Страница 28 из 31
Кстати, о словаре, там есть одно иностранное слово, которое я всегда инстинктивно отвергала. Как можно отвергать слово, не зная его значения? Со мной это случалось не раз. Правда, слово «вилиса» встречается в таком известном балете, как «Жизель», но я всегда избегала читать либретто, что-то настораживало меня в «Жизели», я знала только, что Жизель была вилисой.
Сегодня я наконец узнала. Вилисы — это просто девушки, покончившие с собой и обитающие после смерти в лесах, где они танцуют всю ночь напролет, взявшись за руки, чтобы не потеряться, повторяя па за своей повелительницей, которая следит, чтобы несчастные не сбежали с каким-нибудь пастухом, заблудившимся в чаще, и потому придумывает все более изнурительные фигуры, заставляет всех вилис танцевать, пока те не выбьются из сил. На заре они растворяются в воздухе и лишь с наступлением ночи при свете луны вновь обретают телесность.
Вот уж судьба, но как я, не зная значения, отвергла слово? Внутренний голос подсказывал, что мне не следует выяснять его смысл.
Но «нет худа без добра», сегодня ночью, когда придет удушье и я не смогу уснуть, ворочаясь в постели, я буду меньше думать о том, что во дворе над умывальником, на зеркальной полочке, за куском мыла лежит лезвие для бритья, и хоть оно притупилось оттого, что я несколько раз выбривала им ноги, так вот, хоть оно и притупилось, но им еще можно вскрыть вены и покончить с удушьем и бессонницей. Только не стоит. И я буду меньше думать о лезвии, вспоминая о вилисах, ведь что-то должно быть и от правды в этой легенде. Не хочу уходить в иной мир, чтобы опять страдать.
Не знаю, может, из-за астмы повелительница вилис сжалится надо мной и не заставит танцевать, к тому же я такая красотка, что она поймет: ни один пастух на меня не покусится, и разрешит сесть в уголке, а не выписывать все эти пируэты. А, я знаю: она заставит меня аккомпанировать танцующим вилисам на пианино.
Ночью приходит расплата за то, что делаешь днем. Сегодня я, похоже, буду спать плохо. А все потому, что выходила на улицу в такой ветер: утром наспех умылась под краном и после обеда быстро вымыла посуду. Ветер с пылью раздражает дыхательные пути, и ты часами ворочаешься в кровати, пока не отпустит грудь. Но, наверное, хуже всего при моей болезни — это когда ты проспишь три-четыре часа, да еще раскрывшись, если нечаянно съехало одеяло, и вдруг проснешься от удушья на рассвете и больше не можешь заснуть. У меня так бывало прошлой зимой. Сейчас хоть жаровня стоит возле двери, и воздух прогревается, едва попав в комнату, а жаровня не угасает всю ночь, потому что сквозняк из дверных щелей постоянно раздувает уголья. Мама раньше упорно ставила жаровню у кровати, и огонь угасал в два или три ночи. Не знаю почему, но я решительно предпочитаю засыпать не сразу (грудь закладывает, и с трудом проходит свистящая струйка воздуха), чем уснуть тут же и немного поспать, а потом проснуться на рассвете (так и хочется помочь струйке воздуха дойти до легких) уже без всякой надежды, что придет сон.
Давно я так не спорила, как в тот раз. Обычно тщеславные люди злятся, что их переспорили, но иногда я не могу сдержаться.
Дело было на днях, и Тото начал с того, что заговорил о простом человеке, трудяге, который даже не догадывается о нелепости собственной жизни, он ест и спит, чтобы работать с утра до ночи, и работает, чтобы платить за пищу и дом, в котором спит, и таким образом порочный круг замыкается. Я впервые собралась с духом и сказала ему, что охотно вышла бы замуж за такого человека, ибо простота — основа счастья, и жить лучше всего рядом с тем, кто счастлив.
Это его не убедило, и тогда я добавила, что, на мой скромный взгляд, сила заключается в том, чтобы жить не думая. Он спросил, почему же я сама не перестану думать, и пришлось ответить, что, к сожалению, это от меня не зависит и что простота в человеке — благословение свыше, которое не всем нам даровано.
Его следующим доводом было, что сильный и простой — разные вещи. Не моргнув глазом, он заявил следующее:
«Я сильный, сильнее глупца, потому что мыслю», ведь силен тот, кто мыслит и умеет за себя постоять.
Я возразила, что чем больше человек думает, тем больше слабеет, его мучают вопросы без ответа, и в итоге он кончает жизнь самоубийством, как философ Шопенгауэр и другие.
На это он несколько минут не мог ничего ответить, заметался, точно раненый зверь, хотя и старался не показывать виду. Он все молчал, и я стала говорить дальше, особенно о том, как трудно живется на свете умному человеку, окруженному массой загадок, для глупца же, благословенного Богом, все очень просто: работать, есть, спать и размножаться. Да и женщине легче, она выходит замуж за глупца и укрывается за его спиной.
Тото снова перешел в атаку и спросил, с чего я взяла, будто Бог благословляет глупцов, а главное — почему я так уверена в существовании Бога.
В ответ я привела католический аргумент, а именно что бытие Бога открывается нам в акте веры, которая слепа и чужда рациональному.
Тогда он спросил, что бы я делала, потеряв веру в Бога, и я ответила, что в этом случае лишила бы себя жизни. Тут он заключил, что мысль о Боге нужна мне, чтобы отметать мысль о самоубийстве. В ответ я сказала, что вера есть интуитивное постижение Бога, а интуиция необъяснима.
Тогда он спросил, видела ли я один французский фильм, название которого он забыл. Стал мне его напоминать и пересказал целиком. Я этого фильма не видела, даже не слышала о таком. Речь там идет о следующем: один феодал из Бургундии, могущественный и почитаемый крепостными, воспитывает своих многочисленных сыновей вместе со специально отобранными, самыми сильными и умными крестьянскими мальчиками. Феодал намеревается вырастить из них настоящих солдат и стратегов, и днем их обучают лучшие наставники Франции. Но феодал оказывается двуликим, если днем он добр с детьми, то ночью разрушает творение своих рук. На каждого из подопечных (даже на родных сыновей) он воздействует во сне определенным образом. Одному ставит пиявки на руки и шею, и те сосут кровь, вызывая физическую слабость; другому вливает в рот крепкие вина, постепенно приучая его организм к спиртному, которое в итоге разрушает мозг; третьему нашептывает ужасные истории про его товарищей и внушает, что он лучший ученик, но все сговорились и отрицают это; четвертому, уже совсем подростку, показывает полуобнаженную рабыню, но та исчезает через потайной ход, лишь только юноша бросается за нею, и так феодал поступает с каждым, пользуясь тем, что у спящих подсознание бесконтрольно, а значит, их легко направить по гибельному пути.
Идет время, у многих молодых воинов все же есть хорошие задатки, и они, как могли, их развивали. Скоро грянет первая битва. Феодал сулит своим людям несметные богатства, если они вернутся с победой; обещает им счастливую жизнь, в том числе и наивысшую в средневековье ценность: душевный покой.
Для испытания юношей всемогущий феодал вербует наемное войско, сеющее разрушение и смерть, и на заре после черной ночи велит трубить сигнал к бою. Много дней длится битва, армии сходятся в густой чаще. Женщины Бургундии ждут своих мужчин с тревогой и надеждой.
А те возвращаются наголову разбитые. Одни не выдержали физически; другие выпили перед боем слишком много вина, чтобы успокоить нервы; третьи, отравленные завистью к старшим по званию товарищам, выхватили острые сабли и напали на них сзади, не дождавшись встречи с истинным врагом.
Феодал встречает побежденных и бранит их нещадно за то, что они не устояли перед искушениями мира и предались чревоугодию, сладострастию, зависти, страху и так далее. Близится час расплаты, каждому воину уготовано наказание сообразно его проступку. И кончается фильм тем, что феодал покидает камеру пыток, уже ночь, и ему пора заняться новым поколением мальчиков, которые спят в другом крыле замка.
Вот такой сюжет. Тото спросил, что я думаю о главном герое. Я ответила, что он чудовище. А он сказал, что не такое уж чудовище по сравнению с Богом. Я чуть не придушила его, но сдержалась и спросила почему.