Суета вокруг барана

К чести археологов следует сказать, что никто из них этой методикой не пользуется. Просто как-то сразу видят: это вот курган, а это естественный бугор. Никаких сложностей, никаких проблем.

Но найти курган - это даже не полдела, а четверть дела. Это только подтверждение того, что здесь можно вести раскопки. Теперь и начинается настоящая работа. Прежде всего, надо снять насыпь до самого материкового слоя. До грунта, как говорят археологи. Грунт обычно светлый и в нем хорошо виден темный контур могилы. Почему темный? А потому что когда копали яму земля перемешалась: верхний, темный слой, смешался с нижним светлым. Этой смесью потом и засыпали могильную яму, и теперь она четко выделяется на светлом фоне материковой земли - грунта. Увидел на светлом фоне темное пятно - считай --нашел место погребения.

И еще одна примета: грунт веками слежался, плотный, твердый, а засыпка погребения по сравнению с ним рыхловата, не той плотности. Поведешь полотном лопаты по грунту - звук звонкий, легкий. А у земли в засыпке могильной ямы звук глухой, неживой. Так что погребение опытному в этом деле человеку найти не особенно сложно. Если у него нормально со зрением и слухом.

Бывает, конечно, что земля исполосована ходами и норами сурков, сусликов и другой проживавшей в норках живности и не поймешь, что здесь такое: могила или катакомбы грызунов. Тогда надо быть особенно внимательным, каждую норку проверить, каждый ход, каждое темное пятнышко проследить. Не проверил, очень даже просто можно пропустить погребение. И напрасной окажется вся предыдущая работа. Напрасно копали курган и переворочали гору земли. Потом долго еще будешь думать, что там и находилось самое интересное, что там ты упустил удачу случающуюся только раз в жизни.

25

Траншея оказалась чистенькой до неприличия. Уж Лисенко ее вылизывал, вылизывал, каждое пятнышко поковырял - чисто, хоть тресни. И все видели, что чисто, нет в этой траншее ничего. Такое случается нередко, так что особого беспокойства не вызвало. Раз здесь ничего нет, погребение должно находиться во второй траншее.

Взялись за вторую. Со второй тоже провозились недолго. Опять Лисенко взял лопату и опять прошелся по траншее. Зазвенела лопата тонким колокольчиком, звенит и звенит. Звон мягкий, мелодичный, а слышать противно. Нет в траншее погребения, один только звон. А кому он нужен. Не запишешь же в дневнике раскопок: " В траншее обнаружен мелодичный звон".

-- Может быть, это не курган? - высказала предположение с сочувствием наблюдавшая за лисенковскими муками Галя. - Так, обыкновенный холмик, бугорок. Он ведь и не смотрится, Владимир Алексеевич. Немножко похоже, но не курган.

Лисенко и сам уже подумывал, не вляпался ли он в обычный холмик. Это же профессор всю жизнь вспоминать будет: "Помните, Владимир Алексеевич, как вы в Калмыкии бугор копали. Жаль, что вы не нашли там погребение. Это было бы интереснейшим открытием. Такое еще, насколько я знаю, никому не удавалось..." Профессор был человеком добрым, но удовольствие от промахов подчиненных явно получал и не отказывал себе в нем. И то, что сам шеф велел копать именно этот бугор, не имело никакого значения. Мало ли что тебе велели, самому тоже думать надо. Все это не улучшило настроения Правой руки. Но пока надеялся. Не знал на что, но надеялся. Пропустить погребение он не мог. Пропустить не мог, а погребения нет...

-- Должно быть курган, но чертовщина какая-то. Куда оно делось погребение - непонятно.

Действительно чертовщина получалась. Когда шеф здесь, Лисенко эти погребения сходу брал, одним нюхом, на глаз. И ни разу не ошибся. А стоило шефу уехать на полдня, и сразу прокол. Тут уж не "Эффект присутствия", как это, говорят, у физиков бывает, а наоборот - "Эффект отсутствия", что тоже довольно неприятно.

Петя вначале внимательно следил за тем, как Лисенко ходил по траншее, как звенел лопатой, как тщательно раскапывал каждое темное пятнышко. Траншея отливала чистой желтизной грунта, и Петя понял, что ничего здесь Лисенко не найдет.

Пете стало скучно. Он перестал смотреть на то, как бродит по траншее Лисенко, и задумался о своих амазонках. Петя теперь все время думал об амазонках. Он уже не сомневался, что легенды о них появились у древних греков после встреч с роксоланами. Осталось только доказать это.

Им докажешь, - грустно размышлял Петя, представляя всех светил археологии старыми, сердитыми и в стоптанных брезентовых сапогах. - Скажут, что все это легенда, а археология легендами не занимается. Нужны доказательства. Как будто роксоланы не доказательство. Только подумать надо как следует. А они все консерваторы и думать по-настоящему не хотят. Древними понятиями живут. От каждой свежей мысли шарахаются.

Петя казнил себя, за то, что растерялся и недостаточно внимательно рассмотрел отряд амазонок, который проскакал перед ним несколько дней назад. Если бы они опять появились, он бы все разглядел: и какие у них лошади, и какие украшения, и сбрую, и оружие. Здесь ведь все важно. Лошади, кажется, были небольшими, но Петя не был в этом уверен. Может быть они опять появятся. В этих местах они как раз и жили... Мираж, наверно, какой-нибудь. Но если он раз случился, почему бы ему второй раз не появиться...

Петя с надеждой уставился в степь. Отсюда, с кургана, она казалась ровной и гладкой до самого горизонта, глазу не за что зацепиться. Только курганы кое-где возвышаются. "Вон из-за того кургана они в прошлый раз и прискакали, - определил он. - Туда смотреть надо". Смотрел, смотрел, но ни одна амазонка из-за кургана не выехала. "Надо снять очки, - догадался Петя. - Я их в тот раз увидел, когда очки снял". Он снял очки и снова уставился в степь. Смотрел до рези в глазах, пока слезы не навернулись, но амазонки так и не появились. Петя вздохнул, вытер тыльной стороной ладони слезы, протер стекла очков и водрузил их на место.

-- Ты чего мучаешься? - подошла к нему Галя.

-- Да вот, все думаю, какими они были, амазонки?

-- Так это же, Петя, легенда.

-- Вот-вот, все так и скажут, что легенда... А что такое легенда? - спросил он и не дожидаясь ответа заявил. - Легенда это несколько приукрашенная временем действительность. Чтобы понять суть такого явления как легенда, надо определить его основные гносеологические корни и причинно-следственные связи... - и, заметив, как Галя поскучнела, добавил. - В каждой легенде есть доля реальных событий, доля правды.

А Лисенко все ковырялся в траншее. До конца разрыл несколько сурчиных нор. Чисто...

-- Владимир Алексеевич! - воззвал Петя к Лисенко, - вы ведь сарматами занимаетесь. Вы всех древних греков и римлян наверно прочли. Так встречались они в действительности с амазонками или нет? Как вы думаете?

-- Вполне возможно, что и встречались, - не задумываясь, механически ответил Лисенко. Не до амазонок было ему сейчас и не до петиных вопросов.

-- Что я говорил, - обрадовался Петя. - А о чем они пишут?

Лисенко продолжал осматривать траншею, разыскивая хоть какие-нибудь следы погребения. Петины вопросы до него не доходили.

-- О чем они пишут ? - повторил Петя.

-- Кто пишет? - не отрываясь от своего тоскливого занятия, спросил Лисенко.

-- Владимир Алексеевич, - обиделся Петя. - Я же спросил, встречались ли древние греки с амазонками, а вы сказали, что встречались.

-- Неужели так и сказал? - удивился Лисенко.

-- Точно, - подтвердила Галя.

-- Если сказал, значит, так оно и есть.

-- А что они писали? - не отставал Петя.

-- Разное писали, - Лисенко еще раз оглядел траншею, сердито сплюнул, бросил в угол лопату и присел на край раскопа. Надоела ему эта траншея до смерти. - Ничего не понимаю, - признался он.

-- Что древние греки и римляне писали о своих встречах с амазонками? - целенаправленному петиному упрямству можно было позавидовать.

-- Что писали? Писали, что амазонки кочуют возле Меотиды и по Танаису, что они покорили все окрестные племена. Что сами воюют, а мужчин заставляют прясть шерсть и делать другие домашние работы. Это Диадор Сицилийский писал. Они, Петя, мужиков заставляли баранов пасти, вермишель варить и стирать рубашки. А посуду мыть три раза в день, без выходных.