Страница 71 из 95
бровки. – Уймитесь, наконец, граждане вольного Козельска, батыевы орды не
ушли пока от стен, а мы не переместились в безопасное место.
Матвей Глебович снова было поднял посох, но вместо стучания им о пол, начал собираться с мыслями: – Матушка Марья Дмитриевна, я думаю, ты сама указала нам ратника, который сможет утихомирить мунгал на время, нужное природе для полного
очищения, когда назвала его слова речью зрелого мужа, – боярин указал
пальцем по направлению к дружинникам, занимавшим места после боярской знати
по правую руку от него. – Это сотник Вятка, имя которого на слуху у козлян с
начала ордынского обстояния.
– Истинная твоя правда, Матвей Глебович! – воскликнул купец Воротына
под вновь нарастающий гул голосов. – Иного походного воеводы нам не сыскать.
Княгиня подождала, пока сойдет первая волна одобрения, затем едва
заметно взглянула на сына и распрямилась в кресле. Было видно, что решение
она приняла твердое, продиктованное общей волей, и вносить в него изменения
не собирается:
– Так тому и быть. Вятка шел впереди отряда из пяти самых дерзких дружинников, успевших
пройти насквозь ордынские полки, окружившие город, и порубиться с ними в
злых сечах, он вытягивал вперед руку с лучиной, горящей неровным огнем из-за
слабого сквозняка, возникавшего неизвестно откуда. Подземный ход был
нешироким, и узким его назвать было бы нельзя, стены, промазанные толстым
слоем глины, еще не просохли, они плакали ручейками воды, собиравшейся на
полу в речушку, под ногами чавкала грязь. Было темно, сыро и душно, никто из
ратников не знал, что ожидало впереди, монахи успели прочистить проход до
того места, откуда начинался подъем к поверхности земли, а от него до
святого колодца оставалось саженей сто, не меньше. На совете прозвучало
предложение выйти на охоту этим путем, но Вятка, а за ним оба тысячника во
главе с воеводой, решительно запротестовали, пояснив боярам, купцам и
остальным гражданам, что раскрывать секрет подкопа раньше времени означает
загнать себя в угол. Если в ходе сечи с погаными придется отступать назад, то кто-то из ратников может побежать не к стенам крепости, а ко входу в
пещеру, приведя за собой полчища врагов. Тогда оборона города примет другой
оборот, потому что внутри останутся защищать его считанные сотни. Вятка
прошел вперед еще немного и почувствовал, как вместо спертого воздуха, насыщенного сыростью, в грудь влилась свежая его струя, едва не затушившая
пламя на лучине. Он прикрыл ее ладонью и остановился, ощутив, что пол
подкопа начал подниматься вверх, рядом тяжело засопел Бранок, немного погодя
к ним прибился Охрим, тоже шумно переводивший дыхание. Он потянул носом
воздух и сипло спросил:
– Дошли, Вятка? Штой-то холодком повеяло с запахом молодой травицы. – Кажись так, – откликнулся тот, передвигая оба ножа в кожаных чехлах к
середине пояса. – Где там Темрюк с Якуной, надолго отстали?
– А вота хлюпают обувкой, не слыхать? – Охрим махнул рукой за спину. –
Видать, Темрюк пробовал крепость потолка под Жиздрою, там было воды поболе
всего.
– Если бы там надумало прорвать, давно бы прорвало – вона какая толща
половодья давила, – высморкался Вятка. – А теперь если где сбоку
зачервоточит, так и тот подземный ключ, но много он не порушит, если то
место не тревожить до поры, до времени.
Охрим коротко взглянул в его сторону, хотел было что-то спросить, но
смолчал. Наконец из темноты прохода показались квадратные фигуры двух
дружинников в сапогах и в лопоте, подвязанной кожаными поясами с ножами на
них. По их лицам катился обильный пот, а за отворотами одежды посверкивали
золотые ордынские цепочки с нацепленными на них царьградскими медными
крестами и костяными изображениями бога Перуна, сделанными на заказ у
мастеров из страны Нанкиясу, до осады нередких гостей в крепости. Оба разом
остановились и оперлись о посохи в руках, хватая воздух раззявленными ртами, чернеющими дырками из усов и бород. Когда они отдышались, Вятка сбил с
лучины пламенеющий тлен, отчего огонь стал ярче, и объявил решение: – Я пойду теперь до конца подкопа, покуда не увижу небо над головой, а
вы растянитесь в цепочку, ежели что случится, бегите к тому месту, где на
дне было больше воды и где в стену толкается ключ.
Охрим вскинул бороду и уставился на него немигающим взглядом, он понял, о чем не договорил друг, когда объяснял про потеки на стенах. – Такая наша судьба, на охоту мы напросились сами, – усмехнулся Вятка в
ответ. – Ломайте там ножами глину и пускайте поток в пещеру. Если нехристи в
нее прорвутся, тогда пускай их натолкается побольше.
– Как на том заторе на Другуске, – невесело ухмыльнулся Бранок. – Мы
поняли, Вятка, иди на ловитву, ежели что пойдет не так, мы сделаем как ты
наказал.
Сотник достал из-за пояса еще одну лучину и поджег конец от Вяткиной, когда она разгорелась, взглянул на товарищей и твердой походкой устремился
вперед. Под ногами все чаще стали попадаться завалы из земли и мусора, оставленного схлынувшей водой, которые не успели убрать монахи, скоро пол
подкопа заторопился вверх и наконец уперся в стену, обмазанную так-же
глиной. Вятка поводил лучиной по сторонам, стремясь осмотреться получше, это
был узкий колодец глубиной в полторы сажени с верхом, накрытым досками, по
бокам которого тоже текли ручейки. Он снова огляделся вокруг в поисках
подставки или лестницы, подняв голову, заметил кусок веревки, свисавший до
середины колодца, ухватившись за него, подергал на себя, веревка оказалась
крепкой, свитой из льняных стеблей с вплетенными кожаными ремешками. Вятка
взял лучину в зубы, затем уперся сапогами в стену колодца и ловко
заперебирал ногами, подтягиваясь на руках и касаясь плечами противоположной
стены. Когда добрался до верха, вытащил нож и коротким ударом вогнал в
крайнюю доску едва не наполовину, потянул его за ручку сначала в одну
сторону, затем в другую. На лицо посыпалась сырая земля вместе с песком, доска сдвинулась с места, поток воздуха проник в щель, а когда она
расширилась, стал виден клочок неба с тучами, освещеными лунными лучами.
Загасив лучину, сотник сунул ее за голенище сапога и уперся руками в доску, она подалась, обсыпав его потоком земли и песка. Вятка выдернул нож и
сдвинул доску вбок, за нею столкнул еще одну и высунулся наружу, не выпуская
ножа из руки. Глаза, успевшие привыкнуть к темноте, различили голые ветки
кустов, а за ними стволы огромных сосен, между которыми сверкали огни
костров, они были саженях в тридцати, освещая неспокойным пламенем
островерхие юрты и мунгальских воинов, лежащих на земле, с конями поодаль.
Лаз находился на вершине бугра, поросшего будыльем и кустарником, вряд ли бы
какой ордынец надумал заглянуть сюда без надобности. Сотник вылез из колодца
и распластался возле него, не переставая прислушиваться к каждому звуку, но
вокруг было тихо, лишь где-то далеко голосили голодные волки да рычал
медведь шатун, изгнанный нехристями из своего поместья. Вятка поднялся на
ноги, рядом должен был находиться колодец со святой водой, к нему вела
дорога, протоптанная между вековыми стволами, а сразу за этим местом
начинался смешанный лес, соединявшийся с дебрянскими чащобами. В той
стороне, если не слишком отдаляться от правого берега Жиздры, находился
Серёнск, а недалеко от него капище Перуна, куда он вместе с ратниками
сопроводил малое поколение вятичей под присмотром дядек и мамок. Они там
наверное обустроились и успели огородиться тыном от набегов зверья, значит, пришла пора посылать гонцов с предупреждением, что к ним могут
присоединиться козляне, которые покинут крепость через потайной ход в случае