Страница 8 из 80
Исаакян, характеризуя гнетущую атмосферу переходной эпохи на рубеже XX века, писал: «Хотел бежать с планеты, обагренной кровью, удалиться от времени, от пространства, от вселенной».[45]Скорбные думы Исаакяна этих лет нашли выражение в поэме «Абул Ала Маари».
В стихотворении «Ты не очень грусти…» (1904) Исаакян в своем скептицизме доходит до крайних суждений: в мире ничто не имеет ни основы, ни смысла, ни ценности. Все изменчиво, быстротечно, все проходит. А потому и жизнью дорожить не стоит, а если уж суждено жить, то нужно жить с широким сердцем и принимать все как сновидение. В этот период в лирике армянского поэта появляются темы, мотивы, идеи, которые, казалось бы, противоречат его гуманистическому миросозерцанию. На извилистом пути поисков справедливых основ жизни, поисков путей избавления человечества от неисчислимых бед были такие периоды, когда поэт переживал крушение своих высоких идеалов, сталкиваясь с жестокой правдой действительности. Эти стихи — следствие отчаяния, ожесточения. Это крик души глубокой, мощной, великой души, живущей тревогой о судьбах человечества. В этих стихотворениях Исаакян рисует с беспощадной правдивостью звериные законы и нравы старого мира.
Об этом говорит поэт с болью. Ему ненавистна действительность, где человек человеку волк, где осквернены светлые идеалы человечества. Это мир горьких обид, страданий, смерти, где жизнь — суровая борьба за кусок хлеба, где «право в силе», где нет других путей и неизбежен выбор «быть молотом иль наковальней» (см. стихотворение «Не слова любви и братства…», 1905).
В это же время, в том же году, когда было написано это мрачное стихотворение — «Не слова любви и братства…», Исаакян пишет иные строки, раскрывающие его отношение к жизненной битве, его гуманизм:
Бродить в дальних безлюдных краях, стремиться к небу, к звездам, к солнцу, к беспредельной свободе — таков мотив другого стихотворения. Он хочет уйти в пустыню, полюбить черные скалы, склонить голову к камням, углубиться в свои думы, слиться с тишиной. Поэт мечтает жить на диком берегу, без друзей, одиноким, скрыть от людей свое горе, мысли уносят его в далекий край, под знойное солнце, где в горячих песках он мечтает уснуть навсегда, унося с собой свое горе («Ликуя, струится прозрачный ручей…», 1902).
Так постепенно, с годами в лирике армянского поэта вызревают мотивы, из которых впоследствии складывается идейная и художественная концепция поэмы «Абул Ала Маари» (1909). Содержание поэмы составляют размышления Абул Ала, его рассуждения и беседы с самим собою. Прошлая его жизнь рисуется автором несколько скупыми, но яркими штрихами. Из краткого вступления читатель узнает, что Абул Ала Маари, «поэт знаменитый Багдада», долго жил в «великолепном граде калифов», много видел, «наблюдал и людей, и законы» и пришел к гневному отрицанию всего того, что ранее любил.
Разочарование и пессимизм Абул Ала достигли предела. Он более ни во что не верит. Теперь для него «закон», «справедливость» — лишь пустые звуки. Он прощается с прошлым навсегда, отвергая все, чем раньше дорожил. Возненавидел родных, друзей, женщин, богатство, славу. Абул Ала бежит от пороков людей, от их «ничтожных и злых дел», бежит от лицемерия, что «хуже всех зол». Герой поэмы уходит от жизни и людей в дикую пустыню. Там, в песчаных бескрайних просторах, он ищет исцеления, свободы.
Абул Ала беспощаден в своем обличении лжи и лицемерия, социальной несправедливости и гнета, всего строя, где мысль в оковах, где горе побежденному и нет другой правды, кроме грубой силы и власти денег, где осквернены и растоптаны светлые идеалы человечества:
В сложном и противоречивом образе Абул Ала Маари раскрывается трагедия одинокой, сильной личности. «Озлобленный ум, — говорил Белинский, — есть тоже признак высшей натуры, потому что человек с озлобленным умом бывает недоволен не только людьми, но и самим собою». Такие личности, «желая многого», не удовлетворяются «ничем».[46]
Таков и Абул Ала. Причина его пессимизма не в ненависти к человеку, а в большой любви к нему. Ненависть в этом случае — только особая форма проявления этой любви.
Источник «злобных мыслей», скорби и гнева героя поэмы следует искать в социальной действительности. Он возненавидел жизнь потому, что, по мысли поэта, она недостойна человека, его высокого назначения. Как же иначе можно понять то обстоятельство, что Исаакян, которому обязана армянская поэзия своими лучшими патриотическими произведениями, в поэме «Абул Ала Маари» говорит страшные слова об отчизне? Он возненавидел даже отчизну, но возненавидел только потому, что видел там лишь лицемерие, зло и несправедливость, горе и слезы, страдания бедняков, жестокость и деспотизм сильных, где «тиран беспощадный во славу свою в пирамиду слагает жертв черепа…».
Сильная сторона поэмы в беспощадной критике существующего порядка вещей, в протестующем, негодующем пафосе, в остром восприятии социальной несправедливости, в глубокой симпатии к «бесправному пахарю», к «слабым», «бедным», к «угнетенным беднякам», к «скорбным строеньям глухих деревень», «дремлющим в окаменелом быту». Слабая, уязвимая сторона идейной концепции поэмы заключается в том, что в ней нет идеи «необходимости бороться за переустройство этого страшного мира жестокой социальной дисгармонии».[47] И это происходит не оттого, что поэт не хотел бы верить в эту возможность, он жаждет этого, мечтает об этом; трагедия поэта заключается именно в том, что он не видит реального выхода, реальных путей и в отчаянии, в ожесточении бежит от людей в пустыню.
Абул Ала бесконечно влюблен в жизнь, но с горечью он вынужден отвергать ее только потому, что уродливые отношения между людьми, народами, несправедливый социально-политический строй, деспотизм и лицемерие превратили сказку жизни в кошмар, в страшный мир слез и страданий, где люди в слепом безумье
В поэме Исаакяна затрагивается целый ряд социально-политических, философско-нравственных проблем. Она в своей идейной основе многосложна и требовала соответствующего художественного решения, требовала такой формы, которая, при отсутствии острых сюжетных ситуаций (в поэме, собственно, нет ни действия, ни действующих лиц, ее фабула определяется содержанием размышлений Абул Ала), позволила бы автору добиться внутренней цельности и структурной стройности. Такую организующую роль в поэме играет удачно найденный единый ритм, как бы отражающий неторопливый, размеренный шаг каравана:
45
Ав. Исаакян, Соч. в четырех томах, т. 4, с. 266.
46
В. Г. Белинский, Поли. собр. соч., т. 7, М., 1955, с. 454.
47
П. Берков, Две поэмы Аветика Исаакяна («Абул Ала Маари» и «Мгер из Сасуна»). — В сб.: «Аветик Исаакян в русской критике», с. 154.