Фазы гравитации

– Огромное спасибо, господин президент, – отчеканил он, глядя в камеру. Впереди на фоне темного неба застыло полотнище флага. Слушая сквозь треск помех болтовню верховного главнокомандующего, Бедекер думал о несанкционированном предмете, который лежал у него в кармашке для нештатных образцов над правым коленом.

Рейс Дели – Бомбей задерживался на три часа. Сидящий рядом с Бедекером английский торговец вертолетами доверительно сообщил, что пилот и бортовой инженер «Эйр Индии» люто враждуют уже которую неделю, и вылеты задерживаются то из-за одного, то из-за другого.

Очутившись наконец в самолете, Бедекер попытался уснуть, но мешало настойчивое пиканье кнопок вызова. Едва лайнер оторвался от земли, пассажиры, как сговорившись, принялись звать облаченных в сари стюардесс. Трое мужчин, сидевших перед Бедекером, громогласно требовали принести сначала подушки, затем спиртное, при этом щелкая пальцами во властной манере, страшно раздражавшей выходца с демократичного Среднего Запада.

Мэгги Браун ушла вскоре после завтрака, напоследок сунув ему в карман салфетку с нацарапанным маршрутом своего грандиозного тура.

– На всякий случай, – сказала она. – Вдруг передумаешь.

Бедекер еще немного поспрашивал про Скотта, пока Мэгги не отбыла на желто-черном такси. Складывалось впечатление, что девушка сдуру бросилась за возлюбленным в чужую страну, а теперь даже не уверена в его чувствах.

Сидя во французском «аэробусе», Бедекер профессиональным взором отметил несвойственную «Боингам» гибкость крыльев. Поражал и выбранный индийским пилотом высокий угол атаки. Американские авиалинии категорически запрещали пугать пассажиров подобными фокусами, но здесь никто и ухом не повел. Стремительное снижение напомнило Бедекеру, как в Плейку во Вьетнаме пилоту «С-130» пришлось почти вертикально идти на посадку, чтобы не попасть под артобстрел.

Бомбей, казалось, весь состоял из халуп с жестяными крышами и ветхих фабричных зданий. Лишь в самом конце на горизонте мелькнули высотки и краешек Аравийского моря. Самолет накренился на пятьдесят градусов, из скопления сараев выглянула посадочная полоса, и приземление состоялось. Бедекер мысленно похвалил пилота.

В гостиницу он приехал еле живой. Сразу за воротами аэропорта Санта-Круз начинались трущобы. По обе стороны шоссе на многие мили простирались крытые жестью лачуги и обвисшие брезентовые палатки, разделенные грязными закоулками. Водопроводная труба диаметром двадцать футов рассекала скопление хибар, точно садовый шланг – муравейник. Дочерна загорелая ребятня облепила проржавевшие бока, с визгом носилась по верху. От бесчисленных мельтешащих тел кружилась голова.

Вдобавок стояла невыносимая жара. Окна в такси были открыты, и струи влажного воздуха раскаленными пара́ми били Бедекеру в лицо. Справа мелькала гладь Аравийского моря. На подъезде к городу огромный щит обещал «0 ДНЕЙ ДО СЕЗОНА ДОЖДЕЙ», но низко стелющиеся серые тучи не проронили ни капли вожделенной влаги, усугубляя духоту и гнетущее ощущение тяжести.

В городе оказалось еще хуже. Из каждой боковой улочки нескончаемым потоком текли люди в белых рубашках, смешиваясь с кишащей человеческой массой. Тысячи лавочек предлагали яркие товары миллионам снующих пешеходов. Какофония автомобильных гудков, рев двигателей и позвякивание велосипедных звонков окутывали плотной непроницаемой пеленой. Гигантские переливающиеся щиты с кинорекламой изображали смуглолицых актеров с невозможно румяными щеками и актрис с чрезмерно пухлыми губами и иссиня-черными волосами.

Дорога лежала через Марин-драйв, знаменитое «Королевское ожерелье». Справа катило серые волны Аравийское море. По левую сторону виднелись крикетные поля, участки для погребальных костров, храмы и высотки офисных зданий. Над «Башней тишины» Бедекеру померещилась стайка стервятников, охочих до праведной плоти парсов. Но и отвернувшись, он боковым зрением видел кружащиеся темные крапинки.

Кондиционер в «Оберой-Шератоне» работал вовсю, и Бедекер моментально замерз. Он смутно помнил, как зарегистрировался и вслед за носильщиком в красной курточке добрался до своего номера на тридцатом этаже. От ковров исходил запах карболки и дезинфекции, в лифте кучка шумных арабов «благоухала» мускусом. Бедекера едва не стошнило. В номере носильщик получил бумажку в пять рупий и удалился. Наконец портьеры на широком окне были задернуты, дверь закрыта, звуки затихли. Бедекер швырнул на кресло легкий пиджак, рухнул на кровать и почти мгновенно уснул.

Луноход преодолел рекордное расстояние почти в три мили. Седоков подбрасывало на ухабах. Бедекер завороженно следил за причудливой настильной траекторией лунной пыли, летевшей из-под колес. Мир был светел и пуст. Их тени мчались впереди. За потрескиванием передатчика и шуршанием скафандров Бедекер различал холод абсолютной тишины.

Экспериментальный участок находился далеко от посадочной площадки, на равнине возле метеоритного кратера, обозначенного на карте как «Кейт». Луноход медленно полз вверх, крохотный компьютер фиксировал каждый поворот. Позади серебристо-золотой точкой блестел посадочный модуль.

Пока Бедекер распаковывал громоздкую сейсмическую аппаратуру, Дейв делал панорамные снимки «Хассельбладом», вмонтированным в торс скафандра. Бедекер со всей осторожностью размотал десятиметровые золотые провода. После каждого снимка Дейв слегка поворачивался, будто воздушный шар над пляжем. Крикнув что-то Хьюстону, он крутнулся на юг, заснять обнажение горных пород. В черном небе бело-голубой эмблемой сияла Земля.

Пора, решил Бедекер. Он неуклюже опустился в громоздком скафандре сперва на одно, потом на оба колена и зафиксировал последний сейсмический кабель. Убедившись, что Дейв уже далеко, быстро расстегнул кармашек над правым коленом и вытащил два контрабандных предмета. Пальцы в толстых перчатках долго не могли открыть пластиковый пакетик, но наконец содержимое оказалось на пыльной ладони. Маленькую цветную фотокарточку Бедекер прислонил к булыжнику в метре от сенсорного кабеля, рассудив, что в таком полумраке Дейв не заметит, если не станет присматриваться. Теперь в руке осталась только медаль святого Христофора. Поразмыслив, он окунул металлический кругляшок в лунную пыль, вернул в пакет и воровато сунул обратно в кармашек. От нелепой коленопреклоненной фигуры астронавта саваном стелилась по земле черная тень. С фотоснимка три на пять улыбалась Джоан в алой блузке и голубых слаксах. Голова чуть повернута, руки покоятся на плечах у семилетнего Скотта, одетого по такому случаю в парадно-выходную рубашку, но в открытом вороте виднеется фирменная голубая футболка Космического центра Кеннеди, с которой сын практически не расставался с прошлого лета.

Покосившись на фигуру Дейва вдалеке, Бедекер стал выпрямляться и вдруг всеми фибрами ощутил чье-то присутствие за спиной. Похолодев, он встал и медленно повернулся.

«Ровер» стоял позади в пяти метрах. На подвеске у правого руля крепилась телекамера, управляемая Хьюстоном. Сейчас она смотрела прямо на него. Корпус слегка подался назад, фиксируя каждое его движение.

Бедекер устремил взгляд сквозь свет и пространство на крошечную коробку с торчащими проводами. В мертвой тишине черные полукружия линз, не отрываясь, следили за ним.

Широкая антенна острой параболой рассекала небо, затянутое муссонными облаками.

– Впечатляет, правда? – спросил Сирсикар.

Бедекер кивнул, глядя с холма вниз. По обе стороны узкого шоссе пестрели крохотные, едва ли в два акра, квадратики фермерских угодий. Вместо домов – шалаши с ворохом соломы на крыше. Всю дорогу от Бомбея до приемной подстанции Сирсикар и Шах знакомили его с местными достопримечательностями.

– Вот великолепное хозяйство, – Шах указал на каменную постройку по виду меньше гаража в хьюстонском доме Бедекера. – У них, к вашему сведению, есть даже конвертор метана.

Замученные быки волокли плоские деревянные плуги, на которых стояло по фермеру. Один взял с собой двоих сыновей, чтобы зубцы глубже пропахивали потрескавшуюся землю.