Седна

— Чего смешного? — пробурчал Ник, в данный момент больше похожий на очень–очень толстого средневекового католического монаха. — Жизнь ценнее моды, и я пока ещё не собираюсь сдохнуть от лютого, просто бешеного мороза!

Так и сидела вокруг неугасающего костра компания мохнатых, но безумно дружелюбных аборигенов, и два самых важных для всего человечества разумных существа — человека и робота, пока не наступило время сна.

Утро на Тризисе наступало мучительно медленно. Сразу после пробуждения, пока Амадей не изволил хоть немного осветить поверхность планеты, Ник успел дважды позавтракать, побегать от своей ночной пассии, поругаться и вновь помириться с Седной, а также рассказать вождю пару анекдотов про «глупых и жадных федералов».

Барре Джангваре нагрянул внезапно. Он появился на пороге пещеры незаметно, что было довольно странно, ведь даже по меркам невиасов он был просто огромен. Три с половиной метра роста да столько же в обхвате и огромные скрученные рога выдавали в нём явный сбой учредителей эксперимента, затеявших создание новой расы, устойчивой к холоду. От остальных сородичей он также отличался иссиня чёрной шерстью и лишней парой семипалых когтистых рук.

А, кроме всего прочего, Барре Джангваре не разделял мнение своего племени о том, что отделение от человечества — хорошая идея. На самом деле, этот невиас–мутант отчаянно мечтал о жизни среди нормальных людей, о хорошо приготовленной пище, удобных стульях и бороздящих небеса космических кораблях. К сожалению, люди не признавали в нём того, кто мог бы с ними ужиться, да и сами невиасы лишь смеялись над идеями своего собрата–великана, что последнего уже давно перестало даже злить.

Барре Джангваре молча бросил на пол несколько туш убитых им животных, сильно напоминающих земных бенгальских тигров, и уселся ко всем к костру.

— Это Барре Джангваре, — представил вождь гостям своего главного охотника. — Барре Джангваре, познакомься, это Тчайа Кабачча и её самец.

Ник, открывший припасённую банку почти заледеневшего пива, и сделавший лишь один глоток, поперхнулся от такого сравнения, а Седна лишь ехидно ухмыльнулась.

— Рад встрече, люди, — без малейшего акцента, который присутствовал у вождя, поздоровался здоровяк. — Вишну говорил о вашем скором прибытии. Я доставлю вас к нему, но сначала отдохну немного и наберусь сил.

С этими словами он, бесцеремонно схватив за загривок одну из женщин, удалился куда‑то в темноту, откуда потом ещё долгое время доносились неприятные для человеческого уха звуки.

— Он всегда такой… странный? — спросил Ник.

— Только когда возвращается после Шикарры — большой охоты. Он устаёт.

— Он не похож на вас. Таких, как он, больше нет?

— Мы почти не общаемся с другими племенами. Но я почти уверен, что Барре Джангваре уникален.

— И что стало причиной такой уникальности вы, конечно же, не знаете? — спросила Седна, даже не рассчитывая на отрицательный ответ.

— Не знаем, — подтвердил догадки девушки Нитта Томпинг. — Но разве это так важно? Главное, что мы знаем, это то, что у него не может быть потомков. Барре Джангваре абсолютно бесплоден, хоть и старательно пытается это опровергать по нескольку раз в неделю.

— Как к нему относятся люди? Не пугаются?

— Они к нему привыкли. Вишну говорил, что Барре Джангваре иногда чем‑то с ними торговал. Однажды он даже убегал от нас, хотел поселиться среди ваших сородичей, но те его не приняли в свою стаю.

— Печальна участь вашего охотника, — покачал головой Ник. — Он точно безобиден?

— Точно–точно! Вы даже не волнуйтесь на этот счёт! Барре Джангваре очень добрый, хоть и вечно угрюмый. Но шуток не понимает. Может, конечно, долго сдерживать обиду, но когда она станет переливать через край, он превращается в страшного берсерка, громящего и крушащего всё и вся на своём пути.

Ник устроился поудобнее и стал не торопясь попивать своё пиво. Седна, подсев рядышком и положив голову на его плечо, тихо спросила:

— Ты точно не хочешь остаться здесь? Всё‑таки, тебя разыскивают.

— Милая, по–моему, уже поздно прятаться. К тому же, меня гложет любопытство, и я ни за что не откажусь осмотреть местные достопримечательности.

— Как знаешь. Но на всякий случай, давай продумаем план, если вдруг нас…

— Никаких «вдруг», — оборвал пилот. — Всё будет хорошо. Точнее, всё уже хорошо.

Седна пожала плечами:

— Не разделяю твоего оптимизма.

— Это ещё почему? Человеческая сущность внутри тебя даёт сбой?

— Да нет, с сущностью всё в норме. Просто, я должна тебя предупредить о том, что собираюсь делать дальше.

Ник заметно напрягся и пристально взглянул на свою спутницу:

— Этот твой тон меня напрягает, — буркнул он, делая очередной глоток. — И что ты задумала?

— Я, — девушка замялась, собираясь с мыслями. — Я хочу отправиться на Шедоу.

Пилот не был удивлён. Он лишь скривил довольную мину, произнося тем самым безмолвную фразу: «Я и не сомневался!».

— Ты совсем не против?

— Ох, милая, я‑то как раз против. Против самой идеи. Но запретить тебе ничегошеньки не могу, понимаешь? Ты вольна уйти с моего корабля в любой момент, если тебе что‑то не понравится.

— Ты полетишь со мной?

— Конечно, что за вопросы? — мигом оживился Ник.

— И какова твоя мотивация?

Пилот ненадолго задумался:

— Ну, во–первых, я наверняка узнаю самую страшную тайну известной нам галактики. Может, посмертно, но кто не рискует, тот…

— Тот не улетает с Шедоу живым, — закончила Седна.

— А какие твои мотивы? У меня есть пара догадок, но мне хотелось бы услышать всё из твоих уст.

— Меня тянет туда. Как будто тысячи голосов в моей голове шепчут и зовут, причём не угрожающе, а, скорее, умоляюще. Порой голоса затихают, а иногда вспыхивают с утроенной силой. Мне‑то они особого дискомфорта не доставляют, а вот любой человек уже сошёл бы с ума и застрелился.

— Странно, что ты говоришь об этом только сейчас. И давно у тебя эти тарака… голоса в голове?

— С недавнего времени, после того, как нас выручили шаркетты на Колорадо. Кстати, эти акулоголовые ведь тоже хотят, чтобы я посетила Шедоу. Видимо, они тоже имеют с этого некий профит.

— Знать бы ещё, какой именно. Знаешь, мне не очень‑то нравится, что ты — игрушка в чьих‑то акульих руках, например…

— Стоп–стоп–стоп, — усмехнулась Седна. — Ты так говоришь, что это — только моё дело, и ты тут вообще не при чём.

— Хочешь сказать, что у тебя есть ещё какие‑то сведения, которые ты мне не выдала раньше?

— Ну, знаешь, забыла…

— Милая, — без злобы в голосе, но понизив голос произнёс Ник. — На сколько памяти рассчитан жёсткий диск в твоей светлой головушке? На полтора петабайта, верно? И во всём этом обилии свободной памяти ты не нашла местечка для чего‑то важного, сказанного шаркеттами?

— Ладно–ладно, зануда, слушай! Просто не хотела тебе говорить. Наши акулоголовые друзья мне чуть ли не указывали, что нужно делать. Мол, сначала я должна полететь сюда, на Тризис. Отсюда — на Шедоу…

— Между Тризисом и Шедоу будет остановка на Дирт Пуле, — поправил девушку пилот. — Продолжай.

— А продолжать‑то нечего. Они хотят, чтобы мы туда полетели. А зачем, и, что главное, рассчитывают ли они на моё возвращение, это…

— Стой–стой, мы? Нет, серьёзно, они хоть что‑нибудь про меня упоминали? Ты не подумай, что я пытаюсь отлынивать, нет! Просто мне хотелось бы знать, участвую ли я в одном из их гениальных планов.

— Да, — после недолгой паузы ответила Седна. — Да. Ой!

Девушка на полминуты стала полностью недвижимой, веки прикрыли её ярко светящиеся глаза, а голова стала едва заметно вибрировать. Но как только Ник начал беспокоиться, Седна вышла из этого странного состояния и обеспокоенным голосом объяснила ситуацию:

— Экстренное сообщение федералов, иногда у меня получается их перехватывать. По всем каналам говорят об одной неприятной новости…

— Что уж может неприятнее, чем то, во что мы влипли?