Страница 196 из 200
— Вперед! — прозвучала команда.
Танк выехал из ворот на небольшой круглый двор. Башня медленно сделала полный оборот. Перископы внимательно обследовали форт.
— С машины, — приказал Янек. — Густлик, к орудию.
— Осталось двадцать семь минут, — сказал Павлов. — Если судьба нам не поможет…
— Судьба или Шарик, — перебил его Янек и, достав из кармана пилотку немецкого майора, дал Шарику понюхать.
Саакашвили и Вихура тем временем подошли к металлическим, покрашенным масляной краской воротам — их несколько зеленело в стене форта. Скрипнули петли тяжелых створок. Внутри танкисты увидели сотни, а может, тысячи наставленных под самый потолок ящиков с тротилом.
Саакашвили протиснулся по узкому проходу в середину, посветил фонариком. За первым казематом находились второй и третий склады, также набитые взрывчаткой до самого верха. Григорию стало страшно, он вернулся и, учащенно дыша, сказал Вихуре:
— Там еще раз в сто больше, чем здесь…
— Что ты волнуешься? — перебил его Вихура. — На нас с тобой по четверть кило — и то много. Тысяча или сто тысяч тонн здесь, это все равно.
— Ищи, Шарик, — подталкивал Янек овчарку.
Собака обежала склад, обнюхав ящики, и вернулась.
— Не было здесь этой сволочи? Не было?
Шарик пролаял, что должно было означать, что нет, не уловил он запаха, шедшего от немецкой пилотки.
— Ты думаешь, что сам майор закладывал детонатор? — спросил Вихура.
— Он себе руку повредил. Думаю, что когда устанавливал взрыватель.
— А если нет? Он мог иметь помощников. Одни простыни вывесили, но были и такие, которые собственной головы, набитой Гитлером бешенством и злобой, не жалели.
— Не морочь голову. Нужно было остаться.
— Тут сто таких складов, как этот, — заговорил Григорий.
— Тебе бы пришлось обследовать каждый за пятнадцать секунд, чтобы найти взрыватель, и осталось бы две минуты на разминирование.
— Янек! — крикнул Павлов, который до этого не отходил от танка, а внимательно изучал двор форта.
— Я! — Кос подбежал вместе с Шариком.
— Немцы любят порядок и запасы…
— Да. По-ихнему орднунг и форрэтэ… — подтвердил Кос.
— Думаешь, весной они готовили топливо на зиму?
Саакашвили раздавил большой кусок кокса, и он резко треснул под ногой.
— Нет. Тем более под конец войны. Понимаю, — сказал Янек.
Он сделал несколько шагов, глядя под ноги — повсюду куски кокса размерами с грецкий орех, но перед низкими металлическими дверками их было больше, чем где-либо.
— Закрыты.
— Погоди. — Вихура подошел и плечом отодвинул командира.
Говорить было некогда, поэтому, ни о чем не спрашивая, он достал из-за голенища тонкую ножовку и ловко начал перепиливать скобу.
— Хорошую сталь они пускали на танки, — заметил он, через минуту открывая дверки. — А это черт знает что.
— Стоп, — остановил Павлов Янека. — Теперь сапер вперед.
Светя фонариками, они один за другим пошли вниз. Под ногами хрустели кусочки кокса. Сразу за первой площадкой на ступеньке лежал пистолет, покрытый пылью и паутиной, но с первого же взгляда можно было заметить, что это оружие бельгийского производства, с массивной рукояткой, вмещающей магазин с шестнадцатью патронами.
— Чур, мой, — сказал Вихура и, наклонившись, выдвинулся вперед.
Григорий, который шел последним, оказался, однако, более быстрым: он успел схватить Франека за руку и завернуть ее ему за спину.
— Ты чего? Пусти…
— Вири! — крикнул Григорий по-грузински.
— Что «вири»?
— По-польски значит «осел», — пояснил Саакашвили. — У тебя что, пальцы лишние?
— За угол! — приказал Павлов.
Когда танкисты отошли, сапер встал на колени и, слегка насвистывая, накинул петлю из тонкого шнурка на ствол. Потом из-за изгиба стены дернул шнур, и на ступеньках загремел короткий взрыв.
Капитан поднял отброшенный взрывом пистолет, осмотрел его и подал Вихуре. Капрал непроизвольно отдернул руку.
— Бери. Теперь не страшно. Кажется, не поврежден.
Они спустились по лестнице еще на одну площадку, откуда узкий подземный коридор разветвлялся в нескольких направлениях. Глиняный пол был чисто выметен, и кокса нигде не было видно.
— Куда же теперь? — спросил Павлов.
Янек еще раз дал собаке понюхать пилотку и приказал:
— Ищи.
Шарик снова втянул в ноздри неприятный ему запах немецкого сукна. Он по очереди обошел все коридоры и вернулся. Встряхнул головой, тихонько замахал хвостом — нет.
— Должен быть, песик, — убеждал его Янек, присев около собаки. — Ищи.
Овчарка опять начала сосредоточенно искать. Входила на несколько шагов в коридор, возвращалась, затем шла в следующий.
Павлов посмотрел на часы.
— Сколько? — спросил Кос.
— Восемнадцать.
По одному из коридоров в полутора метрах от земли вдоль стены проходили деревянные перила с вмятинами; возможно, это остались следы от прикладов винтовок. Шарик задержался, потянул носом поток воздуха, прыгнул лапами на стену и, обнюхивая, заскулил. Он отбежал в глубь коридора, еще раз вскарабкался и радостно, удовлетворенно залаял.
— Нашел, — подтвердил Кос и приказал овчарке: — Веди.
Они побежали за собакой, Павлов догнал их. Под низким сводом раздавался топот ног, скользили лучи фонариков по стенам. Внезапно овчарка прыгнула, преодолев какое-то препятствие.
— Стоп, — приказал Павлов. — Прикажи ему, пусть остановится.
— Шарик! — крикнул Кос. — На месте!
В метре перед ними легонько дрожала паутина тонких проводов, которые Шарик зацепил, когда прыгнул.
— Сам я не справлюсь, — заявил капитан. — Ни одна из этих четырех струн не должна изменить натяжения.
— Ясно, — ответил за всех Вихура.
Все трое осторожно придвинулись к паутине, и каждый по-своему взял провод в пальцы: Вихура оперся рукой о колено, Саакашвили — о сапог, Кос лег и ухватился за две металлические нити, проходившие прямо у земли.
Шарик хотел ему помочь, медленно поднял лапу и двинулся.
— Стой, ни с места!
— Готово? — спросил Павлов и, посмотрев на сосредоточенные лица друзей, предупредил: — Перерезаю.
Все молчали. Слышалось только учащенное дыхание и посвистывание капитана.
Перерезав металлическую паутину, Павлов перешел на другую сторону и, стоя на коленях, стал стремительно манипулировать пальцами. Сначала он отгреб куски глины, обнажил кончик взрывателя, потом взял его пальцами и, отодвинув в сторону ладонь держащего, выкрутил детонатор из мины. Первым он освободил Коса, которому было неудобнее других. Затем, посмотрев на стекающие по лбу Вихуры капли пота, сменил его.
Дольше всех держал провод Григорий, и когда он уже смог опустить его, то из порезанных подушечек двух пальцев закапала кровь.
Капитан, светя фонариком, внимательно осматривал следующий отрезок коридора.
— Ты зачем так сильно сжимал? — спросил Янек, разрывая медицинский пакет и подавая Григорию марлю.
— Я подумал, — отвечал Саакашвили, — что если удержу, то в этом году такую девушку встречу!
— Вперед, — приказал Павлов.
Шагов через двадцать они вошли в большой продолговатый каземат, у одной из стен которого была насыпана куча кокса высотой в человеческий рост. Они остановились, пораженные размерами подземелья.
— Сколько? — еще раз спросил Кос.
— Тринадцать.
— Дня не хватит, чтобы все это переворошить.
— Откуда известно, что именно здесь?..
Шарик, непрерывно нюхая воздух, прошел вдоль кучи угля, забрался почти на самый верх, громко заворчал и стал энергично раскапывать кокс передними лапами, сталкивая вниз шуршащую сухую лавину кусков.
— Сукин ты сын! — крикнул Иван.
— Стой, Шарик, к ноге! — приказал Янек, бросившись к собаке.
Шарик не послушался. Он еще несколько раз поскреб лапами и, ворча, прыгнул на грудь хозяину с перчаткой в зубах. Янек отобрал ее у него, посветил фонариком.
— Черная, на левую руку. Ее здесь этот гитлеровец потерял.
— Внимание. — Павлов показал на темную проволоку, торчащую из кучи. — Если задеть за усик, последует взрыв. Все зависит от того, успеем ли добраться до мины.