Водоворот

Та обременяла ее куда меньше, чем остальных. Патриция видела технические параметры рифтерских станций.

Время было за полночь. Огни в коридорах приглуши­ли, устроив жалкую пародию на природную смену дня и ночи; большинство обитателей, принимая условность, отправились по каютам. Муж и дети самой Роуэн спали. Сама она по какой-то причине не могла заставить себя участвовать в обмане. Какой смысл? Теперь, когда световой период не калибровал гипоталамус, естественный цикл сна и бодрствования отправился в странствие по циферблату. Здесь не было солнечного света. Больше они никогда его не увидят. Ну и бог с ним.

«Но они говорят, это временно. Что-нибудь одолеет Бетагемот, или мы научимся жить с ним. Эта глубокая мрачная яма — всего лишь убежище, а не судьба. Мы вернемся, мы вернемся, мы вернемся...»

Ну-ну.

Иногда огромным усилием воли ей почти удавалось закрыть глаза на все те шаткие подпорки и ниточки, на которых держались эти обнадеживающие мечты. Но обычно это было слишком трудно сделать, и она часами бродила по пустым сумеречным коридорам, пытаясь не замечать собственной ностальгии. Так Патриция брела и сейчас.

Иногда она проходила мимо иллюминаторов и оста­навливалась. На «Атлантиде» было еще кое-что, чего не имели рифтеры: прозрачные параболические пузыри, устойчивые к всесокрушающему давлению. Конечно, вид открывался так себе, восторгаться нечем. Косоугольник каменистого дна, отражающийся в тусклом свете смотрового окна. Периодически мерцающие звезды, неутомимо сверкающие маяки, указывающие, что «тут проходят линии высокого напряжения», а там стоят «строительные материалы». Изредка мелькал макрурус или какое-то столь же неприметное создание. Никаких монстров. Тут ничто даже отдаленно не напоминало прожорливых светящихся хищников, которые когда-то изводили рифтеров на станции «Биб».

А в остальном вокруг царил плотный, непроницаемый мрак.

Иногда Роуэн смотрела в эту непроглядную пустоту и теряла счет времени. Раз или два ей даже показалось, будто снаружи что-то глядит на нее в ответ. Наверное, воображение. Ее собственный зеркальный образ, отброшенный неожиданным изгибом каплевидного плексигласа.

Может даже, ее собственная совесть. Могла же Роуэн надеяться.

Впереди показался стык, сумрачное место, куда вливались, подобно рогам морской звезды, сразу несколько коридоров. Надо было определиться. Поворот налево уводил к периметру станции. Все остальные дороги шли вглубь — к центрам управления, комнатам отдыха, к пустым ганглиям, где люди собирались даже после затемнения. Патриции была не нужна компания. Она пошла налево.

И остановилась.

Перед ней в коридоре появился темный призрак, тень с пустыми глазами. По ее коже сбегала морская вода, за спиной наваждения мерцали мокрые следы и лужи. Фигура была женской и черной, как сам океан.

Привидение подняло руку и открыло свое лицо.

— Привет, мам.

— Лени Кларк. — Почти неслышно, на выдохе произнесла Роуэн.

— Ты дверь не закрыла, — продолжила Кларк. — И я

вошла. Надеюсь, ты не против.

«Позови на помощь», — подумала Роэун. Но не пошевелилась.

Кларк осмотрела коридор.

— Милое местечко. Просторно тут. — Холодный, пустой взгляд на Роуэн. — Очень просторно. Видела бы ты дыру, в которой жили мы.

«Позови на помощь, она одна, она... Не будь идиоткой. Она бы не добралась в самое сердце Атлантического океана самостоятельно».

— Как ты нашла нас? — спросила Роуэн и с облегчением услышала, насколько бесстрастно звучит ее голос.

— Ты смеешься? Ты хоть представляешь себе, как много материалов твои люди сюда перевезли, чтобы построить это место? А их еще и расписание поджимало. Ты действительно думаешь, что могла замести все следы?

— Большинство, — признала Роуэн. — Но надо быть правонарушителем, чтобы...

«Дежарден. Мы ведь закрыли ему доступ...»

— Ну да, эти чокнутые правонарушители, — покачала головой Кларк. — Знаешь, они теперь не такие уже верные, как раньше. Как-нибудь поговорим об этом.

Роуэн по-прежнему сохраняла спокойствие:

— Чего ты хочешь?

Кларк хлопнула себя по лбу в наигранном раскаянии.

— Ах да! Готова поспорить, ты сейчас беспокоишься из-за Бетагемота, правда? Какой кошмар, вы столько миллиардов угрохали на этот уютный карантинчик, и вдруг появляется нулевой пациент и сразу вымазывает обивку дерьмом...

— Чего ты хочешь?

Кларк шагнула вперед. Роуэн не пошевельнулась.

— Хочу поговорить со своей матерью, — тихо про­изнесла Лени.

— Твоя мать мертва.

— Ну, зависит от определения этого термина. — Кларк сцепила пальцы, размышляя. — Генетически да. Моя мать мертва. Но кто-то сделал меня мной. Переде­лал меня. Кто-то взял ту, кем я была, и заменил чем-то другим. — Ее голос становился все более жестким. — Кто-то извратил меня, построил по собственному разумению, да еще и лажал всю дорогу. Не этим ли занимаются родители? А?

«Да. Этим».

— В общем, — продолжила Кларк, — я совершила... паломничество, полагаю, ты бы назвала это так. Я жаждала получить некоторые ответы от женщины, которая действительно насиловала меня все эти годы. Я думала, она окажется каким-то чудовищем, иначе как бы она такое совершила. Огромным, уродливым и страшным чудовищем. Но ты не такая. Ты прячешься, мамочка. Мир катится к черту, а ты вот тут, пресмыкаешься, съежилась от страха, мочишься в штаны от страха, пока мы там, наверху, пытаемся разгрести тот бардак, который ты по­родила.

— Не смей, — сорвалась Роуэн. — Ты, мерзкое ничтожество, лучше не смей разевать свой рот.

Кларк посмотрела на нее с еле заметной улыбкой.

— Хочешь знать, кто устроил бардак? — спросила Роуэн. — Мы пытались сдержать Бетагемот. Мы делали все возможное, мы пытались стереть его с лица земли, прежде чем он вырвется на свободу, и кто нам постоянно мешал? Кто его выпустил, Кларк? Кто сеял апокалипсис направо и налево, кто устроил самонадеянный крестовый поход и даже не задумался, какие люди пострадают на самом деле? Я — не ангел смерти. Это ты. Я пыталась мир спасти.

— Убив меня. И моих друзей.

— Твоих друзей? Твоих друзей? — Роуэн еле поборо­ла легкомысленное желание рассмеяться. — Ах ты сучка тупая! От попутных катастроф погибли миллионы человек, их убили мы, ты это понимаешь? Беженцы, пожары — я даже не возьмусь сосчитать, сколько народу мы убили, чтобы спасти мир от тебя. Ты хоть думала о тех, кто тебе помогал? Ты хоть понимаешь, сколько невин­ных дурачков увлеклись этим мифом, сколько их рвалось получить пулю за великую Лени Кларк, и знаешь, некоторые из них в своем желании преуспели. А остальные... ну что ж, твой крестовый поход обманул их так же, как и всех. — Она втянула воздух сквозь стиснутые зубы. —

И ты победила, Кларк. Теперь ты счастлива? Ты победи­ла. Мы сделали все, что было в наших силах, мы хотели остановить тебя, но почему-то этого все равно оказалось недостаточно, и теперь пришла пора подумать о наших семьях. Мы не можем спасти мир, но, по крайней мере, можем спасти нашу плоть и кровь. И если ты решила помешать мне сделать даже это, то клянусь, я убью тебя голыми руками.

Глаза щипало. Лицо стало мокрым от слез. Патриции было все равно.

Кларк какое-то время безучастно смотрела на нее.

— Да пожалуйста, — сказала она наконец.

— Пожалуйста?..

— Спасай детей. Свою жизнь, эту укромную норку, которую вы себе вырыли. Оставь их себе. Ты в безопасности. Я больше даже не носитель.

— Что, ты не хочешь отомстить? Разве не в этом был смысл? Разве ты не хочешь вытащить нас обратно на поверхность, чтобы мы отбивались, кричали, но все равно за все ответили, увидели шоу?

В этот раз Лени действительно улыбнулась.

— Нет нужды. У вас тут и так целый оркестр. - Она пожала плечами. — Знаешь, в чем-то я тебе даже обязана. Если бы не ты, я была бы всего лишь еще одним из девяти миллиардов трутней. Но тут появилась ты со своими дружками и превратила меня в существо, кото­рое изменило мир. — Она улыбнулась вновь, и в этой ухмылке сквозило холодное, едва различимое веселье. — Гордишься мной?