Страница 31 из 79
— Если б я могла превратиться в птицу, — продолжила тетушка Каля, — полетела бы сейчас к ней и сказала, чтобы не беспокоилась она о тебе и заснула спокойно, потому что каждая мать тревожится о детях своих… Пойду приготовлю что-нибудь перекусить, а вы переоденьтесь пока, чтобы ваша одежда к утру просохла.
Утром, увидев сохнувшую во дворе простиранную одежду, заглянула в дом Ченгелиевых Мара, сестра Ивана, которая заботилась о нем все те годы, что он жил в Софии. Встретив во дворе мать, она испуганно спросила:
— Когда он пришел?
— Этой ночью, пробираются в село Пирне.
Весь день 20 мая тетушка Каля не выходила из дома — ей хотелось побыть с Иваном. Она прислушивалась к разговорам, то радостным, то тревожным, а глаза ее постоянно искали сына. Как сильно он изменился, повзрослел, на лице появились первые морщинки. Но волосы по-прежнему были густыми и черными, вот только виски уже тронула седина. Не изменились и глаза — они все так же открыто смотрели на мир и с первого взгляда внушали доверие. Прежней осталась и улыбка — такая родная и знакомая ей с детства. Хотелось ей похвалиться перед близкими и соседями, что сын вернулся, что он вновь рядом с ней, но надо было молчать, нельзя, чтобы кто-нибудь догадался о материнской радости. Пора бы уже свадьбу сыграть, чтобы нянчить потом долгожданных внуков, но сейчас надо таиться, потому что убийцы охотятся за ее сыном. Как быстро летят годы. Еще в 1919 году она осталась вдовой с четырьмя малолетними детьми. Но плохое быстро забывается. Забыла о нем и тетушка Каля, когда выросли и стали на ноги ее дети. Тодор стал машинистом молотилки. Вместе с ним зарабатывал на хлеб и младший сын — Иван. А как народ соберет и обмолотит всю пшеницу, братья перебирались в Софию, где жила их сестра Мара. Старший работал на фабрике, а младший прислуживал в кафе. В столице они встречались с прогрессивно настроенными рабочими и студентами, которые приобщили их к революционной борьбе. Очень скоро они оба стали членами РМС. В 1934 году братья вернулись в родной город. Иван вошел в состав околийского комитета РМС и одновременно отвечал за ремсистские группы в одном из кварталов. В декабре того же года перед околийским комитетом была поставлена ответственная задача.
— Окружной комитет РМС, — проинформировал своих товарищей секретарь околийского комитета, — поручил нам отыскать надежное место для организации подпольной типографии.
— Раз необходимо, — не задумываясь откликнулся Иван, — найдем такое место.
— Где? — поинтересовались члены комитета.
— Например, у нас дома. Оборудуем тайник во дворе под собачьей будкой. По крайней мере будет надежный сторож.
— Но как скрыть все это от твоей матери? — спросил секретарь.
— А зачем скрывать, мама будет нам самым верным помощником.
Вскоре тайник был выкопан и оборудован под типографию. Товарищи из окружного комитета доставили технику, и в январе 1935 года типография «Крум Делчев» начала работу. Часть отпечатанных прокламаций распространялась в городе, остальные переправлялись в окружной центр. В опасной работе Ивану и его товарищам помогали тетушка Каля и все члены семьи Ченгелиевых. Затем произошел крупный провал. Были арестованы многие ремсистские активисты из Бургаса и Айтоса. Иван был приговорен к шести годам лишения свободы, три с половиной из которых он провел в Бургасской, Хасковской, Пловдивской и Сливенской тюрьмах. Выйдя на свободу, он очень недолго пробыл в родном городе, а затем уехал в столицу, чтобы целиком посвятить себя деятельности профессионального революционера. В Софии товарищи — бывшие политические заключенные — привлекли Ивана к активному участию в подпольной работе. Не знала в те годы тетушка Каля, какой вклад в победу над фашизмом внес ее сын, потому что он никогда не рассказывал об этом. С нетерпением ждала она вестей об Иване от своей Мары, радовалась, что он жив и здоров, и молилась, чтобы ничего плохого с ним не случилось. Даже боевые друзья Ивана не знали всего о его многолетней революционной деятельности, потому что одним он был известен под именем Коленце, другим как Коле, третьим как Колца, четвертым как Ламбо… Мало кто знал, что настоящее имя этого мужественного борца Иван Ченгелиев. Партийные и ремсистские активисты из полка связи и училища телеграфистов в Софии, с которыми он работал в 1941 году, запомнили его как представителя военной комиссии при окружном комитете партии в столице. Многим соратникам по борьбе его имя стало известно лишь во время судебного процесса, на котором Иван был заочно приговорен к смертной казни. Немало его друзей из боевых групп партии в Софии даже после победы еще долго пытались выяснить что-либо о его судьбе. Одни еще тогда узнали, что он погиб в родном краю, другие позднее увидели его фотографии, опубликованные в газетах и альбомах, и вспомнили о давних тревожных днях и товарищах по борьбе…
— Как не помнить, конечно, я прекрасно помню Коленце, — начал свой рассказ Марин Ницов, боевой товарищ Ивана Ченгелиева. — Подпольная работа свела нас в марте сорок третьего. Организовавший нашу встречу товарищ предупредил, что человек, с которым мне предстояло выполнить целый ряд ответственных заданий, заочно приговорен к смертной казни. Еще в апреле мы провели первую операцию. Необходимо было ликвидировать одного опасного полицейского агента. Я и еще один член боевой группы, которого все мы знали как Мишо — его настоящее имя не известно мне до сих пор, — пришли на квартиру агента. Коленце ждал нас на улице. Мы выполнили задачу и двинулись по направлению к речке Сливница. «Ты почему выстрелил только один раз?» — поинтересовался Коленце у Мишо. «Заело гильзу, так что я теперь без оружия», — ответил тот. Уловив тревогу в голосе товарища, Коленце сказал: «Пока ты с нами, тебе нечего бояться. Будем все вместе прорываться из блокированного района. — Затем он распахнул плащ и добавил: — Посмотри, какое оружие я прихватил». Увидев пистолет и гранату, Мишо немного успокоился. На мосту дежурили полицейский и несколько штатских агентов, но отступать нам было некуда. Мы приготовились к худшему, крепко сжали в руках пистолеты и двинулись прямо на них. Однако штатские агенты как по команде вытащили руки из карманов и принялись смотреть куда-то в сторону. Полицейский же, заложив руки за спину, уставился себе под ноги. Мы быстро проскочили мимо них, в любую минуту готовые вступить в бой. Миновав мост, мы с Мишо бросились бежать по спускавшейся к реке улице, Коленце прикрывал нас сзади. Затем и он догнал нас.
— Почему после победы вы ничего не написали о нем? — спросил я.
— Я слишком поздно понял, кто такой был Коленце. Если бы в то время в газетах была опубликована его фотография, многие его боевые товарищи написали бы о своих встречах с ним. У Коленце было несколько конспиративных квартир. И мне он не раз помогал укрыться от полицейских агентов. С марта по август сорок третьего года мы занимались изготовлением фальшивых документов, удостоверяющих личность. У нас было достаточно бланков и фотографий, но не было печатей. И опять выручил Коленце — за несколько дней он раздобыл четыре печати различных полицейских участков и одну даже из софийской городской управы. Как он их достал — не знаю. Однако ни один документ не вызвал подозрения у властей. Коленце вообще был мастер на все руки. Не раз ему приходилось ремонтировать вышедшие из строя пистолеты самых различных систем, которыми были вооружены члены боевых групп. Обычно он выполнял эту работу в мастерской одного своего товарища. Однажды, когда на столе в мастерской были разложены ремонтируемые пистолеты, туда вошла жена хозяина. Увидев оружие, она испугалась, подняла крик и бросилась к выходу. Коленце первым понял, что женщина может невольно выдать их, и сказал ее мужу: «Иди верни ее!» Когда женщина вернулась, Коленце стал успокаивать ее: «Ты напрасно так испугалась. Мы не разбойники, мы боремся за счастье болгарского народа. А своим криком ты можешь повредить и нам, и себе». Испуганная женщина все продолжала повторять: «А мои дети, дети…» Тогда Коленце сказал ей: «Именно за их счастье мы и боремся, не щадя собственной жизни. Иди и забудь обо всем, что ты видела». Хозяин мастерской начал оправдываться, при этом он называл своего товарища Иваном. Я тогда подумал, что это еще одна его подпольная кличка. Не догадался, что это его настоящее имя… Коленце целиком отдавал себя подпольной работе, для личной жизни у него не оставалось времени. Рассказывать о себе он не любил. Лишь однажды он мне поведал один эпизод из своей жизни.