Страница 21 из 25
— Я не хотел! — плаксиво крикнул Пошехонский, кривя лицо в некрасивой гримасе. — Честное слово, не хотел! Они… Они меня заставили!
— Да и хрен с ними, переживем, — по инерции пробормотал я, подходя к избушке, — и вдруг застыл как вкопанный. Страшная догадка ударила в голову, заставила одеревенеть корни волос под лыжной шапкой. Кто это ОНИ?!
— А он за бабками пришел, — раздался гнусавый голос изнутри хибары. — А тут вместо бабок — такой облом!
— Руки на затылок. И не дергайся, — посоветовал мрачный толстун с подбитым оспой лицом, показываясь в дверном проеме и направляя на меня ствол пистолета. — Мы знаем, что ты резкий. Смотри туда, — он ткнул пальцем вправо. — Дернешься — он замочит Вову. Ты меня понял? Посмотри, посмотри!
Я положил руки на затылок и посмотрел — из оконного проема торчал ствол автомата, а к стволу прилагалась противная харя, укрепленная на длинной мускулистой шее, которую украшала броская цветная татуировка: две молнии на фоне двух переплетенных латинских С. Ствол был направлен Вовке в живот, а выражение глаз обладателя татуировки не позволяло усомниться в том, что он в любой момент не колеблясь нажмет на спусковой крючок.
«СС — садист и убийца. И личный телохранитель Марата…» — мгновенно промелькнуло в мозгу — с этим ублюдком я знаком не был, как и с самим бандитским боссом, но неоднократно имел удовольствие наблюдать обоих со стороны — в том же самом «Элефанте», чтоб ему сгореть в одночасье. А оспяной толстяк в дверном проеме — сам Марат, как говорится, собственной персоной. С ними был еще третий — его смутный силуэт, отягощенный автоматом, маячил за спиной изготовившегося к стрельбе СС. Третьего я не признал, но это было не важно. Сам факт, что всеольховский бандитский предводитель мок под снегом и по-детски прятался в развалюхе ради сомнительного счастья поиметь встречу с таким малоинтересным типом, как я, наполнял мою легкоранимую душу светлым патетическим восторгом. Интересно — что со мной сделают? Просто напичкают свинцом или распнут в центре татарского кладбища — ввиду фамильного склепа Шайтуровых? Эх, где мой черный пулемет! Где моя славная команда?!
— Умница, — похвалил Марат, убедившись, что я дисциплинированно стою, положив руки на затылок и не собираясь рефлектировать. — Повернись ко мне задом и заходи.
— Ты перепутал, — как можно дружелюбнее сказал я, поворачиваясь и медленно пятясь задом. — Надо так: избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне пере… кхм-гхм… передом… — Нет, это я не от страха запнулся. Страха не было. Адреналин шарахнул в кровь, организм мгновенно перестроился в боевой режим, аналитическое приспособление с лихорадочной поспешностью принялось высчитывать оптимальные варианты безболезненного выскакивания из ситуации. Последняя заминка была вызвана внезапно открывшимся обстоятельством: повернувшись спиной к хибаре, я увидел три бандитских квартета, бредущих вдоль опушки к такси, и понял, что выскакивание не состоится. Три засадных группы по четыре морды в каждой, все вооружены автоматами и помповиками. Сидели за линией деревьев вдоль опушки с интервалом в двадцать пять — тридцать метров, ждали: как оно получится у предводителя. У предводителя получилось — как только я положил руки на затылок, засадники снялись и направились к месту сбора. Вот теперь — все. Если раньше была шалая мыслишка: побаловаться с супостатами в тесном пространстве хибары, как только окажусь в пределах досягаемости, то теперь — никаких шансов…
— E-..льник закрой, падла, булками шевели! — запоздало отреагировал на мою остроту Марат — и такой ненавистью плеснуло мне в затылок, что стало ясно: никаких компромиссов, это последние минуты в моей жизни. Сейчас доберусь до проема, наденут наручники и повезут на могилу Ильяса. Судя по слухам, Марат большой любитель театральных сцен. А умерщвление врага на могиле «невинно убиенного отрока» как ритуальный акт возмездия — весьма эффектная сцена, способная потешить страждущую душу бандитствующего эстета. Или эстетствующего бандита. Потом Марат, глядя на мою дымящуюся кровь на надгробном камне, с мужественной усталостью в голосе произнесет: «Ты отомщен, брат. Спи спокойно…» И пописает на мой быстро остывающий труп. Нет, насчет пописывания — спорный вопрос. Могила как-никак рядом — нехорошо. Но все остальное будет именно так — ни капельки не сомневаюсь. В противном случае меня давно бы уже завалили его автоматчики — на ближних подступах к хибаре. Они прекрасно знают, что я опасен, и не стали бы рисковать зря.
— Расчленять будете?! — роковая обреченность вытеснила из сознания проблемы адекватного поведения и обязательный в экстремальных ситуациях такт со стороны жертвы по отношению к агрессору. — Или серной кислотой обольете?
— Оно еще бакланит, — процедил Марат, защелкивая на моих запястьях наручники — я как раз благополучно добрался до дверного проема и сделал два шага внутрь хибары. — Оно еще рот свой поганый разевает, падла… Ну-ка, Дюха, обшмонай его.
Чьи-то руки принялись сноровисто и неторопливо обыскивать меня — судя по всему, тот самый третий, что маячил за спиной СС. При первом же его прикосновении я вздрогнул как ударенный током, затем максимально расслабился, закрыл глаза и начал стравливать воздух сквозь плотно сжатые губы. Решение возникло внезапно — как какое-то озарение. Если нам суждено выпутаться из этой тупиковой ситуации, то это произойдет в течение следующей минуты. Наступил благоприятный момент: Дюха обыскивает меня двумя руками, значит, оружие повесил на плечо. Марат стрелять навскидку не будет — между мной и им встрял Дюха. СС наверняка уже не держит рыдающего Вовку под прицелом — на меня надели наручники, и теперь я не опасен. С их точки зрения, не опасен. Вряд ли они предполагают, что хорошо подготовленный боец, даже со скованными спереди руками, за несколько секунд может убить троих обычных — пусть вооруженных и имеющих некоторый боевой опыт мужиков в тесном пространстве этой хибары. Вот тут они сильно ошиблись. Я бы, например, никогда не стал бы обыскивать бывшего офицера спецназа в таком положении. Я бы его поставил к стенке под углом в 45 градусов, велел максимально широко расставить ноги и как следует долбанул бы по черепу — чтобы в процессе обыска этот бывший был занят своей свежей болью и считал круги перед глазами, а не развлекался различными дурными мыслишками. А ребятишки, судя по всему, не слишком часто общаются с такими типами, как я. И мы их за это накажем. Нет, справиться со всей кодлой на открытой местности мне вряд ли по силам — я хоть и подготовленный боец, но отнюдь не Рембо. Я поступлю проще — возьму этих индюков в заложники! Вот тогда посмотрим, как они у меня попляшут…