Страница 17 из 66
— Нет. Не всегда.
Юноша вздохнул.
— Я думаю, истории могут сильно меняться в зависимости от рассказчика.
Эцио выпрямился. За время долгого путешествия его мышцы оправились, но бок все еще болел.
— В этом я с тобой согласен, — ответил он.
Молодой человек улыбнулся, тепло и искренне.
— Guzel[27]! Konstantiniyye — это город, где каждому найдется место, независимо от вероисповедания. Даже для оставшихся византийцев. А еще для учеников, таких как я, и… для таких странников, как вы.
Их разговор прервала молодая супружеская пара сельджуков, которые прошли мимо. Эцио и юноша остановились, прислушиваясь к их разговору. Эцио — потому что любая информация о городе, которую он только мог почерпнуть, была ему интересна.
— Мой отец не справится со всем этим беспределом, — говорил муж. — Ему придется закрыть лавку, если дела ухудшатся.
— Все наладится, — ответила жена. — Может быть, с возвращением султана…
— Ха! — с сарказмом изрек мужчина. — Баязид слаб. Он позволил византийским выскочкам делать, что им вздумается, и посмотри, к чему это привело… kargasa[28]!
Супруга шикнула на него.
— Ты не должен такого говорить!
— Почему нет? Я говорю правду. Мой отец честный человек, а его постоянно грабят.
— Простите, что я невольно подслушал ваш разговор, — перебил их Эцио.
Супруга испепеляюще посмотрела на мужа: вот видишь?
Но мужчина повернулся к Эцио и поздоровался.
— Affedersiniz, efendim[29]. Я вижу, вы путешественник. Если вы остановитесь в городе, прошу, загляните в лавку моего отца. Его ковры — лучшие во всей империи, и он сделает вам скидку. — Он помолчал. — Мой отец хороший человек, но воры почти уничтожили дело всей его жизни.
Он сказал бы еще что-нибудь, но супруга торопливо потащила его прочь.
Эцио переглянулся со спутником, которому человек, выглядящий словно слуга, передал бокал шарбата. Юноша поднял бокал.
— Не желаете? Очень освежает, а мы еще нескоро прибудем в доки.
— Было бы неплохо.
Юноша кивнул слуге, и тот удалился. Мимо прошла группа солдат-османов, возвращающаяся домой с дежурства в Додеканеса, они тоже разговаривали о городе.
Эцио кивнул им, и мгновение шел следом, пока юноша, отвернувшись, делал пометки в своей тетради.
— Хотел бы я знать, сколько еще проторчат здесь эти бандиты, византийцы, — вздохнул один из солдат. — У них уже была возможность, и они почти разрушили город.
— Когда султан Мехмед занял его, здесь было менее сорока тысяч людей, живших в нищете, — добавил другой.
— Aynen oyle! — согласился третий. — Именно так! И посмотрите на город сейчас. Триста тысяч жителей, впервые за многие века город процветает. И все это сделали мы.
— Мы снова сделали город сильным. Мы его восстановили! — подхватил второй.
— Да, но византийцы тут не при чем, — возразил первый. — Они только портят все, за что берутся.
— Как мне узнать их? — спросил Эцио.
— Просто держитесь подальше от наемников в грубой красной одежде, — пояснил первый. — Это византийцы. Они плохие люди.
Потом солдаты ушли готовиться к высадке. К Эцио подошел юноша, вскоре появился его слуга с шарбатом для Эцио.
— Итак, — улыбнулся молодой человек, — теперь вы видите, что Konstantiniyye — самый прекрасный город на земле.
— В самом деле, — ответил Эцио.
ГЛАВА 17
Корабль причалил, и пассажиры вместе с членами команды сошли на причал, как только на набережную были сброшены швартовые канаты и опущен трап.
Эцио вернулся в каюту, чтобы забрать сумки. Он уже знал, что сделает первым делом, как только спустится на берег. Слуга его юного друга вытащил на палубу три связанных между собой кожаными ремнями дорожных сундука, и теперь юноша ждал носильщиков, чтобы отнести их на берег. Эцио подошел к нему, чтобы попрощаться.
Молодой человек вздохнул.
— Меня ждет куча работы, но я рад вернуться домой.
— Ты слишком молод, чтобы думать о работе, друг мой!
Взгляд Эцио привлекла рыжеволосая женщина в зеленом. Она суетилась возле большого свертка выглядящего очень тяжелым. Юноша проследил за его взглядом.
— Когда я был в твоем возрасте, у меня были… иные интересы… — Эцио замолчал, глядя на женщину, которая прошла мимо. Она подняла глаза, и Эцио показалось, что их взгляды встретились.
— Приветствую, — сказал он.
Но она его не заметила, и Эцио вернулся к своему товарищу, который с интересом наблюдал за ним.
— Невероятно, — проговорил юноша. — Странно, как вы вообще хоть что-то успевали.
— Вот и мама удивлялась, — Эцио немного грустно улыбнулся в ответ.
Наконец ворота в планшир были открыты, и толпа ожидающих пассажиров направилась к ним.
— Было очень приятно познакомиться с вами, beyefendi[30], — молодой человек учтиво поклонился Эцио. — Надеюсь, здесь вы найдете что-нибудь заслуживающее вашего внимания.
— Надеюсь, так и будет.
Юноша отошел, а Эцио задержался, наблюдая, как женщина пытается поднять свертки, которые боялась доверить носильщикам.
Эцио уже собирался подойти и помочь, но молодой человек его опередил.
— Могу я вам помочь, госпожа? — спросил он.
Женщина посмотрела на него и улыбнулась. Эцио подумал, что ее улыбка была опаснее арбалетного болта. Но она предназначалась не ему.
— Спасибо, юноша, — ответила она, и молодой человек, отмахнувшись от услуг слуги, взвалил сверток на плечо и понес его по трапу на причал.
— Ученый и джентльмен, — ухмыльнулся вслед ему Эцио. — Ты полон сюрпризов.
Молодой человек обернулся и снова улыбнулся.
— Да ладно тебе, друг мой. Лишь самую малость, — он поднял ладонь. — Allaha ismarladik[31]! Да благословит тебя Аллах!
Эцио смотрел, как женщина и юноша исчезают в толпе. А потом внезапно заметил крепко сложенного мужчину лет тридцати пяти в белом сюрко с красным поясом и в темных штанах, заправленных в желтые сапоги, стоявшего чуть в стороне и не сводившего с него глаз. У него были длинные темные волосы и борода. Высоко на левом плече были закреплены в ножнах четыре метательных ножа. Также у него была сабля, а на правом предплечье — защитный наплечник из трехпластинчатой стали. Эцио прищурился, осматривая его более внимательно — ему показалось, хоть он и не был в этом уверен, что заметил на правой руке мужчины ремешки скрытого клинка. На нем был плащ с откинутым капюшоном, непослушные волосы были перевязаны широкой желтой повязкой. Эцио медленно сошел с трапа на причал. Мужчина подошел к нему.
Когда они оказались в двух шагах друг от друга, незнакомец остановился, неуверенно улыбнулся и низко поклонился.
— Добро пожаловать, брат! Если легенды не врут, ты тот человек, с которым я всегда хотел встретиться. Известный Мастер и Наставник — Эцио Аудиторе да… — он осекся, растеряв все достоинство. — Ла-ла-ла, — закончил он.
— Прости? — удивился Эцио.
— Извини, я так и не запомнил эту итальянскую белиберду.
— Я — Эцио Аудиторе да Фиренце. Это город, где я родился.
— Тогда мое имя… Юсуф Тазим да Истанбул! Мне нравится!
— Истанбул. О… Так вот как ты называешь этот город.
— Как и большинство местных жителей. Пойдем… позволь мне помочь…
— Нет, спасибо.
— Как пожелаешь. Добро пожаловать, Наставник! Рад, что ты, в конце концов, добрался до нас. Я покажу тебе город.
— Почему вы меня ждали?
— Твоя сестра прислала из Рима письмо в здешнее Братство. А потом мы получили донесение нашего шпиона о твоих подвигах в Масиафе. Поэтому мы с надеждой недели следили за доками, ожидая твоего приезда, — тут Юсуф заметил недоверчивый взгляд Эцио и усмехнулся. — Письмо написала твоя сестра Клаудия. Видишь, я знаю её имя! Могу даже показать письмо. Оно у меня с собой. Я знал, что ты не из тех, кто принимает всё за чистую монету.
27
Хорошо (тур.)
28
Беспорядки (тур.)
29
Простите, господин (тур.)
30
Господин (тур.)
31
До свидания (тур.)