Идеальный шпион

— И что же, он совсем не выходил из номера? — спросил Бразерхуд.

— Поначалу нет. Не желал.

— А по телефону звонил? — поинтересовался Найджел.

— В посольство. Отметиться. Чтобы вы знали, где он находится.

— Так он тебе объяснил? — спросил Бразерхуд.

— Да.

— Вы не присутствовали при этих разговорах? — спросил Найджел.

— Нет.

— Слышали через стенку? — продолжал Найджел.

— Нет.

— Знаете, с кем именно он разговаривал? — не унимался Найджел.

— Нет.

Со своего места на кровати Найджел поднял глаза на Бразерхуда.

— Но он же звонил тебе, Джек, — сказал он, как бы желая восстановить действительный ход событий. — Перекинуться словцом-другим из мест самых неожиданных со стариной-начальником, да? Так ведь полагается, верно? Проверить своих ребят. «Как там наш дружок оттуда-то и оттуда?»

«Найджел — один из новичков-непрофессионалов, — так говорил Магнус, и Мэри это припомнилось, — дурачков этих привлекают, чтобы они обеспечили приток уайтхолловского здравого смысла».

— Проявляться он не проявлялся, — отвечал Бразерхуд. — Все, что он себе позволял, это присылать мне одну за другой глупейшие открытки с надписями вроде «Благодарите Бога, что вам не пришлось здесь очутиться» и очередным своим адресом.

— А выходить когда он начал? — спросил Найджел.

— Когда у Тома упала температура, — ответила Мэри.

— Спустя неделю? — подсказал Найджел. — Две?

— Раньше, — сказала Мэри.

— Опиши это, — попросил Бразерхуд.

Был вечер четвертого дня болезни. Лицо Тома приобрело нормальный вид, и Магнус предложил Мэри отдохнуть и пройтись по магазинам, а он посидит с Томом вместо нее. Но Мэри не решилась одна гулять по афинским улицам, поэтому на прогулку вышел Магнус. А Мэри собиралась наутро пойти в музей. Он вернулся около полуночи, очень довольный своими успехами, и сказал, что познакомился с чудным стариканом-греком, агентом бюро путешествий, разместившегося в подвальчике напротив «Хилтона», очень сведущим парнем, они выпили с ним анисовой и обсудили мировые проблемы. Агентство старикана занимается арендой вилл на островах, и он надеется, что через недельку, когда они достаточно насладятся красотами Афин, он сможет предоставить в их распоряжение виллу, от которой кто-нибудь откажется.

— Я думала, что острова для нас исключаются, — сказала Мэри.

Казалось, Магнус не сразу вспомнил причину, по которой они оставили Корфу. Криво улыбнувшись, он сказал что-то вроде того, что остров острову рознь. После этого дни в ее памяти как-то спутались. Они переехали в гостиницу поменьше. Магнус усердно работал над книгой, вечерами выходя на прогулку, а когда Том поправился, стал брать его на пляж. Мэри делала наброски на Акрополе и сводила Тома в пару-другую музеев, но он предпочитал плаванье. При этом они ждали вестей от «старикана-грека».

И опять ее прервал Бразерхуд.

— Эта его книга… Как часто он делился тем, как продвигается работа?

— Предпочитал держать это в секрете. Отдельные кусочки. Вот все, с чем он знакомил меня.

— Как и в рассказах о своих агентах. То же самое, — высказал догадку Бразерхуд.

— Он хотел, чтобы я сохранила свежесть восприятия до того времени, когда он действительно сможет показать мне нечто существенное. Исчерпать все в разговорах он не желал.

Дни потекли спокойные и, как теперь вспоминалось Мэри, словно бы приглушенные, но все это до тех пор, пока однажды вечером Магнус не исчез. После джина он вышел, сказав, что собирается пошевелить старикана. К утру он не вернулся, и в обед Мэри охватил страх. Она знала, что должна позвонить в посольство. С другой стороны, ей не хотелось поднимать ненужную панику и устраивать Магнусу неприятности.

Тут опять вмешался Бразерхуд.

— Неприятности какого рода?

— Ну, если он пустился в загул или что-нибудь подобное… В его служебном досье это выглядело бы не слишком красиво. И как раз тогда, когда он надеялся на повышение.

— Он что, и раньше пускался в загулы?

— Нет, никогда. Иной раз они с Грантом выпивали, но он всегда знал меру.

— А почему он ожидал повышения? Кто обещал ему повышение? — спросил, встрепенувшись, Найджел.

— Я обещал, — ответил Бразерхуд без тени раскаяния в голосе. — Я посчитал, что после того, как его столько смешивали с грязью, он заслужил некоторое упрочение статуса.

Невесело улыбнувшись, Найджел что-то записал в блокнот своим аккуратным почерком. Мэри продолжала.

Так или иначе, она выждала до вечера, а потом, взяв с собой Тома, пошла в сторону «Хилтона», где они вдвоем исследовали все дома напротив, пока не отыскали «сведущего старикана-грека» в его подвальчике — в точности такого, каким описал его Магнус. Но грек не видался с Магнусом уже неделю, а от кофе Мэри отказалась. Вернувшись в таверну, они застали там Магнуса — с двухдневной щетиной и в той же одежде, в которой он ушел из дома. Он сидел во дворике, уплетая яичницу с ветчиной. Он был пьян. Вел он себя не злобно, не слезливо, не агрессивно и, уж конечно, достаточно вежливо, потому что алкоголь лишь стимулировал его защитные силы. Пристойно пьяный, одним словом, и мило сознающий свою вину, как всегда в подобных случаях, и оправдательная история его была безупречна, за исключением одной странной оплошности.

— Простите меня, милое мое семейство. Упился я с Димитрием. Напоил он меня, и я надрался, как свинья, и уснул под столом. Привет, Том!

— Привет! — сказал Том.

— Кто такой Димитрий? — спросила Мэри.

— Ты же знаешь, кто он такой. Этот старикан — агент из бюро путешествий, что напротив «Хилтона».

— Тот, который сведущий?

— Он самый.

— Вчера вечером?

— Насколько я помню, старушка, это произошло вчера вечером, и никак иначе.

— Димитрий не видел тебя с понедельника. Он сказал нам это час назад.

Магнус осмысливал услышанное. Том нашел номер «Афинских новостей» и, стоя у соседнего столика, погрузился в изучение киноафиши.

— Ты проверяла меня, Мэбс. Ты не должна была этого делать.

— Я не проверяла, а искала тебя!

— Не устраивай здесь сцен, девочка. Пожалуйста. Здесь посторонние.

— Никаких сцен я не устраиваю. Это ты устраиваешь! Не я исчезаю на два дня и возвращаюсь с выдуманной историей. Том, милый, иди к себе. Через минуту и я поднимусь!

Том ушел, лучезарно улыбаясь, чтобы показать, что ничего не слышал. Магнус отпил большой глоток кофе. Потом сжал руку Мэри, поцеловал ее и ласково потянул вниз, чтобы Мэри уселась рядом с ним.

— Что тебе больше хочется услышать, Мэбс: что я куролесил с проституткой или что меня подвел агент?

— Почему бы просто не сказать правду?

Это предложение его позабавило. Улыбка его не была злой или циничной. Просто он воспринял ее слова с ласковой и тихой печалью, подобной той, что он выказывал Тому, когда тот выдвигал проекты, как покончить с нищетой в мировом масштабе или прекратить гонку вооружений.

— Знаешь что? — Он еще раз поцеловал ей руку и прижал ее к своей щеке. — В жизни ничто не проходит бесследно. — К своему удивлению, она почувствовала, что щетина его влажная, и поняла, что он плачет. — Я был на площади Конституции, ясно? Выхожу из бара «Гранд-Бретань». Никого не трогаю. И что же? Попадаю прямо в объятия чешского агента, которого всегда избегал. Темная личность. Врун. Немало хлопот доставлял нам в свое время. Хватает меня за руку. Вот так, и не отпускает. «Полковник Манчестер, полковник Манчестер!» Грозится передать меня полиции, ославить как английского шпиона, если я не дам ему денег. Говорит, что я единственный, кто остался у него в этом мире. «Пойдем выпьем, полковник Манчестер. Выпьем с тобой, как бывало!» Ну я и пошел. Напоил его до полусмерти. И дал тягу. Боюсь, что и сам несколько переусердствовал. По долгу службы. А сейчас пойдем в постель.

И они пошли. И любили друг друга. Отчаянное соитие чужих людей. В то время как Том за стеной читал свою фантастику. А через два дня они отправляются на Гидру, но на Гидре, оказывается, как-то скученно и мрачно, и неожиданно выясняется, что ехать им надо непременно на Специю, потому что в это время года устроиться там несложно. Том спрашивает, нельзя ли взять с собой Бекки, но Магнус говорит, что нет, это исключено, потому что тогда захотят поехать они все, а он не желает сажать себе на голову семейство Ледереров в то время, когда пытается сосредоточиться на своей книге. Иными словами, если не считать злоупотребления спиртным, то Магнус был сама добродетель и ласковость.