Зной прошлого

После полудня Пушкова заметили двое жителей Сарафово Крыстю Стефанов и Крыстю Узунов, однако он сумел сохранить самообладание и притворился измученным жарой человеком, отыскавшим наконец укромное место, чтобы отдохнуть в тени.

Крыстю Стефанова не зря считали в селе верным прислужником фашистских властей: увидев незнакомого человека, он не мог пройти мимо, не выяснив, кто тот, откуда и куда направляется.

— Сам-то откуда будешь, парень? — спросил дотошный крестьянин у Пушкова.

— С шахты «Черное море», — неохотно ответил партизан, всем своим видом показывая, что не очень расположен к беседе.

— Ну а если ты с шахты, так что делаешь здесь? — не унимался Стефанов.

— Иду на солеварню, думаю там поступить на работу.

— Крыстю, ну что ты пристал к человеку, оставь его с миром, — пытался вмешаться Узунов.

— Не лезь не в свое дело, — оборвал его Стефанов. — А ты, парень, предъяви-ка свою личную карту.

Пушков понял, что дело принимает весьма неприятный оборот и надо найти какой-то выход. Но какой? Не стрелять же в этих случайно оказавшихся на его пути людей? И тогда Вылко решил просто напугать их. Другого выхода не было.

— Сейчас покажу тебе личную карту, — спокойно ответил Вылко и, неожиданно выхватив пистолет из кармана, наставил его на крестьян. — Ну а теперь я буду задавать вопросы. Отвечайте, есть ли посты возле солеварни?

— Не знаем, — торопливо ответили испуганные крестьяне.

— Ступайте тогда своей дорогой и никому ни слова о нашей встрече, — примирительно сказал Пушков.

Крестьяне только того и ждали: боязливо оглядываясь, они заторопились прочь и вскоре исчезли вдали. Однако Пушков не исключал возможности, что крестьяне тут же донесут на него властям, и поэтому решил, что ему необходимо как можно скорее проскочить узкий перешеек между морем и соленым болотом. В случае погони, преодолев это опасное место, он мог бы затаиться до темноты в каком-нибудь винограднике или в несжатой пшенице. Добравшись до канала, соединяющего море и болото, Пушков встретил другого жителя Сарафово Христо Хицкова. «Я ничего плохого ему не сделал, — рассказывал спустя годы Хицков. — Дал хлеба и воды, затем показал путь, как быстрее добраться до Бургаса. Не спрашивал его ни кто он, ни откуда, ни куда направляется».

Покинув опасное место, Пушков затаился в каком-то винограднике и решил дождаться темноты.

Расставшись с партизаном, Крыстю Узунов целый день работал на своем поле, никому и словом не обмолвившись о встрече. По-другому повел себя Крыстю Стефанов: забыв про обещание молчать, он тут же отправился на аэродром и сообщил о подозрительной встрече командиру роты охраны поручику Атанасову. Но тот не придал особого значения принесенным не в меру ретивым крестьянином сведениям. Не встретив должной поддержки от командира роты охраны, Стефанов помчался в Сарафово и доложил обо всем кметскому наместнику Маджарову. Через полчаса они уже вдвоем стаяли перед поручиком Атанасовым. Теперь сведения исходили от официального, наделенного властью лица, и поручик вынужден был принять меры. В роте тут же объявили тревогу, и солдаты были посланы прочесывать местность в районе солеварни. Там они узнали от Хицкова, что какой-то незнакомец прошел в сторону Бургаса. Преследователи устремились в погоню…

Сообщение о появлении партизана поблизости от Бургаса поступило и в штаб пограничного батальона. Поручику Начеву было приказано немедленно прочесать виноградники от села Атанасово вплоть до морского побережья. Рота под его командованием тщательно обыскала весь указанный район, но никого так и не обнаружила. Вскоре цепь пограничников встретилась с шедшей ей навстречу цепью солдат из роты охраны аэродрома. Поручик Атанасов тут же скомандовал отбой и, собрав своих солдат, увел их в сторону аэродрома. Поручик Начев приказал вторично обыскать местность, но и на этот раз никого не нашли. Пограничники уже готовились выступить в обратный путь, когда рядовой Бозков по собственной инициативе направился к расположенному поблизости участку нескошенной пшеницы.

— Вернись в строй, Бозков, — приказал командир взвода Муртанков.

— Это поле еще не проверено, — ответил мечтавший о награде пограничник, продолжая шагать среди густой пшеницы.

Командир взвода не успел отдать приказ во второй раз — неожиданно Бозков вскинул винтовку, и над полем разнеслись два выстрела. Случилось это около четырех часов дня 27 июня 1944 года…

— Ротный приказал не зарывать его! — еще издали крикнул вернувшийся к месту гибели Пушкова его убийца Бозков. — Приедет комиссия, будут разбираться, кто он такой.

— Да мы уж его забыли, — ответил один из пограничников.

— Приказано вырыть его. К семи часам приедет комиссия из жандармерии. Так что в вашем распоряжении один час.

— Наверное, награду получишь, Бозков, — завистливо вздохнул кто-то.

— Поручик мне уже выдал пятьсот левов из его денег, — ухмыльнулся довольный убийца, кивнув головой на свежий холмик. — Говорит, что еще и отпуск мне дадут.

К семи вечера приехала комиссия из жандармерии во главе с Чушкиным. С собой жандармы привезли схваченного ранее партизана Йордана Петкова из Каблешково.

— Кто такой? — спросил Чушкин, указывая на труп Пушкова.

— Не знаю, — ответил Йордан.

— Дайте ему воды, пусть обмоет лицо мертвому, — распорядился Чушкин. — Может быть, тогда узнает.

Под угрозой расстрела жандармы заставили Йордана обмыть водой обезображенное пулей лицо убитого партизана.

— Кто такой? В последний раз тебя спрашиваю! — бесновался Чушкин, размахивая пистолетом перед лицом Йордана.

— В отряде его знали как Пушкова, — ответил Йордан Петков. — Он был моряком, служил раньше на посту береговой охраны. Больше ничего не знаю.

— Закопайте его, — приказал Чушкин жандармам, но затем, взглянув на Йордана, передумал: — Нет, пусть лучше он сам зароет своего дружка.

— Это право того, кто его убил, — спокойно ответил Йордан.

Все повернулись к Бозкову. Но разве пристало «герою» заниматься подобным делом? Тогда жандармы попытались силой заставить Йордана взяться за лопату. Однако мужественный партизан категорически отказался помогать палачам…

— Вы почему его так мелко зарыли? — распекал по телефону своих подчиненных командир батальона. — Завтра его выроют пахари, и снова занимайся с ним. А ведь сами знаете, что все должно быть сохранено в тайне. Срочно пошлите людей, чтобы закопали мертвого на глубину не менее полутора метров. И сверху пусть замаскируют могилу так, чтобы ничего нельзя было заподозрить.

В третий раз пришлось фашистским палачам хоронить тело убитого патриота…

В конце декабря 1944 года фотография Пушкова исчезла с витрины на главной улице. Она была выставлена в фойе Торговой палаты рядом со снимками его погибших товарищей.

В то время в здании Торговой палаты уже начались первые заседания Народного суда.

Генерал атакует

Утром 20 июня майор Димитров сообщил генералу Младенову о полученных от командиров частей донесениях. Теперь у командира дивизии имелось полное представление о бое у Симовой кошары, и он в который уже раз убедился в полной военной безграмотности жандармских офицеров. Отряд был обнаружен 18 июня, весь день 19 июня шел бой, но к утру партизанам удалось скрытно оторваться от правительственных войск. На что рассчитывали жандармы, не сообщив тотчас в штаб дивизии о появлении отряда? Ведь это задача его, армейского генерала, так организовать взаимодействие сил армии, жандармерии и полиции и так повести атаку, чтобы никому из партизан не удалось выскользнуть из железного кольца окружения. И весьма предусмотрительным оказалось его распоряжение о переброске нескольких подразделений именно в тот район, потому что как раз там он и ждал появления отряда. А эти самонадеянные жандармы лишь спугнули партизан и упустили их, не сумев даже как следует организовать преследование. Единственное, что удалось жандармам, так это ввести в заблуждение и армейских офицеров. Основываясь на данных жандармской разведки, войска блокировали обширный лесной массив, а в это время партизаны укрылись на небольшом холме, едва покрытом чахлым кустарником. Мимо этого холма преследователи прошли, не обратив на него никакого внимания. Да и кому придет в голову скрываться в этом кустарнике, когда вокруг, докуда хватает глаз, простираются обширные леса? В итоге блокада оказалась безрезультатной, партизаны перехитрили преследователей и бесследно исчезли. Так что у генерала были все основания для раздражения, когда он сердито спрашивал: