Оттенки полуночи (ЛП)

Глава 26

- Давай, Луна. Пойдем.

Алекс сидела на снегоходе вне дома Зака и ждала, пока Луна расположиться на своем месте. Отключив сотовый после многократных звонков Кейда, она положила его в карман и могла только сидеть в той заснеженной темноте, заставляя себя делать вдохи и выдохи.

Она больше не могла с ним говорить. Не сейчас. Ее сердце почувствовало слабость, и даже когда она сказала ему держаться от нее подальше, была часть ее, которая хотела вернуть его обратно, даже если вокруг был полный хаос. Возможно, она до сих пор хотела той окутывающей силы Кейда.

Она по-прежнему хотела его любви.

Но она не знала наверняка, может ли доверять своим чувствам прямо сейчас. Больше ничего не выглядело ясным. После встречи с Кейдом исчез ее удобный черный-или-белый, хороший-или-плохой мир. Он изменил все. Он открыл ей глаза, и она больше никогда не сможет вернуться к своей прежней жизни.

Она изменилась навсегда, кардинально, потому что, независимо от того, как сильно она хотела бояться, ненавидеть его за то, кем он был, ее сердце отказывалось отпускать его.

Алекс запустила свой снегоход. Ей было просто необходимо уйти подальше от всех, найти немного свободного пространства, чтобы подумать и очистить мысли. Она нуждалась в убежище и могла думать только о хижине Дженны. Из-за неразберихи, накрывшей ее за последние несколько часов, она нарушила своим планы навестить подругу. Если сейчас и был один человек, которому бы она доверяла, то Алекс была уверенна, что это Дженна.

Позади нее хлопнула дверь дома Зака.

- Эй, куда ты идешь? – обратился он к ней, быстро спускаясь во двор. – Я говорил, что могу отвезти тебя домой, проверить, безопасно ли там. Я не думаю, что ты сама в состоянии…

- Мне не нужна твоя помощь, Зак. – Алекс обратила к нему свой жесткий взгляд, с отвращением думая, что никогда не считала его другом. Хуже того, она однажды позволила себе близость с ним. Если Кейд был опасен из-за крови Рода, текущей в его жилах, то Зак был для нее гораздо более коварной угрозой, потому что разрушал чужие жизни ради собственного обогащения. – Сколько денег ты и Скитер заработали за эти годы? Как мало стоят жизни тех людей, которых ты поклялся защищать и служить, чтобы защищать их, и ты готов распродать все, как и делаешь?

Зак впился в нее взглядом. – Ты не знаешь, о чем говоришь, Алекс. Ты бредишь.

- Я?

- Да, ты. – Он шагнул ближе. – Я обеспокоен твоей безопасностью.

- Ты имеешь в виду опасностью для своего существования, не так ли?

Он усмехнулся без капли юмора. – Как офицер закона, я не могу с чистой совестью позволить тебе вот так уйти, Алекс. Теперь слезай со снегохода.

Она покачала головой и прибавила газу. – Пошел ты.

Прежде, чем она успела тронуться с места, рука Зака сковала ее запястье. Он рывком дернул ее руку, чтобы лишить равновесия. Алекс тревожно посмотрела вниз и увидела, как он достал пистолет из кобуры на его талии.

Она ошеломленно вздохнула в тот же самый момент, как Луну подпрыгнула и сомкнула свои челюсти на руке, которая удерживала Алекс.

От боли Зак закричал. Его цепкий захват спал, и Алекс, оборачивая сою руку вокруг любимой Луны, надежно устроила в передней части ее снегохода и дала газу, что подарило ей быстрое спасение.

Она ускорилась сквозь занавес снегопада, не смея оглядываться назад.

Даже когда услышала Зака, выкрикивающего ее имя, что сопровождалось гулом другого снегохода, который поехал вслед за ней.

Женщина лежала ничком на полу хижины, абсолютно неподвижно, не считая медленно опадающей от вдохов и выдохов груди. Она была в трансе, не подозревая о небольшом разрезе в затылке, который он сделал несколько часов назад.

Теперь из этого осторожного разреза медленно сочилась кровь, он присел рядом и осторожно соединил кожу. Он склонился над нею и слизал медно-красный ручеек, затем прошелся своим языком по ране, закрывая ее.

Его собственное тело тоже восстановилось. Солнечные ожоги немного зажили, кожа больше не пузырилась и не болела. Огнестрельные ранения в бедро и живот быстро заросли новой плотью. И жажда, которая была его лихорадочной спутницей с момента побега, наконец, была утолена.

Теперь, когда его ум прояснился, он смог подумать, рассмотреть то, что его ждет.

Много бежать. Много скрываться, чтобы быть на шаг впереди своего потомства, которое стремилось захватить его и уничтожить. Больше того самого существования, которое он и его братья сумели познать, ступив ногой в этот неприветливый человеческий мир.

Он выживет.

Но для чего?

В то время как инстинкт заверял его, что он был далек от поражения, его логика считала, что у него никогда и не было шансов на победу. Но до сих пор этому не было никакого конца.

Он и другие семь завоевателей, что разбились здесь очень давно, должны были стать короля среди меньших, низших человеческих форм жизни, которые населяли эту планету. Они могли стать царями, если бы не восстание их наполовину человеческих сыновей. Если бы не война, оставившая в живых его одного, его выживание не зависело бы от одного из его сыновей, который запрятал его подальше в горную пещеру.

Он не должен был удивляться тому, что предательство не оставит себя долго ждать, когда пробудился в той пещере.

После периода своей спячки он ожидал, что мир изменится и преподнесет ему место для того, чтобы пировать. Вместо этого он был заключен и лишен еды, ослабленный химическими веществами и технологиями, которые были далеко от понимания нынешних людей, которые существовали, когда он в последний раз здесь был.

Земля продвинулась вперед. Это и отдаленно не напоминало тот мир, который он оставил позади, но достаточно, чтобы теперешняя жизнь была судом для него. Бесконечное однообразие дней и ночей, преследования и отступления.

Он не был уверен, что имел права и желания.

Женщина, лежащая перед ним, казалось, находилась в аналогичной ситуации. Он был свидетелем ее отчаяния, и он чувствовал вкус поражения в каждом ударе ее сердца, когда он пил из нее. Он попробовал ее одиночество, ее безнадежность, и это задело что-то глубоко внутри него.

Она тоже была воином. Он увидел это на нескольких изображениях в рамках у нее в хижине. Эта женщина была одета в военную форму человеческого воина, нося оружие и имея особый взгляд. Этот взгляд не пропал, даже когда она была ослаблена от потери крови и напугана. Она была сильной, сердцем она до сих пор оставалась воином, хоть и не замечала этого.

Она тоже была потерянной…одинокой.

Но там, где она была готова сдаться, до того, как он вторгся в ее жилище, его генетический состав не позволил бы такой капитуляции. Он родился завоевателем, родился для войны. Он был хищником по своей природе. Захочет он этого или нет, его тело будет сопротивляться смерти до последнего вздоха…независимо от того, сколько времени это займет.

И также его заставили видеть своих врагов побежденными любой ценой.

Именно тот внутренний двигатель заставил его сделать то, что он сделал несколько минут назад с этой женщиной, лежащей без сознания и в полном бреду на полу хижины.

Теперь он попятился от нее, мрачно рассматривая. Медленно, он поднес свое левое запястье ко рту и сделал клыками неглубокий надрез. Его язык прошелся по небольшому углублению на коже, и рана закрылась и исчезла, как будто ее никогда и не было.

Когда он встал и направился в другой конец комнаты, он услышал рев приближающихся к хижине двигателей.

Могли ли они найти его так быстро?

Был ли его преследователь человеком или представителем Рода, он не был уверен.

Но когда он проверил недавно зажившее сухожилие и кожу его руки, то мрачно улыбнулся, довольный тем, что он готов встретиться с любой опасностью

Глава 27

Алекс принеслась так быстро, как только позволили ей снег и ледяные пустыни на пути, к хижине Дженны. Она все еще могла слышать Зака, преследующего ее. Сокращая опасный путь позади и впереди, молясь, чтобы он потерял ее в этом шторме, она надеялась, что оружие, которое он навел на нее в городе, было лишь временным помутнением рассудка с его стороны.