Бойцовская порода

Помимо сиюминутной выгоды, наша компания также поимела массу заявок на последующие приплоды и неожиданно для себя обзавелась четырьмя солидными клиентами, желающими дрессировать только что приобретенных питомцев по консервативной отечественной методике. Эти товарищи в возрасте изрядно впечатлились лекцией, спонтанно прочитанной Рудиным, и некоторыми трюками, которые безо всякого умысла – только чтобы позабавить покупателей – продемонстрировали Ваня с Сашей при помощи Ингрид, спаниеля Джека и Алисиных страхомордых ризенов.

– Не зря страдали, – лаконично высказался Рудин, получив деньги за последнего щенка и обводя соратников торжествующим взглядом. – Мы еще развернемся! Лиха беда – начало…

Стартовый успех нового предприятия привлек внимание не только краснореченских доголюбов. Увы, мы с вами прекрасно знаем: в нашей стране есть старая добрая традиция, кратко выраженная в меткой русской поговорке: «один с сошкой – семеро с ложкой». То есть к любому прибыльному делу сразу же пытаются присосаться разнообразные типы, которые наделены талантом умело паразитировать за счет работного люда, а сами трудиться не желают.

Начал все тот же пресловутый Кузя – владелец заводов, газет, пароходов.

– Хорошее дело получилось, – похвалил он, когда Рудин отдал треть долга, пообещав окончательно расплатиться после второго помета. – Теперь вам, дорогие мои друзья, нужен сильный покровитель. Без покровителя тут никак не получится. Мало ли могут какие проблемы возникнуть? В наше время предостаточно всяких недоброжелателей, желающих поживиться за счет всяких других людей и сорвать на этом хороший куш. Инспектора всякие, органы различные, опять же, отморозки разнообразные…

– Да ну, какие проблемы? – пожал крепкими плечами Ваня Соловей. – Меня тут все знают с пеленок, родной город, чай! А отморозков этих я знаю наперечет – они в горшок гадили, когда я на свою первую войну собирался.

– Ну – смотрите, – неопределенно кивнул Кузя. – Если что – не стесняйтесь обращаться по знакомому ад – ресу…

Ну и получилось все, как предрекал велеречивый Кузя. А скорее всего именно с его подачи и получилось. Сначала нагрянули инспектора: как сговорились, через день. Налоговая, пожарная, санэпидем и ветконтроль, регистрационная палата обнаружили кучу недостатков, всерьез пообещали закрыть, разорить, пустить по миру, посадить куда следует, а потом, застращав как положено, обобрали до нитки. Затем припожаловал участковый с двумя рубоповцами и пристально стали интересоваться: чем да чем занимались господа предприниматели с такого-то по такой период и каковы их планы на будущее. Обещали заходить регулярно. А в завершение питомник посетили крепкие молодые люди с короткими прическами либо без таковых вовсе, на иномарке, да при оттопыривающихся полах курточек кожаных.

– А кто у нас «крыша»? – без обиняков поинтересовались молодые люди, вежливо поздоровавшись с Соловьем за ручку и кивнув Рудину.

– Да вы что, пацаны? – страшно удивился Соловей. – Какая «крыша»? Да я с вашими отцами в один садик ходил, всех вас на руках держал в младенчестве…

– Нет, вы уж ответьте, как реально обстоит расклад, – уперлись «кожаные», угрюмо насупившись. – А то нехорошо может получиться – реально…

– А как насчет поиграться? – поинтересовался незаметно подкравшийся сзади Масло, притащивший из административного здания карабин. – Игра называется – «кто быстрее». Ставлю рубль против ста баксов, что я перебью вас всех, прежде чем вы успеете повытаскивать свои пукалки.

– Всех не перебьешь, реально, – возразил предводитель «кожаных», слегка побледнев, но сохранив похвальную монументальность морды лица (а возможно, это у него врожденное было – еще разобраться надо!). – Нас много. Сначала, реально, сгорит ваш питомник. Потом, конкретно, сгорят ваши дома. Потом вас завалят – реально… Кто у нас «крыша»?

– А «крыша» у нас – Кузя, – сообщил весьма своевременно подкативший Толхаев – он по обыкновению в дневное время разгуливал по питомнику, общаясь с собаками и заряжаясь от них животной энергией. – Мы думали, вы в курсе.

– А почему наш шеф не знает, что ваша «крыша» – Андрей Сергеевич? – удивился «кожаный». – Ну реально – о таких вещах все знают! А он не знает. Может, вы за словами не следите?

– Мы следим, следим, – поспешно заверил Толхаев, заметив, что Ваня с Рудиным синхронно нахмурились и сжали кулаки. – Вы можете быть спокойны – сегодня же Кузя позвонит вашему шефу… А кто у нас шеф?

– Никита, – солидно сообщил «кожаный» и кивнул на Соловья: – Иван Васильевич его знает.

– Вот и ладушки, – изобразил радость Толхаев. – Езжайте спокойно домой – сегодня же все порешаем…

– Ну и земляки у тебя, Иван Васильевич! – язвительно пробурчал Рудин, глядя вслед удаляющейся иномарке. – «На руках держал!» «С отцами в садик ходил!»

– Может, припугнуть разок как следует? – предложил Масло. – А потом не будут лезть – побоятся.

– Вы, хлопчики, не ерепеньтесь, – сурово погрозил пальцем многоопытный Толхаев. – Уж поверьте мне, я в свое время через все это прошел, хлебанул досыта. Езжайте к Кузе, договаривайтесь насчет «крыши». Он же сразу намекнул: можно было догадаться, чем дело кончится…

…Надо сказать, что Рудин со товарищи с пониманием относились к истерикам, которые периодически закатывал капризный инвалид. Если Толхаев когда-то принадлежал, фигурально выражаясь, к «сливкам общества», то Рудина и его верных друзей – Ваню Соловья и Сашу Маслова можно было смело отнести к самой обездоленной его части. В сравнении с периодом двухгодичной давности они мало что потеряли и потому переменой обстановки шибко не терзались.

– Было бы здоровье – остальное заработаем, – легкомысленно замечает Рудин, когда в его кругу заходит разговор о превратностях судьбы. – Руки-ноги есть, голова на месте, а все остальное – мелочи жизни…

Да, было бы здоровье… В отличие от молодых ветеранов локальных войн, Григорий Васильевич потерял все. Кануло в небытие состояние, отнятое лучшими, казалось бы, друзьями, туда же кануло здоровье, и нет никаких предпосылок для возврата прежних позиций – хоть разгоняйся на немецкой коляске да башкой об стену административного здания питомника.

С Толхаевым разобрались, не доезжая до пригородного круга. Методика была отработана: жалеть вредного отставного хирурга категорически не рекомендовалось – в этом случае истерика затягивалась на неопределенное время, перетекая во все более тяжкие формы. А рекомендовалось иметь равнодушное выражение лица и делать вид, что всем на глубокую скорбь инвалида так же глубоко плевать. Для вящего же эффекта следовало цинично подтрунить над болезным – что-нибудь простецкое, из серии: «Да не убивайся ты так – щас остановимся, купим тебе новые ботинки! В бюро ритуальных услуг. Без шнурков. Тебе же все равно по барабану…»

В этом случае Григорий Васильевич – по натуре боец и прагматик – быстро проскакивал две последовательные фазы выхода из кризиса и возвращался в статичное состояние. То есть сначала впадал в дикую озлобленность, желая порвать на части жестокосердных соратников, затем угрюмо замолкал, анализируя свое теперешнее положение и причины, его повлекшие, и в завершение погружался в состояние умиротворенной расслабленности. Разряжался, одним словом…

– А клиенты? – ворчливо поправил Толхаев Соловья, который на кругу привычно повернул на Комсомольскую – длиннющую улицу частного сектора, в конце которой проживали наши приятели. – С утра на Джесси должны приехать. Забыли?

– Черт! С твоими бандюками все из головы повылетало, – буркнул Рудин, посмотрев на часы. – Ваня – давай!

Действительно, лабрадориха Джесси на сносях, двое клиентов выражали давеча желание подъехать, познакомиться да зачитать липовую родословную. Нет, что родословная липовая, они, разумеется, не в курсе – зачем людей нервировать? Родословная искусно содрана с реальной медалистки – Алиса в Интернете откопала. Зато Джесси настоящая, породой прет за версту, уровень интеллекта не ниже, чем у иного профессора. И бойфренд под стать – хоть и дурак дураком, упругий мешок с гормонами, однако экстерьер вполне соответствующий.