Страница 65 из 83
В дверную щель просунул голову худой — коричневая сутана висела над ним мешком, совсем еще молоденький доминиканин, почти мальчишка, со следами юношеских прыщей на лице. Он оглядел местность у рыцаря за спиной, проверяя, не притаилась ли там опасность, и только потом перевел взгляд на Рандара. Увидев у него на шее несмываемый знак солнца с крестом внутри, облегченно прижал к губам распятие и выдохнул:
— Крест с тобой!
И широко распахнул двери.
— Всевышний, помилуй! — охнули люди при виде открывшейся им картины разрушений и хлынули наружу Воздух немедленно наполнился плачем и испуганными восклицаниями: «Где жить?», «Как быть?», «Всевышний — за что?» и «Отец Никода, что делать-то?».
Обложенный со всех сторон растерянными и вопрошающими взглядами, юный отец Никода затравленно огляделся, и у него запылали уши. От него ждут дельных советов и разумных решений, а ему совсем нечего сказать! Он ведь еще молод, не нажил ни житейской мудрости, ни опыта. Все, на что он горазд, — это посоветовать своей пастве уповать на Всевышнего, но отец Никода смутно догадывался, что сейчас от него ждут совсем не этих слов.
Спас юного священника — вольно или невольно — «меч езуитов», вмешавшись с вопросом:
— Кто это ваше село так разгромил?
Охваченные горем люди позабыли, что перед ними — служитель самого ненавистного из пяти Орденов Экклезии, и ответы посыпались на рыцаря со всех сторон:
— Адское порождение!
— Соломенный человек!
— Демон! Как есть демон!
— Ведьмино создание!
Отец Никода за это время успел взять себя в руки и принять вид спокойный и благообразный.
— С некоторых пор, господин Рандар, странные дела у нас творятся, — степенно начал рассказ юный священник. — По ночам стало к нам являться какое-то… существо. Сначала он был маленький, ростом с ребенка. Бродил между домов, ухал, колодезными ручками скрипел, собак дразнил — словом, пакостил по-мелкому. Но ночь от ночи он становился все больше и сильнее. Начал скот разгонять и огороды топтать. Сараи ломал и плетни валил. Отравил колодец, с корнем выдрал мельничный круг, ну а там и за дома взялся. Последние дни стал при свете солнца появляться, так что мы его хорошо разглядели. Ростом он сейчас с три человека, круглый, как бочка, руки, ноги и большая голова. А еще из него отовсюду сухие пучья торчат, будто он соломой набит.
— Экзорции проводили? — поинтересовался рыцарь.
— Не раз, — ответил отец Никода и, покраснев, признался: — Но толку никакого. Прочитаю, он пропадет, а потом снова появится. И каждый раз становится только больше прежнего. А вчера после экзорций словно взбесился — и ну как пошел дома крушить! Вот мы в церкви-то и спрятались — переждать под сенью Всевышнего. А я теперь экзорции читать опасаюсь: как бы он от них еще сильнее не вырос. Думал у францискан помощи просить или даже у воинов-хоспитальеров, а тут как раз вы появились.
Рандар задумчиво покачал головой. Непохоже на ведьмино заклятие. И на творение рук адсидента тоже. Но, что дело нечистое, нет сомнений. Правда, хоть и нечистое, к поручению епископа Сан-Руэнского оно не имеет никакого отношения, а значит, останавливаться в Кольгриме нет причин.
Молоденький отец Никода нерешительно мялся рядом с рыцарем.
Рандар прекрасно понимал его затруднение. С одной стороны — соломенный человек, с которым сам священник ничего поделать не может, и перепуганные селяне, ждущие от него защиты. С другой — «меч езуитов», который, вероятно, помочь может, но только кто же в своем уме обратится к нему с такой просьбой, когда всем известно, что интересы Ордена для них прежде всего и до чужих бед им дела нет.
Рыцарь глянул на юного отца Никоду, нервно теребившего край коричневой сутаны, и обронил:
— Я у вас, пожалуй, немного задержусь.
И едва не усмехнулся, увидев, как облегчение затопило юного доминиканина. В каком же отчаянии должен быть человек, чтобы обрадоваться подобному заявлению из уст «меча езуитов»!
Соломенный человек не заставил себя долго ждать.
Он взялся словно из воздуха: в один миг его еще нет, а в другой — вот он, уже тут, медленно шагает среди разрушенных домов, волоча за собой по земле вырванное с корнем деревцо.
Селяне тут же устремились к церкви — под сень Всевышнего, под защиту толстых каменных стен. Когда внутрь забежал последний из жителей, отец Никода налег на тяжелые двери, собираясь их захлопнуть, — и тут увидел «меча езуитов».
Рыцарь неподвижно стоял среди разгрома и разрухи, прямо на пути соломенного человека. Спокойный и невозмутимый, руки скрещены на груди, темный плащ чуть колышет ветер, голова склонена набок, будто он разглядывает что-то любопытное.
Отец Никода замялся. Да, они просили Рандара о помощи, и рыцарь обещал. То есть — не совсем. Собственно, он вообще ничего не обещал. Сказал только, что задержится. К тому же он — «меч езуитов»; беспокоиться за него — все равно что беспокоиться за волка. И все же… Спокойно смотреть, как соломенное чудище того и гляди растопчет человека, оказалось нестерпимо.
— Господин Рандар! — ломким, непослушным голосом выкрикнул юный священник. — Господин Рандар, сюда!
Рыцарь то ли не услышал, то ли не обратил внимания. Выпростал из-под куртки нательный крест, вспыхнувший на миг красной искрой, и оставил на виду. Затем вытащил меч, перехватил его прямо под гардой, острие опустил вниз. Стало видно, что навершие и рукоятка образовали крест. Левую ладонь Рандар распрямил и поднял над плечом, словно замахивался.
«Боевые литании Ордена», — сообразил отец Никода, завороженно наблюдая за рыцарем. Он слышал, что их существуют дюжины и дюжины. Что есть езутские монастыри, которые только и занимаются тем, что создают и опробывают новые и новые. Но он ни разу не видел ни одной боевой литании в действии и сейчас позабыл о страхе. В глубине души проснулся почти позабытый детский восторг. Так восхищается мальчишка, глядя на взрослого рыцаря и мечтая, что в один прекрасный день он сам будет сидеть в сверкающих доспехах на коне и так же храбро разить врагов.
— Отец Никода, двери, двери закрывайте! — кричали селяне, но священник их не услышал. И не заметил, что, отчаявшись его дозваться, люди попросту захлопнули двери церкви и заперли их изнутри, оставив доминиканина на пороге.
Рандар тем временем произнес слова боевой литании, бросил левую руку вперед и послал в соломенного человека sagitta volante per diem — стрелу, летящую днем.
Серебристые лезвия прошили чудище насквозь. Соломенный человек пошатнулся — и исчез.
Но рыцарь не опускал меча — ждал.
И не напрасно.
Всего несколько мгновений спустя соломенный человек появился у него за спиной и замахнулся деревом, которое по-прежнему держал в руке.
— Сзади! — выкрикнул отец Никода.
Рандар мягким, удивительно быстрым движением припал к земле, и дерево просвистело над ним. Потом взмыл, словно выпущенная стрела, странно растопырил пальцы и выбросил с рук laqueo variantium — сеть ловца.
Соломенный человек задергался в невидимых путах — и снова исчез.
Рыцарь продолжал ждать, держа наготове еще одну боевую литанию. И только несколько минут спустя, когда стало ясно, что чудище не собирается объявляться немедленно, расслабил руки.
Отец Никода перевел дух и понял, что восторженно улыбается. И тут же одернул себя. Негоже ему так по-детски радоваться при виде боевых литаний в действии.
Боевые литании оказались ничуть не эффективнее экзорций. Соломенный человек снова появился среди ночи, а затем еще и рано утром. И каждый раз, возвращаясь, он был выше и больше, чем прежде.
— Это не демон, — подвел итог рыцарь после того, как в очередной раз прогнал соломенного человека боевой литанией laqueo vanantium. — Это чье-то колдовство. Ведьмы в округе есть?
— Ни одной, — заверил Рандара отец Никода.
— Значит, кто-то среди ваших наворожил.
— Не может быть! — дружно ахнули селяне.