Исступление

И вот теперь она торопливо шла по просёлочной дороге, ёжась от утренней прохлады. Конечной целью похода был пустырь, за десятилетия превращённый в свалку, но для начала нужно было зайти в дом и одеться во что-нибудь такое, чтобы не очень бросаться там в глаза. Всё-таки трудно жечь на пустыре вещи так, чтобы тебя совсем никто не заметил. Значит, будем маскироваться под бомжа.

Вот и тётушкина дача, здесь на каждом сантиметре земли посажены какие-нибудь цветочки, правда, они ещё не выросли, так как сейчас самое начало весны. Тётушка Анфиса просто помешана на цветочках. У неё и платья все в цветочек. И броши, серьги и кольца у неё все с цветочками. Даже туфли с цветочками. И в волосах она носит цветочек. И духи у неё всегда с запахом каких-нибудь цветочков. И Владу она всё время называет "моя фиалочка". Влада никогда не понимала этого помешательства и тайком посмеивалась над тётушкой, а иногда и раздражалась. Она совершенно равнодушна к цветочкам, а некоторые из них так и вовсе какие-то противные. Но в целом Влада любила тётю Анфису, в конце концов, именно благодаря этой забавной старушке ей в своё время удалось остаться в обожаемом городе, когда родители переезжали за границу и слушать ничего не хотели.

Поздоровавшись с овчаркой Крокусом, Влада вдруг отметила у себя неприятное чувство: он ей рад, он в восторге, он её лучший друг. А если бы он был служебной собакой и учуял, что это она убийца? Влада задумчиво гладила пса, пытаясь понять, что это за ощущение пронеслось в голове, но не могла придумать ему названия. Почему-то захотелось спрятаться от собачьих глаз и больше никогда в них не смотреть... Да ну, ерунда какая-то.

Обойдя тётушкин покосившийся сиреневый домик, она нашла в сарае большую канистру бензина для газонокосилки, и уже через десять минут ковыляла по пустырю в древнем выцветшем плаще и с цветастым платком на голове. Среди пустыря находился заброшенный долгострой, по которому Влада любила когда-то лазить, после чего тётушка обычно пила капли и умоляла больше так не делать. Здесь, спрятавшись за кучей каких-то блоков, Влада выложила на бетонную плиту всё содержимое баула, сверху бросила свою куртку и, щедро полив всё это бензином, подожгла в нескольких местах. Ещё немного усилий, и костёр, наконец, разгорелся, испуская вонючий чёрный дым. Затем с пронзительным звоном взорвалась склянка со спиртом, породив высокий яркий всполох пламени. Она стояла и смотрела на огонь, потеряв счёт времени, пока он ни погас, и от одежды ни осталась бесформенная чёрная клякса. Теперь пусть попробуют узнать, что это такое тут жгли. По дороге обратно ей попался бомж, который пытался с ней познакомиться, предлагая вместе откушать чего-то из консервной банки, но Влада прикинулась глухонемой и проскользнула мимо.

Её вдруг охватил страх: а что, если уже всё? Обнаружили труп, выяснили подробности её вчерашней драки с трупом, опросили друзей, Уля сказала, что Влады с ними не было, и сейчас её уже ждут здесь, в доме? А где тётушкины вещи, которые вы везли сюда? А что вы делали на пустыре? А раздражение на морде у вас, случайно, не от клея? Влада задумчиво потрогала лицо. Борода оставила после себя неприятное саднящее ощущение, хотя клей она постаралась отскрести ещё в парадной, а перед уходом от Даньки как следует умылась. А если там красные пятна остались? Вот будет скверно. Тогда в электричке кто-нибудь мог заметить... Она первым делом бросилась к зеркалу и убедилась, что всё не так плачевно. В тётушкином холодильнике нашёлся крем для лица, вроде бы даже не просроченный. Кроме того, там были две одинокие сардельки, одну Влада съела сама, другую отнесла Крокусу.

Надо было ехать, забрать зарплату. Будет подозрительно, если Влада сейчас пропадёт. И плохо, если коллеги расскажут ментам подробности её увольнения в её отсутствие. Надо быть там. А как угадать, когда? Да, а ещё она за эти полгода не раз громко заявляла, что мечтает "изничтожить эту гниду". Скверно. Ну не могла же она знать, что всё этим и кончится?!

Надо ехать. Но она так устала за эти бесконечные сутки! Наверное, будет лучше, если она хотя бы немного поспит. Какие-нибудь двадцать минут полежать... Она включила плеер и растянулась на диване, на покрывале с цветочками. Но вместо того, чтобы слушать музыку, она продолжала думать.

Вообще, скверно, что она бегала с этим баулом. И именно утром после убийства повезла его на дачу. И он там пропал. Это очень подозрительно. К тому же, тётушка вовсе не просила её отвозить никакие вещи, и если вдруг чего коснётся... И ещё подозрительно, что именно в ночь убийства куда-то пропала куртка, в которой она ходила восемь лет. Ну и что? Куртка-то старая, она могла же её выбросить. А со свалки, вон, бомжи забрали. И нет куртки. Вот получит сегодня зарплату — и купит новую. И нечего впустую себя накручивать. Хотя... план, конечно, гениален, но получилось всё не так гладко, как хотелось бы.

Влада давала показания милиции. Да, она терпеть не могла Рожнова, но на убийство она не способна, никак нет. И вообще она весь вечер была занята: собирала старые вещи дома у тётушки, а потом поехала на метро к друзьям. По-крайней мере трое из них могут это подтвердить. А утром она ездила за город, а об убийстве узнала только вот сейчас, шокирована не меньше всех остальных. Рожнов был, конечно, неприятным человеком, более чем, но чтоб убить... Уму непостижимо, кому это только пришло в голову. Ему итак жить-то оставалось... Это так ужасно. Значит, кто-то оказался убийцей! Всевлада так переживает, это ж надо — убийство, совсем рядом! У неё даже аллергия выступила от волнения, видите? Разумеется, её никто не подозревает, все ищут рыжего человека в шляпе, старушка его видела и подробно описала. Вы можете идти, спасибо большое за содействие следствию, если что, с вами свяжутся. Но тут открывается дверь. Сестра Поликарпа Омарыча примчалась из какой-то южной Мухосрани объявить, что из квартиры пропали кое-какие вещи. Сестра — вылитый Поликарп Омарыч, только не такая лысая, да ещё на ней синяя фланелевая юбка. Из квартиры, говорит, пропали: пальто старое синтетическое — одна штука, ботинок 44-го размера — две штуки, склянка спирта этилового — одна штука, тюбик клея для усов — одна штука, очки огромные уродливые — одна штука, лисий воротник, молью поеденный — одна штука, шарф колючий клетчатый — одна штука, прищепка деревянная — шесть штук. Как-то это всё подозрительно, что-то начинает проясняться... А что, если убрать с фоторобота очки, усы и бороду? Ой, Всевлада Романовна, а ведь это вы! И сестра Рожнова тут как тут: «Она это, она, вот её баул, он не сгорел, и в нём все пропавшие вещи». Да это и не сестра вовсе, а сам Рожнов, он разражается кудахтающим хохотом, и у него отваливается голова, она катится по полу и хохочет. Поликарп Омарыч, ведите себя прилично. А вы, товарищ Строгова, примерьте-ка костюмчик. Да, это, несомненно, были вы, дело закрыто. Кошмар. Неужели всё так внезапно рухнуло?! А голова Рожнова всё хохочет и не затыкается...

Влада в ужасе проснулась, но продолжала слышать хохот. До неё не сразу дошло, что он ей слышится в электронной мелодии, заигравшей в плеере, пока она спала. Выключив плеер и торжественно пообещав себе стереть, наконец, оттуда всю лажу, Всевлада села и схватилась за голову. Кошмар! Всё ведь может рухнуть из-за какой-то ерунды, которую она не учла. Сестра Рожнова — чушь. Но вдруг у него правда есть родственник, который, конечно, не станет считать прищепки, но может заметить, например, пропажу пальто и ботинок? Ой-ой.