находились под покровительством человека. Благодаря такой осмотрительности люди не подозревали о его существовании. Он случайно встретился вблизи одной деревни с длинномордой, похожей на волка собакой. Ему удалось заставить ее бросить своих хозяев и начать свободную жизнь, к которой она всегда питала смутное влечение. Собака стала охотиться вместе с ним и скоро принесла ему двух щенков, которые выросли такими же огромными и дикими, как их вожак, но далеко не такими умными, как он, хотя были гораздо злее отца. Они повиновались своему вожаку потому, что боялись его и чувствовали над собой его превосходство. Когда же наступило холодное время и дичь сделалась более редкой, они не могли устоять против искушения поохотиться по соседству с поселками и привлекли на себя внимание людей. Они стащили нескольких отставших от стада телок и овец. Поселенцы расстреляли нескольких ни в чем не повинных собак, которых подозревали в совершении этой кражи. Мудрый вожак приказал тогда строго-настрого собраться всей стае и увел ее на восток.
Путешествие это оказалось очень продолжительным и сопровождалось многими опасностями. Временами им попадалась одна только мелкая дичь, и стая сильно голодала. Временами им долго не встречались леса, под прикрытием которых было безопаснее путешествовать, а временами голод вынуждал их нападать на деревенские стада. Поселенцы преследовали их с целой сворой собак, с ружьями и проклятиями, приучив таким способом к осторожности самых буйных из стаи. Некоторые из волков навсегда унесли с собой пули в собственном теле. Это заставило их убедиться на собственном опыте, как умен был их осторожный вожак. Таким образом, когда они добрались наконец до пустынных сосновых лесов, озер, ручьев и рек, где Мэн граничит с Нью-Брунсвиком и Квебеком, они окончательно приучились к дисциплине и осторожности. Ужасно было нашествие этой стаи на великие пустыни, простиравшиеся к северу от Утальквитиса и Оттакунзиса.
Ни звери, ни птицы этих мест никогда еще не слышали ни от дедов, ни от прадедов о существовании таких прожорливых, хищных стай. Правда, о волке сохранилось здесь смутное воспоминание, но только о небольшом восточном, или, как его принято называть, «облачном» волке, довольно храбром, но не настолько свирепом, чтобы его стоило бояться. На «облачного» волка, о котором лет пятьдесят, по крайней мере, ничего не было слышно в этой местности, не обращали внимания ни медведи, ни лоси. Но слухи о появлении волчьей стаи леденили сердца, не знакомые до сих пор со страхом. Нашествие волков подняло панику. Случилось так, что пришельцам ни разу не попался на пути никто из главных зверей этой области. Зато им попадались целые стеи кроликов и множество красно-бурых оленей, которые дали им возможность хорошо поохотиться и увлекали их за собой, отступая перед ними все дальше и дальше на восток.
Так добралась наконец стая и до той области, где жили медведи. Однажды стая бесшумно двигалась по следу оленя. Двигалась она бесшумно, потому что мудрый вожак научил ее, как важно соблюдать тишину. Внезапно стая наткнулась на огромного черного зверя, стоявшего прямо поперек их дороги и когтями царапавшего гнилой пень. Волки остановились и расположились полукругом, приготовившись каждую минуту ринуться вперед. Шерсть у них на затылках и на плечах поднялась дыбом. Медведь был удивлен этой встречей не меньше самих волков. Старый, одинокий, злобный медведь ничего не слышал о появлении таких ужасных пришельцев. А если бы и слышал, он не обратил бы особенного внимания на эти слухи. Страх не был ему знаком. Повернувшись в сторону пришельцев, он сел на задние лапы, глухо зарычал и, подняв лапу с длинными кривыми когтями, опустил голову и без малейшего страха уставился исподлобья на своих противников. Он был готов на бой и не думал об его последствиях. Но он был согласен и на мир, с тем только условием, чтобы его оставили одного. Он был слишком увлечен личинками, ягодами и гнилыми бревнами, чтобы нападать на волков.