Идеальный шпион

— Газету.

— Какую газету?

— «Прессе».

— Это ежедневная газета.

— Верно. «Ди Прессе» — газета ежедневная.

— Местная ежедневная газета, и Магнус захватил ее с собой. Чтобы читать в темноте. В легких туфлях. Ну-ка расскажи об этом.

— Я рассказала, Джек.

— Нет, не рассказала, но тебе придется это сделать, Мэри, потому что, когда за дело примутся всерьез, ты будешь нуждаться в помощи.

Картина эта так и стояла у нее перед глазами. Магнус — в дверях, в шаге от того места, где сейчас находится Бразерхуд. Он бледен и отчужден, пальто верблюжьей шерсти криво висит на плечах, а он озирается — напряженно, частями вбирая в себя окружающее — вот камин, жена, часы, книги. В ушах ее раздаются слова, которые тогда она говорила ему, те слова, которые она пересказала Бразерхуду. «Ради Бога, Магнус, останься. Не надо впадать в такую меланхолию, останься. Не надо этих твоих депрессий. Останься. Займемся любовью. Напейся. Если хочешь гостей, я опять позову Гранта и Би, или отправимся к ним». В ответ он улыбнулся этой своей строгой, ясной улыбкой. Она услышала его голос — пугающе безмятежный. Лесбосский голос. И она услышала, как сейчас в точности передает его слова Бразерхуду.

— Он сказал: «Мэбс, где эта проклятая газета, голубчик?» Я подумала, что он ищет «Таймс» с объявлениями о продаже недвижимости в Шотландии, и сказала: «Да там, куда ты ее положил, когда принес из посольства».

— Но он имел в виду не «Таймс», — сказал Бразерхуд.

— Он подошел к полке — вон той… — Она перевела глаза на полку, но пальцем не показала, побоявшись, что жест этот будет слишком красноречив. — Взял «Ди Прессе». До конца недели. Он просит, чтобы я не выбрасывала последние номера. И ушел, — закончила она, стараясь говорить об этом как о вещи самой обычной, как, впрочем, все и могло казаться.

— Он взглянул на газету, когда достал ее?

— Только дату поглядел. Проверил.

— Зачем ему понадобилась газета, как ты думаешь?

— Может быть, там были указаны ночные киносеансы… — «Никогда в жизни Магнус не посещал ночных киносеансов». — Может быть, он хотел иметь при себе какое-нибудь чтение для кафе… — «Да, для кафе, без денег», — подумала она, пытаясь чем-то заполнить пустоту молчания Бразерхуда. — Может быть, он хотел развеяться. Как все мы хотим. Или хотели. Некоторые так делают, когда они в горе.

— Или когда они свободны, — высказал предположение Бразерхуд. Но больше он ничем не помог ей.

— Так или иначе, но он был в таком смятении, что ошибся и взял не ту газету, — весело сказала она, завершая рассказ.

— Ты заметила это, не правда ли, дорогая?

— Только когда выбрасывала газеты.

— Когда это было?

— Вчера.

— А какую газету он взял?

— От понедельника. Трехдневной давности. Я хочу сказать, что он, видимо, был в сильном шоке.

— Видимо.

— Пусть он не так уж любил отца. Но все же это смерть отца. Когда такое случается, никто не может сохранять хладнокровие. Даже Магнус.

— Так что же он сделал потом, после того как взглянул на дату и взял не ту газету?

— Ушел. Как я и сказала. Ушел на пешую прогулку. Ты плохо слушаешь меня. Ты всегда меня плохо слушал.

— Он сложил газету?

— Ну, право, Джек! Какое имеет значение, сложена или не сложена газета, которую человек берет с собой?

— Спрячь подальше свой дурной характер и отвечай. Что он сделал с газетой?

— Скатал ее в трубочку.

— А потом?

— Потом ничего. Унес ее. Унес в руке.

— А обратно он ее принес?

— Принес ли он ее домой? Нет.

— Откуда ты знаешь, что не принес?

— Я ждала его в прихожей.

— И заметила, что газеты нет. «Нет газетной трубочки», — сказала ты себе.

— Чисто случайно заметила.

— Никакой случайности, Мэри. Ты помнила, что он ушел с газетой, и тут же засекла, что вернулся он без нее. Это не случайно. Ты выслеживала его.

— Говори все, что хочешь, если тебе так угодно!

Тут он рассердился.

— Это ты должна говорить все, если мне так угодно, Мэри! — сказал он громко и раздельно. — И если это угодно братцу Найджелу, который будет здесь с минуты на минуту. Они в диких судорогах, Мэри. Уже видят, как земля разверзается под их ногами, и не знают, как быть. В полном смысле слова не знают!

Джек взял себя в руки. Это он умел.

— А потом, при первом же удобном случае, ты чисто случайно обыскала его карманы. И газеты там не было.

— Я не искала ее. Просто обратила внимание, что ее нет. И… да, в карманах ее тоже не оказалось.

— И часто он, уходя из дома, берет с собой старые газеты?

— Когда ему надо ознакомиться с прессой, чтобы быть в курсе дела, для работы — он ведь очень прилежный работник — он берет с собой газету.

— Скатанную в трубочку?

— Иногда.

— И приносит ее обратно?

— Что-то не припомню.

— Ты заводила с ним когда-нибудь об этом речь?

— Нет.

— И он не заговаривал?

— Это ведь просто у него привычка такая, Джек, и я не собираюсь затевать с тобой супружескую ссору.

— Мы и не супруги.

— Он сворачивает газету и берет ее с собой на прогулку. Как мальчишка, таскающий с собой палку или еще что-нибудь. Просто как утеху, развлечение. Вроде мятных конфет.

— И всегда ошибается числом?

— Не всегда. И не устраивай из-за этого сцену!

— И всегда теряет газету?

— Джек, прекрати! Прекрати, слышишь?

— А может быть, он делает это по особым случаям? В полнолуние? Или лишь когда у него умирает отец? Ты не заметила тут какой-либо закономерности? Давай выкладывай, Мэри! Ведь заметила же, не правда ли?

«Ударь меня, — думала она, — схвати меня и выкрути мне руки, все лучше, чем этот ледяной пристальный взгляд!»

— Так бывает иногда, когда он видится с П., — сказала она, стараясь, чтоб это прозвучало, как если бы она пыталась утихомирить раскапризничавшегося ребенка. — Джек, ради Бога! Он распоряжается агентами так, как ты обучил его. Я не спрашиваю его, на какие хитрости он при этом пускается и что именно делает с каждым. Я ведь тоже обученная!

— А когда он вернулся, в каком он был состоянии?

— В хорошем. Спокойном, абсолютно спокойном. Прогулка помогла ему преодолеть кризис. Я это почувствовала. Он вернулся в совершенно нормальном, хорошем состоянии.

— В его отсутствие не было телефонных звонков?

— Нет.

— А когда он пришел, тоже не было?

— Был один. Очень поздно. Но мы не подняли трубку.

Удивление он выражал не часто. Но сейчас на лице его отобразилось нечто похожее на удивление.

— Не подняли трубку?

— А что тут такого?

— Но почему? Ведь он, как ты говорила, находится на службе. И у него только что умер отец. Как же не подойти к телефону?

— Магнус велел не подходить.

— Почему же вдруг?

— Мы занимались любовью, — сказала она, сразу же почувствовав себя распоследней сукой.

В дверях опять возник Гарри. На нем был синий халат, а лицо его раскраснелось от физической работы. В руках он держал отмычку, и вид у него был смущенно-веселый.

— Если вам не трудно, не подниметесь ли на секундочку наверх, мистер Бразерхуд?

«Спальня наша выглядит словно перед благотворительной лотереей, устроенной ассоциацией дипломатических жен, — подумала Мэри. — Магнус, милый, неужели тебе и вправду пригодятся все три эти поношенные кофты?» Одежда была развешана на стульях, на вешалке для полотенец, на комоде. «Даже мой летний пиджак, тот, что я ношу с самого Берлина, выволокли наружу». Фрак Магнуса висел на зеркале, подобно распластанной сохнущей шкуре. На полу не было ничего, потому что и пола не было. Фергюс и Джорджи сняли ковер и большую часть половиц, сложив их под окном горкой, как сандвичи на блюде, и оставив для хождения лишь планку. Они разобрали на составные части ночники и мебель в спальне, и телефон, и будильник-радио. В ванной их также заинтересовал пол, и облицовка, и аптечка, и дверца на антресоли, с ходом на чердак, где в прошлое Рождество спрятался Том и провел целых полчаса, играя в убийцу, сам не свой от страха и гордости, какой он храбрый. Стоя у раковины, Джорджи рылась в аптечке Мэри. Ее крем для лица. Противозачаточный колпачок.