Страница 7 из 44
— Хм… Если бы я знал! — сказал он мечтательно.
— А ты рад, что мы заблудились?
— Рад, — ответил он очень тихо.
— А я тоже… рада!
Она повернула лицо к висящей почти над нею Генкиной голове. И улыбнулась. И неизвестно было, видел он в темноте эту улыбку или нет.
А Генка мучительно чувствовал, что должен что-то сказать ей сейчас. Но ничего, буквально ничего достойного этой минуты не приходило ему в голову. И он только смотрел, смотрел на неё, мучаясь так, как, наверное, никогда ещё не мучился в своей жизни — ни у зубного врача с застуженным зубом, ни перед отцом, когда однажды приволок тройку в четверти за поведение… Из-за своей огромной муки он почти даже не замечал, какая на самом деле удивительно красивая девочка эта Маринка!
— Ты ложись, Ген. Ты чего?.. А то ещё простудишься. — Она сказала это как можно лучше, чтобы он уж обо всём догадался. — Ложись и спи…
— Нет, Марин, ты сама спи! Ты спи, а я буду сидеть… Я вообще спать не буду!
Маринка не знала больше, что говорить. Она последний раз посмотрела на звёзды, на Генку среди звёзд, потом уткнулась носом в его куртку, укрыла воротником ухо… Ещё немножко она слышала, как внизу шуршат мыши, а потом уснула.
И наверное, это был самый хороший сон за всю её прошлую жизнь.
А может, и за будущую.
— Только ты читай незаметно, Борь!
— Ладно, давай.
— Не, ты повернись, как будто дремлешь. А я тебя прикрою.
— Да никто же не знает, что ты…
— Мало ли… А потом будут хохмить… Ну ладно, на…
Примечание. Далее мы даём текст, который стал читать один из участников этого тайного разговора (шестой «В» возвращался из питомника, а эти двое сидели в углу на отдельной лавке). Текст был хотя и на простых ученических листочках, но весь исчёрканный, переправленный, как рукопись настоящего литератора. На листках было написано следующее:
СТРАННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Роман
1
Ветреным туманным утром в последних числах сентября по улице, стараясь слиться с серыми стенами домов, шёл человек. Стрелки на часах всего мира едва только доползли до пяти. Лучи света еле пробивались сквозь тяжёлые глыбы туч, словно капли воды в глубоких подземных пещерах. Машины проносились по автострадам, стуча в тумане жёлтыми кулаками фар. Но всё напрасно! Они выскакивали из белого мрака неожиданно, как привидения. Редкие прохожие долго стояли у края тротуара, не решаясь перейти улицу. Опасное это было путешествие, чёрт подери!
Но тот человек, который шёл крадучись вдоль серой ленты немых домов, наверное, хорошо знал, что делает. Он вдруг решительно шагнул к краю тротуара. Как видно, холод и ветер сильнее других донимали его. Он ведь был в тонкой суконной куртке тёмно-синего цвета. Он не остановился боязливо у края тротуара, как другие, а быстро пошёл через улицу. Человек в синей куртке открыл дверцу, сказал шофёру несколько слов. В тот же миг машина сорвалась с места и пропала в тумане. Было пять часов семнадцать минут. Ветер рвал с ветвей остатки последних листьев.
2
В городе исчез человек. Майору Громову не было даже известно его имя (зачёркнуто). Было известно только имя — Михаил Кронштайнов.
Вот что мог сообщить единственный свидетель исчезновения аспирант Саша Чунин.
— Я в это утро, как и всегда, — Саша гордо усмехнулся, — бегал трусцой. Если вы не делаете этого, дорогой… э-э-э, — он вопросительно посмотрел на погоны Громова, — капитан, то настоятельно вам рекомендую!..
— Майор! — поправил Громов. — Но это не важно. Прошу ближе к тому, из-за чего мы здесь встретились с вами.
— Итак, на перекрёстке улиц…
Громов моментально нажал клавишу записывающего устройства, бесшумно побежала лента. Она записывала каждое слово свидетеля. Потом по подземному кабелю они летели в специальную машину, которая занимала небольшой особнячок на одной из тихих пригородных улиц.
Машина неслышно урчала, перемалывая несвязные речи свидетеля, расставляя его запутанную мысль в нужном порядке.
Громов задавал будто незначительные вопросы. Блестящий молодой физик только посмеивался про себя. Но вопросы опытного майора незаметно извлекали сведения из самых тёмных закоулков памяти. Ведь человеческая память хранит сведения о таких происшествиях… (зачёркнуто). Ведь если бы мы только умели хорошо напрягаться… (зачёркнуто). А гигантская машина всё послушно перерабатывала. Но всё-таки сведений было мало. Вот что сумел записать Громов в досье на портативной пишущей машинке:
1) машина была легковая, серого цвета («Ловко задумали, — усмехнулся Громов, — под цвет тумана!»);
2) человек был среднего роста, волосы коричневые, глаза коричневые, нос простой, царапина на щеке;
3) последними словами жертвы было: «Дом восемь, квартира тринадцать».
И после этого машина исчезла.
«Хм! — усмехнулся майор Громов и закурил трубку… (зачёркнуто) новую папиросу… (зачёркнуто) сигарету с фильтром. — Но ведь всего они не могли учесть! Следы обязательно остаются!» Майор Громов сделал глубокую затяжку и вновь погрузился в размышления. На столе ярко горела лампа. За окном стояла стеной ночь.
3
Николай Карелов возвращался из командировки. Он очень устал, так как летел на самолёте. А до самолёта прошагал в высоких таёжных сапогах добрый десяток километров по болоту. И потом ещё много часов летел на самолёте, долго ждал автобуса.
Наконец он у родного дома. Николай легко нёс в загорелой руке тяжёлый чемодан. Он был геологом.
Вдруг Николай остановился. Его остановил необычный след протектора. Сначала была чёрная полоса в 20 метров. «Кому-то нужно было очень резко затормозить, — мгновенно подумал Николай. — Но зачем?»
Он быстро осмотрел место происшествия. Движения его сразу стали решительными и уверенными. Мало кто знал, что Николай интересовался криминалистикой. Множество книг было им прочитано. Вот и сегодня он как раз собирался зайти к своему старому другу майору Громову за новыми книгами.
Николай осмотрел след. «Так, ясно, — думал он, — здесь автомобиль простоял несколько минут. Вот две капли масла». Чёрными точками лежали они на асфальте… (зачёркнуто). Потом автомобиль тронулся дальше. Николай резко выхватил из кармана маленькую, но очень мощную лупу. Стал на колени прямо на дороге. Следы протектора были явно необычные. Они были со стальными шипами в покрышке. На асфальте острый глаз лупы заметил едва различимые царапины. «Видимо, это особый вездеход, — подумал Николай. — Откуда ему взяться в большом городе?!» Ноги сами собою повели молодого геолога к телефонной будке. Он быстро набрал знакомый номер: «Алло! Алло! Попросите, пожалуйста, майора Громова!»
— Э! Борь! Уже прочёл? Понравилось тебе?
— В принципе нормально…
— Как это «в принципе нормально»? Не понравилось? Ты, пожалуйста, говори. Я обижаться не собираюсь… если ты честно!
— А чего мне врать, Коль?.. Вообще у тебя интересно написано. Только много этой… бодяги.
— Почему бодяги?
— Ну в смысле неточно.
— Это же литература. Я же имею право на вымысел, ты что, не слыхал? Любой учебник почитай, там это сказано. А в основу положен подлинный факт. Помнишь, у нас в том году Мишка Корнеев из дому убежал… Тоже: надел форму школьную. А у меня как раз написано: «В тёмно-синей куртке».
— Так ты про Корня?!
— Ну да!
— Во блеск!
— В том-то и дело!
— Но всё равно, Коль… Понимаешь, это не бывает так… Ты постой. Я тебе прямо. Только ты не обижайся. Вот гляди, да? У тебя говорится: «Ветреным туманным утром». Если туман, ветра же нет. А если ветер, так нету тумана. Потом ты говоришь, что стрелки на часах всего мира… Какого всего мира-то? Время везде разное! Понял? Потом, какой дурак будет бегать в пять утра?