Страница 12 из 17
Как же случилось, что современные дети с такой готовностью переносят свои привязанности с заботящихся о них взрослых друг на друга? Причина этого — не в ошибках отдельных родителей, а в беспрецедентном культурном сбое, который инстинкты не могут успешно компенсировать.
Наше общество не обеспечивает удовлетворение потребностей развития наших детей. В двадцатом веке ученые выявили ключевую роль привязанностей для здорового психологического роста, и в это же время небольшие сдвиги в обществе постепенно ослабили механизм ориентации детей на взрослых. Экономические силы и культурные тенденции, доминировавшие в последние несколько десятилетий, разрушили социальный контекст естественного функционирования родительских инстинктов взрослых и стремления к привязанности у детей.
Хотя в каждом из нас генетически заложено сильнейшее стремление к привязанности, в человеческом мозге не существует архетипа родителя или учителя. Мозг запрограммирован только на то, чтобы ориентироваться, привязываться и, наконец, поддерживать контакт с тем, кто становится полюсом притяжения. Ничто не побуждает ребёнка стремиться только к тому человеку, который похож на маму или папу, или который в состоянии заботиться о нем, выглядит знающим и зрелым. То, что взрослый несет ответственность за ребенка, не дает ему автоматически никаких привилегий; примитивный мозг привязанности не испытывает уважения к человеку только потому, что он получил диплом государственного образца или изучал педагогику. Не существует врожденных механизмов, обеспечивающих признание социально установленных ролей, благодаря которым к учителю, воспитателю или даже родителю ребенок по умолчанию прислушивается, уважает его и сохраняет с ним близость.
Никогда в истории человечества такое программирование не было нужно. Как у всех млекопитающих и многих других животных, врожденное стремление к привязанности естественным образом связывало молодое поколение с воспитателями — взрослыми представителями того же вида — до самой зрелости. Так природа обеспечивала выживание молодых особей и превращение их в здоровых взрослых. Это тот самый контекст, в котором молодое поколение полностью способно реализовать свой генетический потенциал, и в котором его инстинкты получают полное и интенсивное выражение.
В нашем обществе этот естественный порядок вещей был нарушен. С самого раннего детства мы создаем для наших детей ситуации, стимулирующие ориентацию на ровесников. Сами того не желая, мы способствуем развитию того явления, которое постепенно подтачивает единственный прочный фундамент здорового развития: привязанность детей к воспитывающим их взрослым. Ставить наших детей в позицию, когда их инстинкты привязанности и ориентации направлены на ровесников — значит серьезно отклоняться от нормального пути. Мы не готовы к этому; наш мозг не в состоянии успешно адаптироваться к ситуации, когда естественный ход вещей так сильно нарушен.
Джон Боулби, британский психиатр и крупнейший исследователь привязанности, писал, что «поведенческие установки видов могут идеально соответствовать жизни в одних условиях и вести к затуханию рода и вымиранию — в других». По мнению Боулби, у каждого вида есть то, что он называл «средой адаптации» — условия, к которым его анатомия, физиология и психологические возможности приспособлены наилучшим образом. В любой другой среде организм или вид не будет развиваться столь же хорошо, и может даже демонстрировать поведение «в лучшем случае, необычное, а в худшем — абсолютно не способствующее выживанию»'. В постиндустриальном обществе окружение больше не стимулирует развитие наших детей в границах естественных привязанностей.
Культура утраченных привязанностей
Контраст между традиционными семейными культурами и современным североамериканским обществом разителен. В современной урбанизированной Северной Америке — и в других индустриальных странах, где американский образ жизни стал нормой — в жизни детей постоянно возникают пробелы привязанности, ситуации, когда они лишены крепкой и глубокой связи с воспитывающими их взрослыми. Развитию этой тенденции способствует множество факторов.
В результате экономических изменений, произошедших после Второй Мировой войны, дети очень рано, зачастую сразу после рождения, стали большую часть дня проводить в компании своих ровесников. Они поддерживают контакт, в основном, с другими детьми, а не со значимыми взрослыми. Гораздо меньше времени они проводят в общении со своими родителями и другими взрослыми. С годами ситуация только усугубляется.
Общество породило экономическое давление, в результате которого оба родителя оказались вынуждены работать вне дома, когда дети еще очень малы, но оно совершенно не позаботилось об удовлетворении потребности детей в эмоциональной подпитке. Как ни странно, воспитателей детского сада и психологов — не говоря уже о педиатрах и психиатрах — редко обучают теории привязанности. В наших дошкольных детских заведениях не существует коллективного понимания ключевой важности отношений привязанности. Несмотря на это, многие отдельные воспитатели и учителя интуитивно осознают необходимость формирования связи с детьми, но очень часто именно у этих людей возникают проблемы с системой, которая не поддерживает такой подход.
Поскольку важность заботы о молодом поколении в нашем обществе недооценивается, детские сады получают недостаточное финансирование. Человеку, не являющемуся родственником ребенка. Достаточно сложно полностью удовлетворить его потребность в Привязанности и в ориентации, особенно если несколько других малышей также борются за внимание воспитателя. Хотя очень часто в детских садах работают преданные своему делу, несмотря на маленькую зарплату, люди, стандарты в них далеко не везде одинаково приемлемы. Например, по законам штата Нью-Йорк, в ведении одного воспитателя могут находиться не более семи малышей — безнадежно громоздкая норма. Важность установления связи с взрослыми недооценена. У детей в такой ситуации просто нет другого выбора, кроме как вступать в отношения привязанности друг с другом.
Но самым разрушительным является даже не занятость на работе обоих родителей. Ключевая проблема — в том, что организовывая воспитание наших детей, мы практически не учитываем привязанность. В обществе и в культуре в целом не существует традиций, в соответствии с которыми воспитатели яслей и детских садов прежде всего устанавливали бы контакты с родителями, и только затем, через дружеское знакомство, формировали действующие отношения привязанности с ребенком. Как родители, так и специалисты, оставлены на попечение собственной интуиции — или, чаще всего, ее отсутствия. По причине отсутствия коллективного сознания, большая часть взрослых просто следует установившимся практикам, которые были разработаны без учета привязанности. Традиция, существовавшая ранее в разных странах и учитывавшая отношения привязанности, когда воспитатели яслей и детских садов посещали дома своих будущих подопечных — почти повсеместно была утеряна и сохраняется разве что в хорошо финансируемых частных школах. Перед лицом налоговой цензуры никто не смог внятно объяснить, какие жизненно важные функции обеспечивал этот ритуал. Гораздо легче изучить экономику, чем привязанность.
Краеугольным камнем здесь являются не изменения в обществе сами по себе, а отсутствие понимания этих изменений. Если мы собираемся привлекать других людей к воспитанию наших детей, мы должны построить для этого контекст, создав то, что я называю «деревней привязанностей» — систему воспитывающих отношений с взрослыми, взамен тому, что мы потеряли. Как будет показано в главе 18, существует множество способов сделать это.
После яслей и детского сада наши дети попадают в школу. Отныне они будут проводить большую часть каждого дня в компании ровесников, в среде, в которой главенство взрослых все чаще подвергается сомнению. Если бы кто-то задался целью специально воспитывать ориентацию на ровесников, школы в их современном виде, определенно, стали бы для этого наилучшим инструментом. В огромных классах с перепуганными учителями во главе дети формируют связи друг с другом. Школьные правила гласят, что ученики должны находиться вне классных комнат до начала занятий, в результате чего дети остаются предоставленными самим себе без особенного контак-та с взрослыми. Они проводят перемены и ходят обедать в компании друг друга. Программы подготовки учителей полностью игнорируют важность привязанности; таким образом, будущие преподаватели получают знания о