Зной прошлого

— Если не отведешь меня к сыну, — с ходу заявил он, — пойду и сдамся властям. А они и так уже идут по моим следам, скоро будут здесь.

— Да я его и в глаза не видела, — ответила мать Владева.

— Мы с ним договорились встретиться у вас. Если будем вместе, может быть, и спасемся. А так оба погибнем, — угрожающе процедил агент и направился к выходу…

Проведенные в городе проверки не дали результата. Вместе с полицейским и жандармским начальством исчез и Косю Владев. О нем было известно, что после обеда 8 сентября, как раз тогда в городе проводилась молчаливая демонстрация предупреждения, он находился в штабе жандармерии. Несколько часов он провел в канцелярии, откуда вышел с двумя чемоданами, набитыми, по всей видимости, секретными документами. Навстречу ему попался начальник караула.

— Есть ли здесь кто-нибудь из офицеров или из моих разведчиков? — поинтересовался Косю Владев.

— Никого нет, господин Владев, — последовал ответ. — Остался только караул.

— Кто-нибудь звонил?

— Никто. Два дня уже телефон молчит, — вздохнул начальник караула. Затем взглянул на Косю Владева и в свою очередь спросил: — Нам-то что делать, господин начальник? Да и арестованные требуют, чтобы освободили их, — из тюрьмы давно уже всех выпустили.

— Ну и этим недолго уже ждать, — ответил Косю Владев и пошел к выходу.

— Так кто же освободит их, господин начальник? — смутился жандарм, но Косю Владев не ответил и не остановился. Он спешил…

— Пройков был в городе, — доложил Вылчо Минев, который был послан, чтобы арестовать матерого полицейского. — Ночевал в доме своей двоюродной сестры. С ним был еще какой-то человек. Судя по беспорядку в квартире, им пришлось покинуть ее в спешке.

— Вероятнее всего, с ним был Косю Владев, ведь Пройков его доверенный человек, — предположил товарищ из комитета. — Владева стоит поискать в Казанлыке у его матери. Попросишь местных товарищей о содействии. Косю Владева надо отыскать любой ценой. Только у него мы сможем узнать о судьбе наших исчезнувших товарищей. От руководства областной полиции уже ничего не добьешься — все они ликвидированы в перестрелке неподалеку от границы.

— Нашими? — спросил Вылчо.

— Нашими… Впрочем, это не так важно. Можно лишь сожалеть, что они унесли с собой разгадки многих тайн. Пошел второй день народной власти, а нам все еще нечего сообщить родным и близким исчезнувших товарищей. На сегодняшний день нам неизвестна судьба двадцати восьми человек.

— Неужели ничего не удалось добиться от арестованных?

— Пока молчат. Твердят лишь, что обо всем знали Соларов, Мандров, капитан Русев и Косю Владев, а они сами, мол, ни о чем не знают. А тут еще объявились бессовестные спекулянты на чужом горе, которые обманывают родителей исчезнувших, утверждая, что их дети живы. Ну а родители есть родители, они день и ночь дежурят на вокзале, ожидая возвращения своих. Потому арест Владева просто необходим. Так что поезжай, но будь осторожен — сам знаешь, что представляет собой Косю Владев…

Но и поиски в Казанлыке не дали никаких результатов. «Где же они могут скрываться?» — недоумевал Вылчо Минев. Узнав, что жена Владева родом из села Шипка, он решил наведаться и туда. В помощь ему было выделено несколько местных активистов. Двое с оружием наготове стали под окнами, один постучал в дверь. Пытаясь скрыться, Пройков выскочил из окна, но, не успев сделать и шага, застыл с поднятыми руками. Напротив него с пистолетом в руке стоял его земляк Вылчо Минев. Они хорошо знали друг друга — когда-то и Пройков «работал» в той же подпольной организации, что и Вылчо.

— А, это ты, Вылчо, — выдавил из себя предатель и тут же принялся многословно доказывать свою «невиновность».

— Он здесь? — перебил Вылчо.

— Кто? — как полотно побледнел Пройков.

— Сам знаешь, о ком спрашиваю.

Пройков протянул листок с адресом и принялся канючить:

— Все вам расскажу, если сохраните мне жизнь. Ведь я мысленно всегда был с вами.

— Никогда ты не был с нами, между нами всегда была пропасть. Ну а сейчас пойдем. И запомни, при первой же попытке… пулю на тебя не пожалею. А ты меня знаешь.

— Как не знать, знаю — столько лет работали вместе.

— Где уж там «вместе». Мы выполняли задания партии, а ты работал на Косю Владева и Мандрова.

В тот же день в Стара-Загоре был арестован и Косю Владев. Вместе с Пройковым он был отвезен в Бургас.

— Как же ты решился в одиночку сопровождать их, почему не попросил охрану у местных товарищей? — удивленно спросили у Вылчо Минева после его прибытия в Бургас с двумя арестованными.

— Не было необходимости. Да и должен признаться, они очень кротко себя вели, — с улыбкой ответил юноша…

Наконец-то пришло сообщение, из которого стало ясно местонахождение третьего батальона жандармерии: «Через станцию Странджа проследовал товарный состав, вагоны которого набиты жандармами». Из областного центра тут же последовало распоряжение задержать поезд в Карнобате, однако времени для подготовки надлежащей «встречи» практически не было. До Бургаса оставалась лишь одна станция — Айтос.

— Это произошло десятого сентября, часов в девять-десять вечера, — вспоминал один из организаторов задержания батальона жандармерии. — Нам было приказано принять все необходимые меры, чтобы не пропустить поезд в Бургас и разоружить жандармов. Позднее, во время следствия, выяснилось, что они намеревались учинить в городе расправу, а затем пробиваться к границе. Как глава народной власти в околии, я провел срочную мобилизацию коммунистов и ремсистов. Удалось собрать довольно много людей. Распределили всех по группам и отправились на вокзал. Оружия было мало, но энтузиазма и решительности — хоть отбавляй. Начальник станции был наш человек. Он пообещал, что любой ценой остановит поезд.

— Когда вы пришли на вокзал, было известно, где в тот момент находился поезд? — спросил я.

— Мы знали, что он уже на подходе к Айтосу. Из Карнобата поступило сообщение, что поезд проскочил станцию на большой скорости.

— Как же удалось остановить поезд?

— Мы заняли удобные позиции. Начальник станции перевел прибывающий поезд в тупик. Хочешь не хочешь, им пришлось остановиться. Мы их предупредили, что поезд окружен, и потребовали безоговорочной капитуляции. Ответа не последовало. Несколько наших скрытно подобрались к паровозу и привели машиниста. Спросил у него: «Кого везешь?» А он в ответ: «Каких-то солдат, кого же еще». Но когда понял, что нам все известно, сразу заюлил — запугивали, мол, его, заставили силой… От него мы узнали, в каком вагоне размещался штаб батальона. Снова предложили жандармам сдаться. Тогда они открыли двери вагонов — и поезд ощетинился пулеметными дулами. Стало ясно, что без кровопролития не обойтись. В этот момент возле поезда появился советский капитан с группой красноармейцев. «Предупредите их, — сказал он, — что, если через пять минут они не сложат оружия и не сдадутся, эшелон будет взорван». Мы вначале укрывались кто где мог, чтобы не попасть на мушку врагу, а советский капитан встал, не таясь, рядом со штабным вагоном и стал ждать. Смелый был человек. Тогда многие из наших подошли к нему. Из штабного вагона до нас долетали обрывки споров, возбужденные голоса. Затем из вагона вышел офицер, оказавшийся военврачом батальона. «Чего ждете, — говорю я ему, — все хотите погибнуть, что ли? Вот ты врач, так разве не понимаешь, что вы делаете? А ведь среди вас есть и невиновные люди». Офицер сказал, что в настоящий момент батальоном командует поручик Стефанов и что вскоре они дадут ответ. Время тянулось мучительно медленно. Советский капитан молчал и лишь изредка поглядывал на часы. Наконец поручик Стефанов вместе со всем штабом сдался в плен.

— Вместе со всем штабом, но без Чушкина, — уточнил я.

— Да, именно так. Когда жандармы начали сдавать оружие, в штабном вагоне раздался одиночный пистолетный выстрел. На мой вопрос о том, кто стрелял, поручик Стефанов ответил, что это Чушкин покончил с собой. К четырем часам утра одиннадцатого сентября разоруженные жандармы были отконвоированы под сильной охраной в здание торгового училища. В последующие дни стали прибывать уполномоченные из различных районов области. Они увозили с собой жандармов, которые участвовали в кровавых преступлениях в их родных краях, для проведения следствия на местах. Но среди убийц находились и такие, чьи имена были неизвестны. Пришлось объявить жандармам, что их отпустят лишь в том случае, если будут выданы все укрывавшиеся среди них убийцы, и что в противном случае им придется находиться под арестом до тех пор, пока все убийцы не будут выявлены в ходе расследования. В тот же день нам стали известны все, кто непосредственно участвовали в казнях патриотов. Убийцы были задержаны, а остальных жандармов мы отпустили по домам.