Страница 5 из 8
Те же самые аргументы, которые ниже будут проанализированы подробнее в связи с историей дискуссии о невозможности экономического расчета при социализме, могутбыть использованы для обоснования идеи австрийцев о том,что в экономике теоретически невозможны точные предсказания (т.е. с точным указанием места, времени и имеющие конкретную, эмпирическую природу). Наука не можетничего знать о завтрашних событиях, потому что они зависят главным образом от знаний и информации, которыепредпринимательски еще не порождены, а потому и узнатьих еще невозможно. В экономике возможны в лучшем случаеобщие прогнозы тенденций, которые Хайек называет структурными предсказаниями (pattern predictions). Такие предсказания носят исключительно качественный и теоретическийхарактер и могут относиться, самое большее, к возникновению рассогласованности в общественной жизни вследствиеинституционального принуждения (интервенционизм и социализм) в отношении рынка.
Кроме того, следует помнить, что во внешнем мире нетнепосредственно наблюдаемых, объективных событий.В соответствии с субъективистским подходом австрийскойшколы в экономической науке объекты исследования — этопросто идеи людей о том, что они делают и к чему стремятся.Такие идеи недоступны для непосредственного наблюдения,а могут быть выведены на основе интерпретации исторических событий. Для истолкования социальной действительности, представляющей собой историю, для начала нужноиметь теорию, а еще необходимо ненаучное суждение о значимости (Verstehen, или понимание). Это суждение не является объективным и у разных историков может быть различным, что делает историю подлинным искусством.
Наконец, австрийцы исходят из того, что эмпирическиеявления подвержены постоянным изменениям, вследствиечего в социальных событиях нет ни констант, ни параметров, а только «переменные», так что традиционная цель эконометрики и любой версии позитивистской методологической программы (от самого наивного верификационизма донаиболее изощренного попперовского фальсификационизма) достижима с большим трудом, если вообще достижима.В отличие от неоклассиков, вдохновляемых позитивистскимидеалом, экономисты австрийской школы стремятся развивать свою дисциплину в духе априоризма и дедуктивности.Сюда входит весь арсенал логическо-дедуктивных умозаключений, основанных на самоочевидном знании (аксиомы,подобные самой субъективной концепции человеческой деятельности, основные элементы которых являются плодомлибо интроспекции и личного опыта ученого, либо считаются самоочевидными, потому что их невозможно оспорить,не вступая в противоречие с самим собой) (Hoppe 1995;Caldwell 1994, 117—138). Согласно австрийцам, без этого теоретического арсенала ни попытки дать последовательноеи адекватное истолкование массы сложных историческихявлений, образующих социум и на первый взгляд кажущихся бессвязными, ни описание истории прошлого или разработка видов на будущее (миссия предпринимателя) не могутрассчитывать даже на минимальный успех. Отсюда идут тазначимость, которую австрийцы в целом придают исторической науке, и их попытки не допустить ее смешения с экономической теорией и установить корректное соотношениемежду этими дисциплинами (Mises 1957; Мизес 2007).
Для обозначения неоправданного применения методологии естественных наук в области общественных наук Хайекиспользует термин «сциентизм» (Хайек 2003). В мире природы существуют константы и функциональные связи, допускающие применение математического языка и проведениеколичественных лабораторных экспериментов. Но в экономической теории — в отличие от физики, инженерногодела и естественных наук — австрийцы не видят функциональных зависимостей (и, следовательно, никаких функцийспроса, предложения, издержек или любых других). Напомним, что в математике, согласно теории множеств, функция — это просто взаимно однозначное соответствие между элементами двух множеств, «исходным множеством» и«множеством образов». Учитывая врожденную творческуюспособность людей постоянно порождать и открывать в каждом предложенном наборе обстоятельств новую информацию относительно целей, к которым стремятся, и средств,которые считают возможным использовать для достиженияцелей, то становится очевидным, что в экономической наукеотсутствуют все три элемента, необходимые для возникновения функциональных зависимостей: а) элементы исходного множества непостоянны и не заданы; б) элементы множества образов непостоянны и не заданы; и самое главное,в) соотношение между элементами двух множеств не заданои к тому же постоянно меняется благодаря деятельности итворческим cпособностям людей. Поэтому австрийцы утверждают, что в экономической науке использование функцийтребует допущения о неизменности информации, что полностью устраняет главного героя каждого социального процесса — человека, наделенного врожденной предпринимательской способностью к творчеству. Великая заслугаэкономистов австрийской школы состоит в том, что онипродемонстрировали, что путем чисто логических рассуждений можно разработать всеобъемлющую экономическуютеорию, включающую концепции времени и творчества(праксиологию), и обойтись при этом без функций и допущений о постоянстве, которые не сочетаются с творческойприродой людей, являющихся единственными подлиннымиглавными героями социальных процессов и объектом экономических исследований.
Даже самым видным неоклассическим экономистампришлось признать существование важных экономическихзаконов (подобных теории эволюции и естественного отбора), которые не допускают эмпирической верификации(Rosen 1997). Австрийские теоретики особенно подчеркивали, что эмпирические исследования не способны стимулировать развитие экономической теории. В лучшем случае эмпирические исследования способны предоставить историческиобусловленную информацию об определенных результатахреальных социальных процессов, но они не могут дать информации об их формальной структуре, знание о которой иявляется предметом исследований в области экономическойтеории. Иными словами, статистические и эмпирическиеисследования не могут дать теоретического знания. (Верав обратное, как мы увидим, есть именно та ошибка, которуюсовершили представители немецкой исторической школыв XIX в., а сегодня повторяют экономисты неоклассическойшколы.) Кроме того, как показал в своей нобелевской речиХайек, зачастую агрегированные показатели, которые могутбыть измерены с помощью статистических методов, не имеют теоретического значения, и наоборот — многие концепции первостепенной теоретической важности не допускаютизмерения или эмпирического применения (Hayek 1989).
Главные критические замечания австрийских экономистов в адрес неоклассиков, одновременно проливающие светна основные отличительные черты австрийского подхода,таковы: во-первых, неоклассики сосредоточены исключительно на состояниях равновесия, которые исследуютсяс помощью моделей максимизации, предполагающих, чтотребующаяся агентам информация о целевых функциях и ихограничениях «дана»; во-вторых, неоклассики зачастую произвольно выбирают переменные и параметры для целевыхфункций и ограничений, причем они склонны включать наиболее очевидные аспекты, игнорируя другие, хоть и имеющие крайне важное значение, но эмпирически оперироватькоторыми затруднительно (моральные ценности, привычкии традиции, институты и пр.); в-третьих, внимание неоклассиков сосредоточено на моделях равновесия, в которыхреальные причинно-следственные связи оказываются скрытыми за математическими формулировками; и, в-четвертых,неоклассики поднимают на уровень теоретических выводовпростую интерпретацию исторической реальности, котораяможет быть значимой в определенных частных ситуациях,но не имеет всеобщего теоретического значения, посколькуотражают только знание, обусловленное случайными историческими обстоятельствами.
Вышесказанное не следует понимать в том смысле, чтоошибочны все выводы, полученные неоклассиками. Напротив, среди них много обоснованных. Австрийские теоретикипросто хотят отметить, что обоснованность неоклассических выводов не может быть гарантирована. Защищаемый австрийцами динамический анализ — это более надежный и плодотворный способ получения обоснованных выводов. Крометого, одно из преимуществ динамического анализа заключается в том, что позволяет выявить несостоятельные теории(также весьма многочисленные), поскольку вскрывает дефекты и ошибки, в настоящее время маскируемые эмпирическими методами, коренящимися в модели равновесия, на которой основывают свои теории большинство экономистов.