Страница 8 из 17
— Врешь!
— Не вру!
— Ну скажи, какая она?
— Когда моря не боишься — оно не страшное. Оно только проверяет: трус ты или не трус? Понял?.. И самое главное — нельзя в море кричать «мамочка» и «папочка». В открытый рот наливается вода — и человек тонет… Как ты тонул…
Веня вспыхнул, но сцепил зубы и ни слова не сказал.
— Не ссорьтесь, — сказал Яша строго.
Они легли на песок.
— Поесть бы… — промолвил Веня жалобно и спохватился: — А где мои новенькие кожаные сандалеты?.. Утонули… Лучше бы мы их съели. — И вдруг развеселился: — Посмотрите, пуза у меня совсем нет. Здорово! Ха-ха, я уже не толстый.
— Пойдемте в лес, там найдем чего-нибудь поесть, — предложил Яша.
Пробираясь сквозь кустарник, росший под могучими деревьями Старого леса, Гриша вдруг почувствовал, как что-то холодное, скользкое прикоснулось к его ноге… Змея!.. Черная, отливающая синевой… Он наступил на нее. Она зашипела, закручиваясь вокруг ноги.
Гриша в ужасе взвизгнул, пружиной взметнулся вверх и, уцепившись за ветку, удивительно ловко забрался на дерево. Веня, практичный человек, сразу же подумал: «Гриша прекрасно смог бы быть обезьяной».
— Далеко видно сверху? — насмешливо спросил Яша.
— Та-ам з-з-ме-я-я! — крикнул Гриша.
— Это уж. С оранжевыми очками. Тут ужей много, а где ужи, там змей не бывает… Это я знаю.
Гриша сползал с дерева куда медленней, чем забирался.
Яша поймал ужа и показал Грише, поднеся его к самому носу:
— Видишь, два оранжевых пятна. Значит, это уж. Яда у него нет…
— Ясно, — сказал Гриша и, побледнев, потрогал ужа за хвост.
— Да ты подержи его, — Яша сунул ужа ему в руки. — Неужели ты боишься?
— Я-я… боюсь?! — слабым голосом возмутился Гриша. — Но они такие противные. — Его било от страха, но он взял ужа и, достав лупу из кармана, стал рассматривать голову ужа. На него взглянула ощеренная пасть удава. Гриша охнул и выпустил ужа из рук.
— Страшилище! — и вытер холодный пот со лба.
Яша засмеялся.
— Хочу есть, — опять проныл Веня. — Что можно в лесу съесть, Яша? Ты не знаешь?
— Орехи можно.
В лесу было немного душно после вчерашнего дождя. Под огромными деревьями висела голубая дымка испарений. Солнечные блики переливчато ложились на прошлогоднюю прелую листву.
Вдруг Яша предостерегающе поднял руку. Хрюкали маленькие поросята. Веня проглотил слюну. Его голодный пустой желудок перекрутился восьмеркой. Вене отчетливо вспомнился жареный поросенок с петрушкой в ноздрях. Тот, которого мать искусно приготовила к Первому мая.
Глаза Вени плотоядно сверкнули.
— Давайте поймаем поросенка и зажарим, — предложил он.
— А чем костер разожжем? — прошептал Яша.
— Главное — поймать поросенка. Палку о палку потрем, как туземцы, — ответил Веня.
Опустившись на четвереньки, осторожно поползли к поросятам, ковырявшимся среди кустов.
Они не видели остальных свиней, те копались на полянке в высокой траве. Не видели они и огромного секача-вепря, неподвижно стоявшего на страже. В нем было пудов двадцать. Могучий, горбатый, с торчащей жесткой щетиной на спине, он был похож на монумент. Его белые острые клыки круто задирались вверх.
Яша, Гриша и Веня подползли совсем близко. Вепрята вели себя беззаботно. Веня приподнялся и с криком «хватай!» прыгнул на ближнего поросенка. Остальные с визгом шмыгнули в разные стороны. И в то же мгновение из-за куста, разъяренно сверкая саблями-клыками, выскочил секач.
В первое мгновение Яша, Гриша и Веня завороженно глазели на лесное чудо-юдо… Во второе мгновение они с душераздирающим криком уже мчались через поляну, распугивая веприное стадо. Вепрь торпедой несся за ними и, набирая скорость, кровожадно всхрапывал.
Но то, что произошло в третье мгновение, было невероятным, почти фантастическим. Перед их глазами вдруг появился дядя Кривоплясов. Он нацелился на них фотоаппаратом, щелкнул и крикнул: «Минутку, еще кадрик!»
Ребята вихрем пролетели мимо него с безумным криком: «Кабан, кабан!!!»
Фотокорреспондент, оглянувшись, увидел клыкастое чудовище.
— Стой! — крикнул он. — Стой, бандит!!
Зверь, свирепо хрюкнув, крутнулся в его сторону. Мужеству Кривоплясова можно было только позавидовать. Он в упор сфотографировал вепря и только тогда дал ногам волю. Но — увы! — уже было поздно. Бешеный вепрь подсек Кривоплясова и подбросил вверх, чтобы с воздуха поймать его на сабли-клыки и растерзать. Сделав сальто с разодранными сапогами, Кривоплясов припомнил, видно, кое-какие приемы борьбы и, падая, схватил лесного бандита за жесткие, изодранные в драках уши. Секач дернул головой, и фотокорреспондент районной газеты сел на него верхом. Ловко получилось!
Прекрасная мысль пришла в то мгновение в голову Кривоплясова. Он сообразил: единственная возможность спастись от клыков секача — это быть к ним поближе. То есть надо удержаться на спине вепря. Во что бы то ни стало удержаться!.. Забыв обо всем, Кривоплясов железной хваткой уцепился за рваные уши секача и сжал ногами его бока.
Секач с минутку вертелся на одном месте. У него, наверное, закружилась голова от неслыханного оскорбления. Его, грозу всей лесной округи, оседлали, словно старого мерина! В следующее мгновение он ринулся сам, не зная куда, с единственной целью — как-нибудь сковырнуть со своей спины двуногое чудовище. Он понесся, рассекая своей могучей тушей лесные заросли так, как рассекает остроносый корабль морские волны.
Вепрь ослеп от бешенства и ужаса. Он не видел, куда бежал. Глаза его застилал кровавый туман.
Фотокорреспондент Кривоплясов, несколько освоившись со своим фантастическим положением, понемногу стал соображать. Раздирая ногтями уши секача, он направил его под приземистый дуб с низкими ветвями. И поддавал ему шенкеля, будто это был не грозный секач, а старая кляча с отвисшим брюхом.
Но Яша, Гриша и Веня, к сожалению, ничего этого не видели. Они без оглядки промахнули несколько километров и остановились лишь тогда, когда дальше бежать было некуда: дорогу преграждала река. Они упали на берегу в беспредельном изнеможении. Отдышавшись, похлебали воды из реки и осмотрелись.
Место, куда они попали, было красивое. Могучие грабы, осокори и дубы склонялись над рекой. Чистая, прохладная вода неторопливо текла к морю, промывая добела прибрежный песок.
— Ну что, зажарил поросенка? — съязвил Яша, обращаясь к Вене.
— Не гавкай, — ответил Веня грубо, но эта грубость так не шла к нему, что Гриша и Яша засмеялись.
— Кабан, наверное, погнался за фотокорреспондентом, а мы, как зайцы, драпали, — сказал Гриша с досадой. Он не мог простить себе позорного бегства. Ведь клялся идти грудью против любой опасности, чтобы преодолеть страх.
Неожиданно он стал озираться по сторонам.
— Ты чего? — спросил Яша.
— Место знакомое. Я уже был тут. Где-то по берегу здесь малина растет.
Яша и Веня удивились.
— Что ты тут делал?
— С бабкой приходили. Она лекарственные травы собирала.
Пошли берегом. Гриша шел впереди. Он вдруг попятился назад и прошептал:
— Тихо.
— Что там?
Гриша, раздвинув ветви ольхи, показал в сторону излучины речки.
— Посмотрите.
На кривей вербе, нагнувшейся над водой, сидел маленький, очень старый дедок. Его сухонькая, почти мальчишечья фигурка, освещенная низким солнцем, хорошо просматривалась на фоне леса. Дедок был в майке и трусах, простоволос, на его тонких ногах болтались большие, не по росту, резиновые сапоги.
Крадучись, подползли ближе к лесному жителю. Дедок весело болтал ногами и, заглядывая в воду, хихикал и кому-то грозил пальцем.
— Кто это? — шепотом спросил Яша.
— Наверное, леший или лесовик, — ответил Гриша. — Мне бабка рассказывала про них. Говорила, водятся такие в лесах.
Сам Гриша нисколько не сомневался в этом.