Страница 119 из 158
Во главе такого целого, как человеческий организм, стоит высокоразвитый деятель, человеческое я. Можно предположить, что деятели менее развитые, чем человеческое я, но всё же уже довольно высокие вступают в союз с человеческим я, привлеченные типом его жизни и готовые поэтому служить ему как его органы. Они способны быть центрами мозга и других важных систем тела, привлекая, других деятелей, менее развитых и подчиняющихся им. Таким образом получается иерархическая система, подобная системе армии с её главнокомандующим, начальниками корпусов, дивизий и т. д. вплоть до унтер-офицеров, которым подчинены солдаты. Множество элементов так объединены в человеческом организме, что способны совершать сообща сложные акты столь целостно, как если бы их творил один субстанциальный деятель. Так, например, когда человек с разбега перепрыгивает через широкую канаву, оценка расстояний глазами, деятельность сердца, размахивание руками, сокращение мускулов ног – все эти действия множества деятелей так согласованы и объединены, как если бы их совершал один субстанциальный деятель.
Всякий деятель творит свою жизнь как систему психоидных или психических процессов, а кроме того, и как систему материальных пространственных процессов, причём материальные проявления совершаются всегда под руководством психоидных или психических процессов. Материальность деятеля есть его телесность. Внутренняя душевная жизнь деятеля всегда сопутствуется внешним выражением её в форме отталкиваний, протяжений, света, звуков, тепла и т. п. пространственных, доступных чувственному восприятию, процессов. Итак, каждый деятель имеет тело, как систему пространственных процессов. Но слово «тело» можно употреблять ещё и в другом смысле: этим словом можно обозначать группу субстанциальных деятелей, подчинённых более развитому деятелю и служащих ему органами. Чтобы различать эти два смысла слова, можно называть их «пространственное тело» и «союзное тело». Насколько важно понятие «союзного тела», видно из того, что например, смерть есть разлучение нашего я с союзным телом, а не утрата способности производить пространственные акты.
Союзное тело имеет не только человек, но и всякое животное растение, даже всякая молекула и атом, потому что и в них есть более развитой субстанциальный деятель, который объединяет и организует подчинённых ему деятелей, служащих органами его.
Все духовные и душевные процессы всегда воплощены, т. е. существуют не только как внутренние состояния деятеля, но ещё и выражаются вовне в форме пространственной телесности, Такое учение о мире можно назвать пансоматизмом (от греческих слов pan – все и soma – тело). Конечно, пансоматизм, излагаемый мною, не есть материализм. Он прямо противоположен материализму. Согласно учению материалистов, все духовные и душевные процессы зависят от материальных процессов, а согласно излагаемому мною учению, наоборот, все материальные процессы зависят от духовных и душевных процессов; субстанциальные деятели творят свои материальные проявления сообразно своим стремлениям к той или иной цели.
События и процессы творятся не другими событиями, а временными существами, субстанциальными деятелями. Но, конечно, субстанциальный деятель творит новые события сообразно своим стремлениям, возникающим обыкновенно по поводу каких-либо совершающихся в окружающей среде или в нём самом. Человек чувствующий голод, берёт хлеб и ест его. Субстанциальные деятели, находящиеся в основе атомов или молекул струны, творят при ударе струны волнообразные движения и музыкальные звуки. Современные ученые обыкновенно не пользуются сознательно понятием как бытия более основного, чем события; они не пользуются понятиями творения или порождения событий. Они отыскивают ту группу событий, при наличности которой возникает исследуемое ими событие. Например, физик, занимаясь акустикою, открывает, что струна, имеющая такую-то длину и натянутая с такой-то силою при ударе издает звук такой-то высоты. Он совершенно правильно поступает, отыскивая группу условий, при которых возникает исследуемое событие. Но он ошибается, если думает, что эти условия суть причина события: они в действительности суть только поводы, по которым субстанциальные деятели творят события.
Участие субстанциального деятеля в причинном процессе обнаруживается в усилии, напряжении, действовании; эти состояния суть реальное выражение того, что причинная связь есть творение события, а не мертвый порядок во времени. Современные ученые в большинстве случаев упускают это из виду и вовсе не пользуются понятием субстанции.
Один из источников этой ошибки заключается в следующем. Вследствие нерасторжимой связи событий с субстанциями ученый, наблюдая события, вместе с ними наблюдает и творящих их субстанциальных деятелей, но он не умеет различить эти две стороны целого и, сосредоточивая своё внимание на событиях, воображает, будто они суть причина новых событий. К тому же надо заметить, что во многих случаях трудно бывает установить, какая именно группа событий производится одним и тем же определенным субстанциальным деятелем. Когда мы наблюдаем жизнь животного или развитие растения, мы несомненно имеем дело с субстанциальным деятелем, который в сотрудничестве с подчиненными ему деятелями творит жизнь организма, но когда мы спускаемся в низшие области природы, к электронам, протонам, нейтронам и т. п. очень трудно установить, какая из групп этих событий производится определенным субстанциальным деятелем. Говоря об электроне как о тожественном едином субстанциальном деятеле, оттталкивающем другие электроны и притягивающем протоны, я делаю это для простоты изложения мысли о том, что такое субстанциальный деятель но я не уверен в том, что я правильно понимаю строение электронных процессов. Вопрос о строении их решат будущие физики, одаренные вместе с занятиями физикою способностью к занятиям метафизикою.
3. Идеи. Идеальное и реальное бытие.
В первой главе было показано, что события и процессы, имея временную форму, обладают свойством «непрерывной исчезаемости». Даже стол, у которого я сижу, даже дом, в котором я живу, поскольку они существуют во времени и борются за место в пространстве против давления атмосферы, ежемгновенно отпадают в прошлое и ежемгновенно возникают вновь в форме, подобной прежней. Поэтому нельзя допустить, чтобы мир состоял только из событий. Необходимо предположить, что в мире есть бытие, не имеющее временной формы и потому пребывающее неизменно. И в самом деле, такое бытие мы нашли; это – сверхвременные и сверхпространственные субстанциальные деятели, творящие события и процессы.
Поищем теперь, нет ли в основе самого содержания событий и процессов чего-либо более основного, чем события, чего-либо хотя и не сверхвременного, как субстанциальные деятели, но всё же, не временного.
Положим, я слышу четыре удара башенных часов, отмечающих время.
Слышимые мною звуки, суть события во времени, но что такое «четыре»? Когда я мыслю число «четыре», смысл этого слова явным образом не есть событие, возникающее и исчезающее во времени. Моё думание об этом смысле возникает и исчезает во времени, но сам думаемый мною смысл не течет во времени: форма «четверичности» слышимых мною четырех звуков, есть нечто невременное. Она есть не действование во времени, а способ действования субстанциальных деятелей. Будучи невременною и непространственною, она не обладает характером «непрерывной исчезаемости" и не приурочена к одному определенному отрезку времени или месту пространства: четыре звука, слышимые мною, четыре колебания маятника, всякий четырехстопный ямб в «Евгении Онегине» Пушкина, четыре чувства какого-либо человека, четыре звезды на небе и т. п. имеют одну и ту же, тожественную для всех перечисленных случаев форму «четверичности»; каждая четверка (звуков, стихов, чувств и т. п.) есть новый экземпляр группы предметов, но форма четверичности в них буквально одна и та же, численно одна тожественная для всех четверок, в каком бы времени и в каком бы месте пространства они ни находились. Учение о таких невременных и непространственных основах мира разработал Платон и назвал их словом идея или эйдос (idea, eidos). Изучаемые математикою числа величины, отношениях их суть невременные и непространственные идеи тожественные для всех предметов всего мира. Даже основные свойства времени и пространства, например то, что в них есть отношения «прежде», «после», «сзади», «спереди» и т. п. тоже суть идеи, не текущие во времени и не сидящие в определенном месте пространства, а тожественные элементы всякого времени и пространства. Идеи не суть мысли; они суть своеобразный вид бытия.