Откровения (ЛП)

— Хулагу-хан не тот враг, с которым стоит шутить.

— Мы справимся.

Альтаир повернулся к гостям.

— Пойдем, — сказал он.

Оседлав лошадей, они спокойно выехали из крепости, стороной объезжая сражение, развернувшееся на ближайших склонах.

— Вы сдержите их? — спросил Никколо, не в силах скрыть волнение в голосе.

— Мы будем сдерживать их столько, сколько понадобится, — успокоил его Альтаир. — Я завидую вам, — продолжил он. — Византинум прекрасный город.

Никколо неуверенно улыбнулся, в полной мере осознавая опасность, которой они подверглись. Он и раньше попадал в безвыходные ситуации и знал, что Альтаир пытается показать, что все не так уж и плохо. Никколо поддержал игру:

— Вижу, вы предпочитаете древнее название. Вы были там?

— Давным-давно. Когда венецианцы отвлекли внимание крестоносцев-франков, напав не на Иерусалим, а на Византинум.

— В те годы Константинополь был главным торговым конкурентом Венеции. Это был великий переворот.

— Он открыл для Европы сотни путей на Восток.

— Монголы никогда не добирались так далеко, — вспомнил Никколо, голос у него дрогнул.

Альтаир пропустил его слова, вместо этого продолжив:

— Тот небольшой конфликт в 1204 году помешал мне принести Кредо в Европу.

— Если нам хватит удачи — и терпения, — мы закончим начатое вами.

— Если выдастся возможность, постарайтесь попасть наверх Айа-Софии, оттуда открывается лучший вид на город.

— И как же взобраться наверх?

Альтаир улыбнулся.

— Терпение и тренировки помогут тебе, — он помолчал. — Полагаю, что, покинув Масиаф, вы отправитесь по морю?

— Да, как и договаривались. Мы верхом доедем до Латакии и там возьмем корабль. Дороги в Анатолии до сих пор помнят Крестовые походы.

— Да, — согласился Альтаир, — самые глубокие страсти оказываются самыми смертельными.

— Навестите нас, если сможете, Альтаир. У нас хватит места и для вас, и для ваших людей.

— Нет, — покачал головой Альтаир. — Благодарю за предложение, но ваша страна не для стариков, Никколо. Я должен остаться здесь.

— Но если вы измените мнение, знайте, наши двери всегда открыты.

Альтаир посмотрел на битву. Камни, выпущенные требушетами, нашли свои цели, сея хаос в рядах монголов.

От конного отряда отделился ассассин и галопом подскакал к Альтаиру. Это оказался Дарим.

— Мы недолго передохнем в деревне, — вздохнул Альтаир. — Кажется, все под контролем.

— Но как надолго, отец?

— Я верю в тебя. Ты уже давно не мальчик.

— Мне шестьдесят два года.

— По сравнению с тобой я чувствую себя древним стариком, — пошутил Альтаир. Но Дарим увидел, как бледен его отец, и понял, что тот действительно устал.

— Мы отдохнем и должным образом проводим наших друзей.

Они подъехали к конюшням, и братья Поло поспешили переложить свои вещи на вьючных лошадей. Ассассины выделили им пару коней на смену, во время далекого пути на запад, на побережье. Альтаир наконец-то расслабился, покачнулся и оперся о Дарима.

— Отец… как ты? — обеспокоено спросил Дарим.

Он осторожно довел его до скамьи под деревом.

— Дай мне минутку, — попросил Альтаир, задыхаясь и пытаясь успокоить боль. Он тяжело сел и вздохнул, посмотрев на крепость. Альтаир подумал, что, как от старика, от него никакой пользы. Он ничто. Но душа его радовалась и пела.

— Конец эпохи, — прошептал он, а потом посмотрел на сына и улыбнулся.

Забрав у помощника сумку, которую отдал тому чуть раньше, Альтаир вытащил из нее пять обсидиановых дисков, украшенных замысловатой резьбой. Он осторожно сложил их вместе.

— Когда я был молод, — произнес он, — я наивно полагал, что наше Кредо способно положить конец всем конфликтам. — Он помолчал. — Если бы мне хватило смирения, я бы сказал себе: я слишком много повидал для одной жизни. Я сделал все, что мог.

Он с трудом встал.

— И все же нет большей славы, чем бороться за истину.

Он посмотрел на деревню и битву, продолжающуюся на холмах. К нему подошел Никколо.

— Мы готовы, — сообщил он.

— Последняя просьба, Никколо, — сказал Альтаир, передавая ему каменные диски. — Возьми их с собой и сохрани. Спрячь, если будет нужно.

Никколо недоуменно посмотрел на него.

— Артефакты?

— В некотором роде. Это ключи, каждый из которых содержит сообщение.

Никколо поднес один из дисков к глазам и осмотрел.

— Сообщение для кого? — озадаченно поинтересовался он.

Альтаир взял другой ключ.

— Хотел бы я знать…

Он высоко поднял ключ, и тот засветился. Альтаир закрыл глаза, сосредотачиваясь.

ГЛАВА 68

Эцио вспомнил, где он находится. Свет в каюте снова ослаб до приятного взгляду полумрака. От стен и предметов обстановки пахло кедром, в солнечном свете, льющемся через окошко, поднимались пылинки. Эцио услышал доносившиеся с палубы топот, крики матросов и скрип рей, на которые поднимали паруса.

Корабль отплывал.

В море им встретился пиратский парус, при виде которого Эцио и Пири одновременно вспомнили о своем общем друге, Аль-Скарабе. Но пиратский корабль не пытался их атаковать, и они прошли мимо. Пятнадцать дней пути прошли без приключений. Эцио пытался расшифровать символы на ключе, мечтая, чтобы здесь была София, которая смогла бы помочь ему. Чем ближе они подплывали к Константинополю, тем больше он думал о Софии и тем сильнее хотел поскорее добраться до города.

Наконец, на рассвете, далеко на горизонте показались купола, башни, стены, колокольни и минареты Константинополя.

— Мы прибудем к полудню, — сообщил Пири Рейс.

— Чем раньше, тем лучше.

Порт был, как всегда, переполнен, даже не смотря на то, что стоял душный день, и было время сиесты. На подиуме в конце причала стоял глашатай, вокруг которого собралась особо огромная толпа. Неподалеку стоял отряд янычаров в белых ниспадающих одеждах. Пока доу Пири разгружали, Эцио подошел поближе к глашатаю.

— Жители Империи и странники из далеких земель, внимайте! По приказу янычаров новые ограничения наложены на въезд и выезд из города. Знайте так же, что тому, кто сообщит любую информацию, которая поможет поймать ассассина Эцио Аудиторе, будет пожалована награда в десять тысяч акче.

Эцио тайком переглянулся с Пири Рейсом. Пири незаметно приблизился.

— Тебе лучше уйти отсюда, — посоветовал он. — Ключ с тобой?

— Да.

— Тогда забирай оружие и уходи. Об остальных твоих вещах я позабочусь сам.

Благодарно кивнув, Эцио незаметно выскользнул из толпы и ушел в город.

Окольными путями он добрался до лавки Софии, часто оборачиваясь, чтобы убедиться, что его не преследуют, и что он остался не узнан. Его одновременно охватывали облегчение и приятное предвкушение. Но, завернув за угол к магазину, Эцио остановился. Двери лавки были открыты настежь, рядом собралась небольшая толпа. Эцио увидел стоявших на страже у дверей ассассинов Юсуфа, в числе которых были Доган и Касим.

Эцио почти бегом подошел к ним, в горле у него пересохло.

— Что произошло? — спросил он Касима.

— Внутри, — немногословно отозвался Касим. Эцио заметил в глазах ассассина слезы.

Он вошел в магазин. Внутри все выглядело так же, как он помнил, но когда Эцио прошел во внутренний двор, то остолбенел от представшей его глазам картины.

На скамье лицом вниз лежал Юсуф. Между лопатками у него торчала рукоять кинжала.

— Кинжалом они прибили записку, — вздохнул Доган, вошедший следом. — Для вас. Вот.

Он протянул Эцио окровавленный пергамент.

— Ты читал?

Доган кивнул.

— Когда это произошло?

— Сегодня. Не очень давно, потому что мухи еще не слетелись.

Эцио, которого раздирали гнев и слезы, вытащил из спины Юсуфа кинжал. Крови уже не было.

— Ты заслужил покой, брат мой, — тихо проговорил он. — Покойся с миром.

Потом Эцио развернул пергамент. Письмо Ахмета было коротким, но Эцио охватила ярость, когда он прочитал его.