Седна

Пилот в двух словах обрисовал девушке всю ситуацию, выждал, пока та не разгребёт полученную информацию по полочкам в своей голове, и сразу же перешёл к интересующим его вопросам:

— А теперь о насущном. Какого хрена вы полетели за нами?

— Тогда, после нашей с вами встречи на Колорадо, шаркетты доставили нас на…

— Шаркетты, — сплюнул на пол Ник. — Везде они! Чёртовы чужие лезут во все дела, которые их совершенно не касаются!

- …они доставили нас на Викторию, предоставили жильё и некие привилегии.

— Привилегии?

— Да. У них там настоящая война! Точнее сказать, бойня. Они порабощают или убивают людей, которые не могут оказать им достойного сопротивления. А из‑за того, что викторианские города находятся в толще воды, армия федерации подобраться к ним не может. Но нас они не трогали, предоставив выбор: либо улететь с планеты, куда глаза глядят, либо стать их помощниками.

— И в чём же столь могучим шаркеттам требовалась ваша помощь?

— В агитации. Мы должны были изображать, мол, как же нам хорошо живётся в стане врага. «Уважаемые господа заключённые, не изволите ли присоединиться к нашей предательской братии?». Тьфу! Уроды…

— И чёрт знает, какой из врагов сейчас самый опасный, — хмыкнула Седна. — Шаркетты, федерация или… Шедоу.

— Кстати, о Шедоу, — Ник отряхнул одежду от покрывшего её инея. — Пора.

— Пора? — обеспокоенным голосом произнесла Лейла. — Что пора? Куда пора? Моя мама… ей нужна помощь!

— Бог ей в помощь, — отстранённо махнул рукой пилот, сквозь отверстие в обшивке авианосца покидая убежище.

Седна пожала плечами, взглянув на дочь Лилиан, и двинулась следом за своим капитаном.

— Ублюдки! — кричала вслед Лейла. — И вы даже не хотите узнать, зачем мы вас искали?!

— Уже плевать, — отозвался Ник. — Зачем бы ты нас не искала, всё это уже стало совершенно незначительным.

— Я убью тебя, слышишь?! Убью!

Но пилот уже не слышал. Он пробирался сквозь толщу снега вперёд, не зная, что его там ждёт. Где‑то позади него спешила Седна, подгоняемая угрозами и руганью Лейлы.

— Ты что, вот так бросишь их? — догнав Ника, искренне изумилась девушка–робот. — Они же люди…

— А я что, не человек? А моя команда — не люди?

Дальше шли в молчании, не обращая внимая на сильнейший ветер и страшную пургу, на практически непреодолимые сугробы и всё нарастающее напряжение. Пилота согревали разные мысли, порой невыполнимые, но подчас ужасные и морально недостойные. Он представлял, как, выбравшись с Шедоу, надирает задницы федералам, расчленяет командора Блехера, расставляет шаркеттов у расстрельной стены, и при этом злорадно усмехается. Любой психолог, узнавший о намерениях Ника, уже вызвал бы бригаду санитаров из ближайшей психбольницы. Но — увы! — на Шедоу не было ни психологов, ни санитаров, ни психбольниц.

И внезапно снег начал таять прямо под ногами. Пласты сугробов стали быстро истончаться, а вьюга постепенно утихала, прекращая свои завывания. Всего за несколько минут идеально белое небо сменило свой оттенок на тёмно–бардовый, а горизонт застлали грузные чёрные тучи. Очертания гор стали неимоверно чёткими, а зона видимости расширилась до предела, несмотря на возникший прямо из‑под земли лютый смог. Поверхность, по которой шли путники, полностью избавилась от снега, представившись перед Ником и Седной крупной чёрной галькой. Кое–где стали заметны сожжённые до основания остовы гигантских деревьев, окружённых горами серого пепла, а завывания ветра и звуки падающего снега сменились рёвом сотен тысяч испытывающих неимоверные страдания глоток.

— Ад, — констатировал Ник, накладывая на тетиву стрелу с лазерным наконечником.

Вокруг было ни души. Стало жарко, да настолько, что пилот моментально взмок, но куртку не снял — он знал, что всё это не по–настоящему.

— И где нам тут искать святого отца?

— Я думаю, он сам нас найдёт.

И действительно — из‑за каменной гряды поодаль послышались звуки выстрелов, над головами путников засвистели пули. Ник рывком спрятался за ближайшим обуглившимся древесным стволом, в то время как Седна упала на живот в стрелковую позу, выискивая сквозь оптический прицел нападавшего.

— Убирайтесь прочь, дьявольские отродья! — грозно прокричал епископ из‑за своего укрытия. — У меня хватит патронов на всех!

— Что‑то он не сильно на испуганного похож, — хмыкнул пилот, прежде чем ответить: — Ваше преосвященство! Это мы! Не стреляйте!

— Ник? Это правда ты? Я…

— Просто не стреляйте, мы сейчас к вам подойдём!

Путники медленным шагом, опустив оружие, подобрались к каменной гряде, за которой спрятался святой отец. Тот ни капельки не был похож на умирающего от страха человека, о чём свидетельствовало явное отсутствие ран а также боевой настрой, читавшийся на лице и в сжавших рукояти револьверов руках.

— Как же я рад вас видеть, — бодро отчеканил епископ. — Я уж думал, что все кроме меня богу душу отдали…

— У меня есть предположение, что богу душу отдали только те, кто не был способен перебороть свои страхи… а все остальные до сих пор живы. Ваше преосвященство, вы что, совсем ничего не боитесь?

— Не боюсь? К чему такой странный вопрос?

Ник коротко рассказал то, что знал, епископу и стал ждать его реакции. Святой отец, похоже, сразу растерял свой боевой настрой:

— А я уж было подумал, что это действительно Ад… хотя, может, Ад — это совсем не то, о чём я всё время думал? Может, нам его неправильно обрисовали, а теперь мы видим его истинную сущность?..

— Ваше преосвященство, на мой взгляд, сейчас не самое подходящее время для обдумывания теорий происхождения этого места. Сейчас мы должны…

Фраза оборвалась на полуслове. Земля заметно затряслась, а адские завывания на миг превратились в оглушающий рёв.

— Что это?! — испугалась Седна, поудобнее перехватив карабин в руках.

— Новая порция, — расхохотался отец Эдвард. — Да не убоимся мы зла, скорее занимайте позиции!

На тёмно–красном небе появились очертания быстро летящих птиц, как сначала показалось Нику. Когда же «стайки» снизились настолько, что их стало возможным детально рассмотреть в прицел, стало ясно, что атакующие — далеко не птицы, и совсем даже не животные.

Это были самые настоящие ортодоксальные демоны, словно сошедшие прямо со страниц священных писаний Единой Церкви: чуть выше метра ростом, неимоверно худые, с длинными тонкими руками, горящими тьмой глазами и причудливо закрученными рогами. Их кожу покрывали бардовые чешуйки, меж которыми проглядывали пучки чёрной шерсти. Черти, однако, безоружными не были: большинство из них довольствовалось погнутыми серпами и крестьянскими косами. А вожаки «стай», что были чуть выше остальных ростом и носили вычурные стальные латы, крепко сжимали в руках рукояти мечей с лезвиями из покрасневшей от жара их владельцев бронзы.

— Да не оставь меня в горе и страдании, — громко начал читать молитву епископ, заряжая в барабаны револьверов недостающие патроны. — И ниспошли мне силу светлую, дабы сразил врагов я твоих и моих. И да восславится имя твоё на небесах и устах граждан федерации…

Рой демонов, выписывая невероятные кульбиты, стал со всех сторон атаковать спрятавшихся за грядой путников. Но не все сразу, а лишь по несколько особей, словно давая обречённым на смерть от лап адских отродий небольшую фору.

Первой открыла огонь Седна. Дальнобойность её карабина позволяла сбивать чертей на довольно большом расстоянии, каждые две–три секунды лишая жизни одного из противников. Нику приходилось несколько сложнее, из‑за обилия целей и их бесконечного мелькания, попасть в них из лука стало задачей практически невыполнимой. В сердцах плюнув на это дело, он сменил боеприпасы на разрывные с датчиком движения, и отстрел сразу же пошёл на лад — стрелам даже не надо было попадать в цель, они взрывались, ощущая пролетающих мимо неё демонов.

— Во имя добра, я атакую! — яростно взревел епископ, начав стрельбу по снижающимся тварям. Видимо, стрелком святой отец был знатным, так как ни одна из выпущенных им пуль мимо своих целей не просвистела. Крылатые тела дождём сыпались на горячую землю, дико крича то ли от боли, то ли от разочарования. А огонь тем временем всё не прекращался; только кто‑то замолкал на перезарядку, как с удвоенным усердием начинали отбиваться остальные.