Вторжение

— Путешествие в страну грез, — с улыбкой ответил он.

— Сомневаюсь, юноша, что вы когда-либо там были... но могу устроить, что вы там окажетесь... некоторое время спустя. — В глазах ее сверкала уверенная, но очень веселая насмешка.

— Быть может, когда-нибудь, — сказал Даниэль, просто чтобы как-то отреагировать, — однако мое предложение, думаю, скромнее, чем то, о чем подумали вы.

— Откуда вы знаете, о чем я подумала? — Она была так близко, что желание обнять ее за талию казалось естественнейшим из всего, что могло прийти в голову. — Ладно, не смущайтесь. Я просто так спросила.

Даниэль понял, что смутился.

— Так куда ты хотел меня пригласить?

— Куда угодно, подальше отсюда.

— И какова высшая цель?

— Мне не нравится здесь. Этот мир уродлив и грязен.

— Что грязен, тут ты прав. И что уродлив. Но вот насчет «нравится»...

— Вы были в Гаральде, госпожа? В Жемчужинах Севера? Я всегда мечтал побывать там. Составите мне компанию? — Он смотрел на нее и улыбался, уже зная, что сделает, если она откажется.

Но она не отказалась.

— Что ж, — улыбнувшись, рассматривая его, словно старшая сестра юного и наивного малыша, сказала Грета, — как ни странно, именно сегодня я собиралась покинуть сей благодатный край. И путь мой, счастье Богам за подобные совпадения, лежит вниз по Иленн, примерно на то же расстояние, которое желаешь преодолеть ты. Я принимаю твое приглашение, юноша, — торжественно сказала она, протягивая ему руку, которую Даниэль с поклоном принял.

— Ведите меня к шатру, мой юный братец, ибо нам предстоит с вами долгая дорога, и именно он станет нашим плавучим домом на весь путь.

Даниэль повел ее вперед, сквозь раздвигающиеся ряды, другой рукой держа ладошку Малыша, который не сделал ни единой попытки. Проходя мимо Иннара и остальных, он слегка кивнул им, прощаясь, и увидел, как все они кивнули ему в ответ.

Шествуя мимо замершего Родгара, Грета неожиданно улыбнулась и сделала Красному Воину знак следовать за ними.

— Что?.. Я?.. — не осознавая своего счастья, спросил тот.

Она обернулась, и взгляд ее был столь удивленно насмешлив, что покрасневший герой ринулся вперед поднимать валяющийся на земле меч, а затем догонять. Поравнявшись с ними, в полной тишине, с гордо поднятой головой и видом рыцаря, охраняющего свою королеву, он игнорировал окружающих его Свободных, большинство из которых смотрели и на него, и на Даниэля с нескрываемой злобой. Взгляды, случайно или намеренно обращенные на Грету, тотчас же угасали, блекли, опускались, прятались. Видно, крепко ее здесь боялись, — все эти крепкие воины, люди и нелюди, смеющиеся битвам в лицо.

У шатра, так и замерев в расслабленной позе, стоял Некто в черном балахоне, и Даниэль продолжал чувствовать излучаемую им спокойную, непринужденную насмешку, касающуюся их всех.

Сам шатер оказался постройкой магической — он парил в воздухе, на расстоянии примерно полуметра, и откидные деревянные ступеньки вели наверх, на устеленный коврами пол; впереди в него были впряжены две мохнатые лошади, сзади еще две.

— Грета, — раздался справа слабый голос.

И она, и Даниэль, и Родгар обернулись на него.

Предводитель Свободных лежал на носилках, и обе его раны уже были перевязаны. Он был бледен, но Даниэлю показалось, что в основном не из-за перенесенных боли и унижения, а по другой, вполне очевидной причине.

— Ты уходишь? — спросил он.

— Бесконечной любви не бывает, милый, — весело и с улыбкой ответила она, а сердце Даниэля неожиданно резко сжалось. — Конечно, я покидаю тебя. Пришел день. Теперь меня будет сопровождать иной рыцарь. Сильнейший, — она запрокинула голову и рассмеялась, словно счастливый колокольчик, — рыцарь... Ведь вы будете меня сопровождать, доблестный Родгар?

— Что?.. Я?.. Конечно! Почту за великую честь... вас...

— Ну вот и славно. А ты отдыхай, дорогой. Тебе предстоит пережить сложные, полные испытаний времена... — тут улыбка ее поблекла, и красивое, удивительно нежное лицо стало серьезным, — впрочем, как и всем нам.

Мучительная гримаса внутренней боли исказила лицо вожака. Не замечая Родгара, стоящего с отчего-то сочувственной рожей, он смотрел только на нее. Затем взглянул в сторону Даниэля. Юноша дрогнул и опустил глаза. Услышал, как шуршит приподнимаемый полог шатра, который отодвинул для нее Черный.

Услышал, как предводитель Свободных негромко, тяжело вздохнул, и сказал:

— Прощай, Грет.

Она неожиданно обернулась. Лицо ее светилось спокойной, властной и почти нежной улыбкой.

— До свидания, милый, — поправила она, — до свидания. Разумеется, я вернусь к тебе. Разве может хоть кто-то сравниться с тобой?..

Над мертвым полем, украшенным первыми рассветными лучами, нависла тишина, ибо каждый, кто хоть что- то говорил до того момента, замолчал после этих слов.

Предводитель с трудом пошевелился. Лицо его исказилось в горькой усмешке.

— До свидания, дорогая, — сказал он, — до свидания.

Эпилог

— Если это ключ, то как же им открывать? — поинтересовался Вельх, рассматривая дарованное Магистром Орандо маленькое белое перо.

— Осталось совсем немного, — пожав плечами, ответил Фрабар, сидевший к дереву спиной и прикрывший глаза. Набирающийся сил. — Скоро полночь. Пойдем и узнаем.

— Ясное дело, — кивнул Вельх, которому накопившееся и все усиливающееся волнение никак не позволяло сесть, — только как мы будем перебираться через озеро, если остров действительно там, в центре?

— Переплывем.

— Понятно, переплывем... В доспехе?

— Снимем.

— Н-да...

— Ты бы сел.

Вельх вздохнул и уселся на траву, подстелив походный плащ из воинского снаряжения элитных отрядов Империи. Звезды горели над ними, своим светом заливая и безбрежный Хельтавар, и пустое пространство, покрытое травой, перемешанной с цветами, и озеро, казавшееся или бывшее пустым. Месяц ярко горел в белесо-серых облаках, словно перевернутая набок улыбка сумасшедшего кота, вырезанная безумным художником, — ножом в обсидианово-черном своде небес.

Прошло несколько молчаливых минут, томительных для Гленрана и, казалось, совершенно незаметных Прошедшему Врата, так и не открывшему глаз.

По расчетам Вельха, именно сейчас должна была наступить полночь; хотя перед ним не было часов, он был почти уверен, что не ошибается.

И еще минуту спустя он получил этому подтверждение.

Ветер внезапно усилился, по озеру прошла резкая, сильная рябь. Перышко в руке Гленрана неожиданно прерывисто замерцало, а затем ровно и довольно ярко засияло. Вельх вскочил, резким движением заставив Фрабара открыть глаза, и оба узрели, как белое пятнышко, которое телохранитель сжимал двумя пальцами, словно живое, рвется из его руки, рвется на свободу.

Вельх отпустил его, краем глаза заметив, как Фрабар подхватывает магическую сумку, и воины быстрым шагом двинулись вперед, увидев, что свободное перышко летит к воде, — не обращая внимания на усилившийся ветер, рвущийся, завывающий в кронах, свистящий в небесах, со стонами носящийся между стволами, тревожащий ветви и со скрипом раскачивающий древние и молодые деревья...

Оно понеслось быстрее, и оба бросились вслед за уносящимся вперед осколком лунного света, нагнав его в несколько широких прыжков, и быстрым шагом следовали за ним, не спуская глаз с яркого пятна, летящего на фоне черного, предгрозового неба, внутренне опасаясь, что ветер, то жалобно, нечеловечески стонущий, то громогласно ревущий, то шепчущий что-то неразборчивое, но страшное, устами стенающих листьев, ветвей и стволов, слишком окрепнет и унесет перо куда- нибудь во тьму; но дар Высшего Магистра скользил в воздухе, пронзая тугие порывы, будто их и не было, и вел воинов вперед.

Двести шагов пролетели, как двадцать; озеро распахнулось, раздалось перед ними вдаль и вширь. И Вельх, и Фрабар на мгновение остановились, не зная, что делать дальше, — но перышко, не дрогнув, летело вперед, и внезапно свет его усилился.