Страница 35 из 40
Под конец жизни большую часть своей коллекции драгоценных камней Валицкий подарил Виленскому университету. Там, кстати, за счет Михала обучались его бедные родственники, как когдато он сам. Для них же он купил дом, в котором они жили вместе с нанятым гувернером.
По меркам XVIII века Валицкий прожил долгую жизнь. Он ни разу не женился (как, впрочем, и Казанова), хотя красивых женщин вокруг него хватало. И, в отличие от упомянутых Казановы и Калиостро, наш авантюрист смог построить благополучную жизнь на зыбкой почве эпохи.
Крестовский завершает свои рассуждения так: «Но… как бы то ни было, так или иначе, а всетаки шляхтич Валицкий с его фантастическим графством и шалыми миллионами является личностью крупной и достопримечательной».
ИЗОБРЕТАТЕЛЬ БУКВЫ Ў
АЛЕКСАНДР РЫПИНСКИЙ
Друг Пушкина, декабрист Кюхельбекер, Кюхля, человеком был странным — об этом еще Юрий Тынянов выразительно написал. Но в то же время дружескими чувствами к нему, прямодушному, стеснительному и отважному, проникались легко. Даже когда декабрист отбывал свое наказание в арестантских ротах в Динабурге (нынешний Даугавпилс), с ним подружились курсанты школы подхорунжих Александр Рыпинский и Тадеуш Скшидлевский, которые в той же крепости проходили службу. Вот Александр Рыпинский и станет героем этой истории.
Кюхля тоже проникся симпатией к молодым людям. Под их влиянием стал изучать польский язык, читал Немцевича, Одынца, Мицкевича. С помощью курсантов арестант налаживает переписку с товарищами, в том числе и с Александром Пушкиным. Когда Скшидлевского переводят на новое место службы, он через Рыпинского продолжает пересылать Кюхельбекеру новинки литературы.
Но Рыпинский, хотя и был в то время польским патриотом, осознает себя и белорусом. И путь его к статусу белорусского писателя долог и мучителен — как и для многих его современников. Рыпинский пишет стихи, пока на польском, помогает Кюхельбекеру в работе над трагедией «Шуйский»… И, конечно, мечтает о славе поэта.
Александр Рыпинский родился около 200 лет назад. Правда, насчет того, где именно, ученые во мнениях расходятся. Чаще всего место его рождения обозначают «деревня Куковячино Витебского уезда». Есть еще вариант — имение Стайки, которое принадлежало деду писателя, где он рос и где сформировалась его поэтическая натура. Судите сами: «У маёнтку майго дзеда, у Стайках, дзе я з дзяцiнства гадаваўся, быў бярозавы гай на гары, якую звалi Гарадзiшчам; пасярэдзiне яго расла вялiкая яблыня, да якой я не раз бегаў па сунiцы, якiх шмат было вакол. Але на маё няшчасце, тут, побач з яблыняй, вырасла аграмадная бяроза з нейкаю чорнаю ля тоўстае галiны нарасцю, цалкам падобнай на малпу, што нiбыта мелася ўзлазiць туды. Мой Божа! Колькi разоў тая нарасць кiдала мяне ў халодны пот… Рука шукала ў траве ягад, а вочы штохвiлiнна пазiралi на тую злавесную бярозу, сочачы, цi не ссоўваецца праклятае страшыдла па мяне на дол?»
Как видите, Александр Рыпинский рос романтиком, его воображение покоряли белорусские легенды и предания. Еще во время учебы в Витебской гимназии он начал записывать песни и рассказы крестьян. Тетрадь с этими записями он носил в своем воинском ранце и потерял ее в вихрях военных событий.
Из Динабурга его вместе с однокурсниками послали на усмирение восстания в составе армии Дибича. По дороге они сбежали и присоединились к инсургентам. Рыпинский познакомился с легендарной Эмилией Пляттер, командиром инсургентов, они с друзьями даже посвятили воинственную даму в рыцари. В планах повстанцев среди прочего было взятие крепости в Динабурге и освобождение Кюхельбекера.
Когда восстание разгромили, Рыпинский вместе с однополчанами оказался в Пруссии. В России его отнесли в разряд преступников второй категории, которым грозило до 20 лет каторги. Но Пруссия повстанцев не выдала, им удалось уехать во Францию.
Так для нашего героя начались долгие годы эмиграции.
В Париже он общается с Мицкевичем, с которым его роднит любовь к Беларуси, много пишет сам, используя образы и мотивы белорусского фольклора. В Товариществе литовских и русских земель, в которое он входит с 1833 года, нужно заниматься литературной работой — писать о своей родине. Александр составляет семь тетрадей воспоминаний про восстание 1830–1831 годов, причем одна из них подписана «Александр Рыпинский, белорус». А на жизнь себе зарабатывает в качестве чертежника и рисовальщика. Даже открывает вместе с Ф. Ходькой, таким же поэтомэмигрантом, художественный магазин. Входит Рыпинский и в Польское литературное товарищество. На одном из его заседаний в 1839 году он зачитывает реферат «Белорусы. Немного слов о поэзии простого люда этой нашей польской провинции, о его музыке, песнях, танцах и т. д.». Как вы понимаете, автор ориентировался на настроение общества польских патриотов. Но, с другой стороны, сам себе в тексте противоречил, доказывая самобытность белорусского народа. Издал и книжку на польском языке «Беларусь», в которой в отдельном большом разделе помещались тексты белорусских народных песен, причем впервые систематизированные. И, кстати, именно Александр Рыпинский придумал самую национальную букву белорусского алфавита — «ў», памятник которой стоит в городе Полоцке.
В 1846 году, после пятнадцати лет эмигрантской жизни во Франции, Рыпинский переезжает в Англию. Объясняет этот переезд желанием изучить английский язык, чтобы содействовать переводу на него творчества польских писателей. Однако в Англию приезжает не как поэт, а как… фотограф. Искусство фотографии в то время только начиналось, в 1839 году французский художник Луи Дагерр продемонстрировал свои первые дагерротипы. Александр привозит оборудование для фотомастерской и начинает действовать. Параллельно занимается рисованием, преподает… Один из земляков оставил воспоминания о том, как навещал Рыпинского в пригороде Лондона: «Выпадкова на засаджанай лiпамi вулiцы я заўважаю дошку з дагератыпнымi партрэтамi. Наблiжаюся i чытаю: „Alex Rypinski, Esquire. Робiць партрэты паводле свайго ўласнага i новага метаду на шкле, паперы etc. Дае ўрокi музыкi, малявання i моў. Польская i замежная друкарня“». Гость высказывает свою горечь по поводу того, что поэт должен разбрасываться талантами ради хлеба насущного.
В 1857 году Рыпинский получает английское гражданство.
Между тем Александр знакомится еще с одним эмигрантом, Игнатом Яцковским. И из этой встречи рождается одна из самых известных легенд белорусской литературы. Яцковский и Рыпинский становятся совладельцами книжного магазина и типографии, не в последнюю очередь для того, чтобы публиковать собственные сочинения. В книге бывшего новогрудского адвоката Игната Яцковского «Аповесць майго часу, або Лiтоўскiя прыгоды» помещено воспоминание о встрече с талантливым деревенским юношей Павлюком Багримом, который писал прекрасные и грустные элегии на белорусском языке. Там же приведен и текст единственного сохранившегося стихотворения Павлюка «Зайграй, зайграй, хлопча малы…» В последнее время исследователи склоняются к мысли, что Павлюк Багрим — персонаж вымышленный, стихотворение придумал сам Яцковский… Может быть, и так. Но разве от этого ценность самого произведения умаляется?
А в сборнике произведений Рыпинского уже не только цитаты на белорусском, обращение к народному фольклору, но и баллада «Нячысцiк» на белорусском. Это нехитрая история о мужике Миките, который в пост забивает кабана и за это оказывается наказан. Любопытно, что эпиграфы к балладе взяты из далматской рукописи Ю. Пальмотича и американских песен. Возможно, прибегая к мировому культурному контексту, Рыпинский, подобно и современным белорусским авторам, хотел избежать ощущения провинциальности.
Баллада переиздавалась несколько раз, но в России ее в печать не пустили. Профессор Срезневский в отзыве заметил, что книга не может быть издана, поскольку автор известен антигосударственными настроениями, а баллада написана на диалекте мужиков латинскими буквами, что может привести «к распространению грамоты латинской».