Собака Баскервилей (сборник)

– Я уверен, что он будет очень рад.

– Тогда, может быть, вы как-нибудь дадите ему знать о моем предложении? В меру своих сил нам бы хотелось хоть как-то помочь сэру Генри освоиться в наших краях и привыкнуть к здешним порядкам. Доктор Ватсон, вы не хотели бы подняться наверх и посмотреть мою коллекцию чешуекрылых? Я считаю, что мое собрание самое полное во всей юго-западной Англии. Вы как раз успеете ознакомиться с ним, пока готовится обед.

Но мне не терпелось вернуться на свой пост рядом с сэром Генри. Уныние, навеянное болотом, смерть несчастного пони, странный звук, напомнивший о мрачной легенде, связанной с родовым проклятием Баскервилей, – все это никак не улучшало настроения. К тому же к этим более-менее смутным ощущениям добавилось совершенно конкретное и однозначное предостережение мисс Стэплтон, причем преподнесенное в такой искренней форме, что у меня не возникло никаких сомнений в том, что оно основывалось на веских и не предвещающих ничего хорошего предпосылках. Не поддавшись на уговоры остаться на обед, я отправился в обратный путь по той же поросшей травой тропинке, по которой мы пришли.

Однако оказалось, что, по-видимому, существовал какой-то более короткий путь, потому что, к своему несказáнному удивлению, не дойдя до большой дороги, я снова увидел мисс Стэплтон. Она сидела на большом камне, держась рукой за левый бок и тяжело дыша. Лицо ее раскраснелось от быстрой ходьбы, отчего казалось еще красивее.

– Я бежала всю дорогу, чтобы перехватить вас, доктор Ватсон, – сказала она. – Не успела даже шляпу надеть. Но я не буду долго разговаривать, иначе брат меня хватится. Я хочу извиниться перед вами за эту глупую ошибку. Прошу вас, забудьте мои слова, они не имеют к вам никакого отношения.

– Но я не могу забыть их, мисс Стэплтон, – сказал я. – Сэр Генри – мой друг, и мне небезразлично его благополучие. Скажите, почему вы так настаивали, чтобы сэр Генри вернулся в Лондон?

– Так, женские причуды. Доктор Ватсон, если бы вы знали меня получше, вы бы понимали, что я не всегда могу объяснить причины своих слов или действий.

– Что вы, я же видел, как вы были взволнованы. Я помню ваш взгляд. Прошу вас, будьте со мной откровенны, мисс Стэплтон. Я и так, с тех пор, как приехал сюда, уже шарахаюсь от собственной тени. Жизнь здесь чем-то напоминает Гримпенскую трясину с зелеными провалами, в которых без проводника можно запросто увязнуть и пойти на дно. Объясните, что вы хотели сказать, и я обещаю, что передам все сэру Генри.

Мисс Стэплтон посмотрела на меня в нерешительности, но голос ее снова сделался твердым, когда она ответила мне:

– Вы придаете этому слишком большое значение, доктор Ватсон. Нас с братом сильно потрясла смерть сэра Чарльза, ведь мы его очень хорошо знали, можно сказать, дружили с ним. Он больше всего любил гулять по тропинке, ведущей через болото к нашему дому. Знаете, сэра Чарльза ужасно тревожило это проклятие, которое висит над их родом, и когда случилась эта трагедия, я, естественно, сразу же подумала, что его страх не был безосновательным. Поэтому я и разволновалась, когда сюда приехал еще один представитель их семейства. Мне показалось, что его нужно предупредить об опасности, которая ему угрожает. Вот и все!

– Но в чем же заключается опасность?

– Вам ведь известна история про собаку.

– Я не верю в эти глупости.

– А я верю. Если вы имеете какое-то влияние на сэра Генри, увезите его из этого места, которое принесло его родственникам только смерть. Ведь мир так огромен! Зачем жить именно там, где тебе угрожает опасность?

– Именно потому, что здесь небезопасно. Таков уж характер у сэра Генри. Боюсь, если вы не поделитесь со мной еще какой-нибудь информацией, мне будет трудно заставить его уехать.

– Ничего более определенного я не могу вам рассказать, потому что ничего более определенного мне не известно.

– Разрешите задать вам еще один вопрос, мисс Стэплтон. Если, приняв меня за сэра Генри и заговорив со мной, вы ничего особенного не имели в виду, почему же вы не хотели, чтобы наш разговор услышал ваш брат? Ведь вы не сказали ничего такого, что могло бы вызвать подозрения у него или у кого-нибудь другого.

– Брату очень не хочется, чтобы Баскервиль-холл пустовал, он считает, что это может в худшую сторону изменить жизнь простых людей нашей округи. Он бы очень рассердился, если бы узнал, что я пыталась сделать так, чтобы сэр Генри уехал. Но хватит вопросов, я сделала то, что должна была сделать, и больше ничего говорить не буду. Мне нужно домой, потому что если брат заметит, что меня долго нет, он начнет подозревать, что я встречалась с вами. Всего доброго!

Она повернулась и через пару минут скрылась из виду среди каменистых холмов. Я же, ощущая смутный страх, продолжил путь в Баскервиль-холл.

Глава VIII

Первый отчет доктора Ватсона

С этого момента обо всем, что происходило в дальнейшем, я буду рассказывать, опираясь на свои письма Шерлоку Холмсу, которые сейчас лежат передо мной на письменном столе. Одной страницы не хватает, но в остальном они сохранены в том самом виде, в котором были написаны, и по точности передачи подозрений и чувств, испытываемых мною в те дни, письма намного превосходят мою память, несмотря на то что из нее до сих пор не выветрились трагические события, участником которых мне довелось быть.

Баскервиль-холл, 13 октября

Дорогой Холмс, мои предыдущие письма и телеграммы держали вас в курсе всего, что происходило в этом Богом забытом уголке мира. Чем дольше живешь на болоте, тем глубже тебе в душу въедается его настроение, его дух, его безбрежность, как и его мрачная притягательность. Выходя на его просторы, не обнаружишь никаких признаков современной Англии, вместо этого видишь повсюду самые разнообразные следы жизни и деятельности первобытных людей. Болота просто усеяны домами и захоронениями этого давным-давно забытого народа, циклопическими монолитами, которые до сих пор стоят там, где когда-то были расположены капища. Когда видишь на склоне какого-нибудь холма сооруженные из больших серых каменных плит дома с низкими узкими проемами в стенах, начинает казаться, что из своего времени ты угодил в глубокое прошлое и что сейчас из какой-нибудь постройки выползет одетый в шкуру волосатый человек и начнет целиться в тебя стрелой с кремневым наконечником. Тобой овладевает чувство, что ты вторгся на территорию первобытных людей, в их время. Но самое странное то, что они так густо населяли эти совершенно не пригодные для жизни места. Я, конечно, не знаток истории, но мне представляется, что это была раса миролюбивых существ, ставших изгнанниками. По каким-то причинам им пришлось поселиться в местах, которых все остальные народы избегали.

Однако все это не имеет отношения к миссии, с которой вы отправили меня сюда, и вам, с вашим исключительно практическим умом, вероятно, покажется абсолютно неинтересным. Я ведь до сих пор помню, насколько безразлично было вам, вращается ли Солнце вокруг Земли, или Земля вокруг Солнца. Поэтому я вновь обращаюсь к фактам, имеющим отношение к сэру Генри Баскервилю.

Если в течение нескольких последних дней вы не получали моих отчетов, то исключительно по той простой причине, что до сегодняшнего дня не происходило ничего важного, о чем можно было бы писать. Однако потом случилось нечто удивительное, но об этом чуть позже. Сначала я хочу ознакомить вас с некоторыми фактами, имеющими значение для всего дела.

Во-первых, это беглый каторжник, скрывающийся на болотах, о котором я до сих пор почти не писал. К огромной радости местных фермеров, живущих здесь, появились основания считать, что он убрался из этих мест. Прошло уже две недели с того дня, когда он сбежал из тюрьмы, но до сих пор его никто не видел и не слышал. Совершенно невозможно предположить, что он мог бы выжить на болоте в течение такого времени. Естественно, Сэлдену ничего не стоило спрятаться так, чтобы его никто не нашел (любой из древних каменных домов мог бы послужить ему убежищем), но дело в том, что беглецу нечего было бы есть, если бы он, конечно, не стал убивать овец, пасущихся там. Поэтому мы и считаем, что он покинул эти места, отчего всем здешним обитателям стало только спокойнее на душе.