Страница 48 из 79
-- Я, конечно, в звездах не разбираюсь, признался Лисенко, - но считаю - что-то в них такое есть. Все это не так просто, как некоторые думают.
-- Ну уж от вас, Владимир Алексеевич, я этого не ожидала. Идеализм какой-то, - каменной стеной встала Верочка на защиту материалистической картины мира. Хорошо еще не назвала лисенковский идеализм махровым.
-- Предсказывают, Владимир Алексеевич, предсказывают. И никакая наука опровергнуть предсказания звезд не может, - продолжал вещать Петя. А поскольку он предсказывал плохое, то ему почти верили. Кроме Верочки, конечно.
-- Что же звезды говорят про нашего Геродота? - спросила Александра Федоровна.
-- Точно не знаю, звезды ведь дают не конкретное объяснение, а указывают на тенденцию, но что-то непременно должно произойти. Может быть очень глобальное: скажем, землетрясение или местный всенародный праздник, куралтай какой-нибудь. А возможно и что-нибудь простое, примитивное, к примеру: мясник гриппом заболеет или ангиной, и исполнить свои профессиональные обязанности не сумеет. Я же говорю, ясности никакой звезды не дают, только тенденции...
-- Это ты брось, здесь землетрясений не бывает, и мяснику не с чего болеть, - опровергла его лженаучное пророчество Верочка. - Здесь климат здоровый, степной. Ты же не болеешь, хотя и находишься в непривычных для себя условиях. А мясник абориген, нечего ему болеть. И расположение звезд к нашему барану никакого отношения не имеет. Это антинаучно.
-- Вы по тише говорите, - вполголоса предостерег Лисенко. - И по осторожней. Лишних слов не употребляйте. Посмотрите, он к нашему разговору прислушивается. Он такую штуку выкинуть может.
-- Он даже в нашу сторону не смотрит, - не поверила Серафима.
Геродот и верно не смотрел в их сторону. Но застыл, вытянув шею и повернув правое ухо к завтракающим студентам.
-- Видите, каждое слово ловит, - совсем уже шепотом произнес Лисенко. - А зачем ему к нашему разговору прислушиваться, вы подумайте.
Не то, чтобы особенно поверили Лисенко, но Геродот действительно стоял так, будто прислушивался к разговору и на всякий случай, говорить стали тише а слова "мясник" и " зарезать" старались не употреблять, чтобы не ранить впечатлительную баранью душу. Петя - же не отступал от своего.
-- Можно, конечно, не верить расположению звезд, но увидите, что-нибудь произойдет. Если тот самый человек не заболеет, так драндулет наш сломается.
-- Не драндулет, а современный автомобиль. Он у меня всегда на ходу, он не сломается, - заступился за свой драндулет Александр Александрович. Не желал он, чтобы такие разговоры о его машине шли в присутствии профессора.
-- Современный автомобиль не сломается, так ливень пойдет, с градом, и нам не до поездок будет, - пророчествуя, Петя не терял аппетита, и миска его вскоре опустела. - До чего же каша вкусная сегодня. Раз Овен и Альдебаран оказались в одной плоскости, значит, наступило время счастливое для баранов. Ты, Серафима, настоящим мастером становишься. Насыпь мне еще мисочку, душа просит. Я бы и сам хотел, чтобы все было хорошо, но что я могу поделать, если звезды так говорят.
Польщенная Серафима, еду приготовленную которой, может быть, похвалили первый раз в жизни, насыпала Петя еще одну миску гречневой каши с говяжьей тушенкой.
-- А почему ты думаешь, что если эти Овен и Альдебаран в одной плоскости, то это означает удачу для баранов? - спросила она.
-- Хм, - с удивлением поглядел на нее Петя. - А что тогда, по-твоему, это может означать?
-- Ну - у... Я не знаю...
-- То-то. Это может означать только одно: торжество барана над человеком.
-- А как он торжествовать будет? - заинтересовалась Александра Федоровна.
-- Так, что ему будет хорошо, а нам всем плохо.
-- А можно что-нибудь сделать, чтобы изменить?
-- Как же ты расположение звезд изменишь! - удивился Петя и даже есть перестал. - Это же небесная механика. Там такие силы... Даже Архимед ничего сделать не мог, нет такого рычага.
-- Конечно, конечно, - поспешно согласилась Александра Федоровна. - Я понимаю... Без рычага ничего не сделаешь...
-- Да бросьте вы слушать эту идеалистическую болтовню! - возмутилась Верочка. - Мракобесие какое-то. Он чепуху мелет, а они уши развесили! Иван Васильевич, хоть вы ему скажите.
Но Иван Васильевич вступать в спор не хотел. Он определил судьбу барана и был этим доволен.
-- Не знаю как звезды, а солнце уже высоко, - сообщил Иван Васильевич, намекая, что пора закругляться с завтраком и браться за работу.
-- Вы посмотрите, посмотрите, он ни одного слова из нашего разговора не пропускает, - напомнил Лисенко о Геродоте. - До чего хитрая скотина...
Геродот, теперь уже не скрывая этого, пристально глядел на студентов. Ему понравилось сообщение Пети, что наступило время счастливое для баранов и он прикидывал, как бы получше распорядиться эти своим счастливым временем.
-- Точно слушает, - прошептала Серафима.
-- Значит так, - решил Лисенко: - на тему, сами знаете какую, больше при нем не говорить, слов, сами знаете каких, при нем не произносить.
-- Правильно, - поддержала его Галя, - Незачем ему душу травмировать.
-- Интересно, о чем он сейчас думает? - спросила Александра Федоровна. Но ей никто не ответил, не до этого было.
-- Все, - Лисенко встал. - В его сторону не смотрим, разговоры прекращаем и расходимся по - одному.
-- Почему по одному? - так же шепотом спросила Александра Федоровна.
-- Чтобы не вызывать у него подозрения. Пошли...
И все молча стали расходиться. А Петя прихватил с собой миску каши и доедал ее уже за палаткой, укрывшись от внимательных глаз Геродота.
32
Профессор не без основания полагал, что если он возьмет с собой Лисенко и оставит в лагере только молодежь, то производительность труда на курганах резко упадет. А этого профессор допустить не мог. Он считал, что уж если людям выпало такое счастье, и они имеют полную возможность копать курганы, то должны они, в своих же интересах, и в интересах науки, использовать эту возможность полностью. Он вообще не понимал людей, которые вместо того, чтобы вести раскопки, занимаются чем-то другим.
-- Такие вот дела... Владимир Алексеевич, заканчивайте работу на кургане, который вчера начали. До обеда вы там вполне управитесь, а мы к этому времени вернемся.
Профессор оглядел личный состав экспедиции, прикидывая, сколько тот может сделать до обеда. Решил, что сделать может больше, чем докопать вчерашний курган и чтобы люди не страдали от безделья, добавил:
-- Когда закончите, начинайте тот, что рядом. А вы, Петр Васильевич, одевайте рубашку, поедемте с нами.
"С нами" - это означало: с профессором и с бараном, да еще с Александром Александровичем. Но Петр Васильевич не хотел никуда ехать. Он отправился в экспедицию не для того, чтобы ездить с баранами, а чтобы курганы копать, заниматься наукой. Тем более, однажды он уже с бараном ездил и представлял, что это будет за поездочка.
-- А почему я? - ощетинился Петя.
-- Не девушки же повезут барана, - резонно объяснил профессор. - А Владимиру Алексеевичу надо здесь быть.
Петя понял, что он опять крайний и ехать, по всему, выходило ему. Так что спорить не стал и только с грустью посмотрел на Геродота. Геродот ответил добрым дружеским взглядом.
-- Теперь тебе ясно, Петечка, какую неприятность предсказывали звезды, - не удержалась Верочка. - Овен и Альдебаран! Кто бы мог подумать, что они тебе так точно предскажут.
-- Это еще только начало, - многозначительно изрек Петя. - Всем будет хорошо.
-- А ты не пророчествуй, а то и верно накаркаешь, - оборвала его Серафима и трижды сплюнула через левое плечо, на котором, как известно, сидит персональный черт человека.
-- Давайте загоним его в кузов, - предложил профессор.
Команда как стояла, так и осталась стоять.
-- Чего это вы? - удивился профессор.