Петропольский цикл. Дилогия

Стоило охраннику направить на меня дуло, раздался взрыв. Половину стены вынесло напрочь. Мужики вскочили, оборачиваясь на шум, и приняли огонь на себя. В проломе стены показались люди в черных кожанках. Охранники открыли огонь. Двое вломившихся споткнулись и упали. Но это не остановило наступавших. Затараторили автоматы, и громил Мертвого разорвало на части. Я поспешил упасть на бок, чтобы ненароком не зацепило.

Кожаные заполонили помещение. Они окружили меня, подхватили под руки и вздернули обратно на табурет.

Так, с чего все началось, к тому и вернулось.

Кожаные хранили безликое молчание. Они не шевелились, не двигались. Положение изменилось через четыре минуты. Движение возникло вдалеке и докатилось до меня. Кожаные расступались. А ко мне двигался сгорбленный маленький человек. Седовласый.

– Развяжите его! – приказал горбатый и опустился на табуретку охранника.

Кожаные ту же послушались. И я стал разминать затекшие запястья.

Так. От перемены мест слагаемых сумма не изменяется. А от замены одного слагаемого на другое?

– Побеседуем? – предложил горбатый.

– Я с незнакомыми не беседую, – ответил я.

– Так ведь можно и познакомиться, – согласился седовласый горбач. – Я Кочевей. Гоша Кочевей. Он же Качели.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

– Как вы здесь оказались? – поинтересовался я, с любопытством вглядываясь в изъеденное морщинами лицо Кочевея.

– Мои люди следили за вашим домом. Они доложили о вашем похищении.

Все оказалось проще некуда. Мой дом находился под постоянным наблюдением, а я даже не в курсе. У меня складывалось жуткое впечатление, что я всего лишь марионетка, пляшущая именно так, как хочет хозяин.

– Итак, зачем я вам понадобился? Я полностью в вашем распоряжении.

– Вы не против, если мы выйдем на свежий воздух. Как‑то здесь дышать трудно. Пыль. Грязь, – предложил старик.

– Почему бы и нет, – хмыкнул я, поднимаясь.

Мы шли вдвоем. Позади на коротком расстоянии следовали трое кожаных с автоматами, зорко поглядывая по сторонам. Остальные остались в цехе. Перед нами распахнули двери. В лицо бросило горсть водяных брызг и охапку свежего воздуха. Я зажмурился на секунду от удовольствия.

Мы вышли на крытое крыльцо.

Я обнаружил, что место для беседы уже приготовлено. Два кресла, столик с вином и закусками. Два бокала наполнены. Судя по приготовлениям, убивать меня сразу никто не собирается. А уж что дальше будет, посмотрим. «Все в наших руках», – как провозгласил культовый поэт.

Гоша Кочевей устало опустился в кресло и простер руку, приглашая меня последовать его примеру. Я отказываться не стал. Занял второе кресло, больше, конечно, напоминающее шезлонг, и уставился на открывшийся пейзаж. Захламленный двор какого‑то заброшенного завода. Из густой травы торчат обрезки железной арматуры, сгнившие доски и прочий мусор. Судя по унылому урбанизму, я находился где‑то в сердцевине промышленной зоны «Парнас». Единственное, что радовало, так это проливной дождь, который вносил мажорную тему в траурную симфонию.

– А Ульяна вы успели перехватить? – Я первым нарушил молчание.

– Мы дали ему уйти. Зачем стравливать две силы, когда это преждевременно?

– Он действует против вас.

– Он еще ничего не подозревает, но существует уже в ущерб себе.

– Такое возможно? – удивился я.

– Когда речь идет об Ульяне, возможно все.

– Я весь во внимании. Зачем вы хотели меня увидеть. Откуда такой интерес к моей персоне со стороны криминалитета?

– Честно? Вы мне безынтересны, – признался Кочевей.

Обидно. Нет, ну зачем так обижать. Мне вот тоже человек этот не нравится, но я же не перехожу на личности. В конце концов, позвал же.

– Но. В чем парадокс. Похоже, вы единственный человек, кто способен помешать складывающейся ситуации. Угощайтесь. – Кочевей поднял бокал с вином и пригубил кроху.

– Так в чем ситуация? – поинтересовался я, поднимая второй бокал.

– Господин Туровский, я ничего конкретно сказать не могу, так как сам практически ничего не знаю. Только мысли, анализ городской обстановки. Ничего конкретного. Ясно только, что вы являетесь как раз той песчинкой, которая способна остановить разогнавшийся маховик катастрофы.

– Качели, у меня совсем нет желания, настроения и времени заниматься абстракциями и философией. Я потерял урожай пива, весь запас на год вперед, мой подвал заливает водой. Меня похитили. Убили моего друга и мою невесту, а вы толкаете мне какую‑то туфту. И хотите, чтобы я занялся упражнениями для ума. Нет времени. Будет что‑нибудь конкретное, заходите.

Я уже поднялся и собрался демонстративно покинуть крыльцо, но слова старика заставили меня остановиться.

– Это по моему приказу убили девушку и ее семью.

– Что? – переспросил я и почувствовал, как во рту моментально все пересохло.

Мозг еще не переработал услышанного, не осознал его полностью.

Я вернулся в кресло.

– Да. Я отдал приказ убить девушку, – подтвердил свои слова старик.

Душа наполнилась болью. Уснувшая на время боль пробудилась, исполнившись громадной силой. Большей, чем когда‑либо было. Но что самое странное и страшное одновременно: я не испытывал ненависти к человеку, сидевшему напротив меня.

– Зачем? – выдавил я из себя вопрос.

– Чтобы разбудить. Чтобы ты проснулся. Чтобы стал решительным. И любопытным, – честно признался старик.

– У меня был клиент. Я все равно бы раскрутил клубок, – возразил я.

– Вот именно что был. Балаганов рано или поздно отказался бы от заказа. А ты, потеряв клиента, перестал бы заниматься проблемой. Вот и весь вопрос, – объяснил Кочевей, осушив бокал.

Тут же один из охранников наполнил его.

Я отметил, что Гоше была известна персона моего экс‑нанимателя.

Я испытал прилив гнева и ненависти. Их вызвало равнодушие, сквозившее в словах бандита. Он говорил о смерти Ангелины с тем же спокойствием, с каким обсуждают визит к стоматологу. Я почувствовал, что гнев овладевает мной. Еще секунда, и я кинусь на него, чтобы убить. Видимо, это почувствовала и охрана. Поскольку на мое плечо опустилась стальная рука и вдавила меня в кресло. Рука исчезла, а ощущение осталось.

– Ну разбудил. А дальше что? – с горечью спросил я. – Ведь как не в курсе был, так до сих пор ничего не знаю. Только догадки. Догадки. И ничего кроме…

– Этим и ценно! Пытливый ум до полюса доберется.

– Неужели разгадка стоит того, чтобы убивать девушку и ее… – Я тяжело вздохнул и замолчал, понимая, что за свое нынешнее относительное спокойствие, пустоту мне еще придется расплачиваться в будущем. Пока что от сумасшествия меня спасала поставленная проблема. До того времени, как она будет разрешена, я останусь в безопасности.

– Ответь мне на вопрос, Туровский, – попросил старик. – Стоит ли жизнь трех человек жизни трех миллионов?

Я усмехнулся.

– Хороший вопрос. Я не могу ответить, – отказался я.

– Потому что я прав. Потому что смерть Ангелины…

Он знает ее имя, отметил я про себя.

– И ее родителей… Кстати, с ее отцом я был знаком… Может спасти от смерти город.

– А может не спасти? – спросил я.

– А может не спасти, – согласился старик. – Но мы постарались. Сделали все, что могли.

– Ну ты и сволочь, – оценил я.

– Возможно. Я старый человек. Мне недолго осталось коптить небо, да только напоследок хочу сделать хоть что‑нибудь, что принесет пользу людям.

Я рассмеялся. Нагло и восторженно.

– Ты не веришь? – искренне удивился Качели.

– Откуда такой гуманизм? Разве старый волк, возлюбивший с детства вкус крови, вдруг может испытать любовь к своей жертве? Абсурд.

– Может быть, – не возражал старик. – Раз ты не веришь в мои лучшие побуждения, тогда для тебя и только для тебя могу предложить другое объяснение. От того, что может произойти, рухнет мой бизнес. Полностью. Невосполнимо.

– Это ближе к истине. Только неужели вы думаете, что после вашего признания я хоть пальцем пошевелю.