Страница 6 из 17
Со стороны противника соответственно севернее Полесья стояли германские дивизии, а южнее – по преимуществу австрийские войска, кое-где подкрепленные немецкими частями. Позади австро-венгерского фронта, ближе к стыку между армиями союзников по Центральному блоку, располагалась германская армейская группа ген. А. фон Линзингена, служившая резервной «пожарной командой» для австрийского союзника. В свою очередь, на некоторых наиболее труднодоступных участках германского фронта находились австрийские дивизии, выведенные сюда взамен отданных на австрийский фронт немецких подразделений. Сознавая, что австрийцы по своим боевым возможностям и качеству уступают германцам, германское командование старалось сосредоточить германские войска, находившиеся в австрийской полосе ответственности, в узлах коммуникаций, прилегавших к наиболее опасным направлениям. Центром же общего фронта, разделявшим войска Западного и Юго-Западного фронтов, а также австрийцев и немцев, являлся Ковельский укрепленный район, прикрытый болотистой поймой реки Стоход.
По русским данным, на 16 марта силы противника на Восточном фронте исчислялись в 1 061 000 чел., из коих 620 000 штыков и сабель располагались севернее Полесья. Южнее Полесья стояли три австрийские армии эрцгерцога Фридриха, усиливаемые германской армией ген. А. фон Линзингена, расположившейся на стыке австрийского и германского фронтов. От Пинска до Немана оборонялась группа принца Леопольда Баварского: 9-я германская армия с придачей венгерских частей. В Литве и Восточной Пруссии находились три армии ген. П. фон Гинденбурга. Русские силы насчитывали в своем составе 1 732 000 штыков и шашек, в том числе – 1 220 000 севернее Полесья. Северный фронт ген. А. Н. Куропаткина (466 000 чел.), Западный фронт ген. А. Е. Эверта (754 000 чел.), Юго-Западный фронт ген. А. А. Брусилова (512 000 чел.) расположились на 1200-километровом фронте от Рижского залива до русско-румынской границы[11].
Штаб Ставки – Могилев, штаб Северного фронта – Псков, штаб Западного фронта – Минск, штаб Юго-Западного фронта – Каменец-Подольск.
В начале 1916 года произошли перемены в командовании фронтов. На должность главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, вместо ген. Н. И. Иванова был назначен командарм-8 ген. А. А. Брусилов. Этой переменой император Николай II, занимавший пост Верховного Главнокомандующего, подчеркивал, что желает добиться победы в предстоящей кампании: военная несостоятельность Н. И. Иванова стала вполне ясной, как только его начальник штаба ген. М. В. Алексеев отправился руководить армиями Северо-Западного фронта весной 1915 года. Деятельность генерала Иванова во время Великого отступления, его панические настроения, усугублявшиеся с каждым новым поражением, неумение организовать армейскую операцию 7-й армии зимой 1915–1916 годов, отказ от наступления в кампании 1916 года окончательно склонили Николая II к мысли о необходимости перемены главкоюза.
Тем не менее к мнению бывшего главкоюза продолжали прислушиваться. Так, ген. Н. И. Иванов почему-то был твердо убежден в непригодности войск Юго-Западного фронта к наступлению, но только – к обороне. Это мнение было тем более странным, что нажим австро-германцев осенью 1915 года производился в основном на войска Северного и Западного фронтов. К тому же передышка зимы 1915–1916 годов давала повод к оптимизму. Быть может, на мнение старого генерала повлияло сравнительно неудачное наступление войск 7-й и 9-й армий на реке Стрыпа в декабре 1915 года?
Однако положение дел обстояло вовсе не так плохо, и на Юго-Западном фронте это превосходно знали. Так что новый главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта ген. А. А. Брусилов, гораздо лучше бывшего главнокомандующего армиями фронта знавший реальное положение дел, держался совершенно противоположного мнения. На первом же свидании с Верховным Главнокомандующим в своей новой должности, в конце марта в Каменец-Подольске, где располагался штаб Юго-Западного фронта, новый главкоюз в почти категорическом тоне потребовал от императора предоставления инициативы действий и постановки наступательных задач. Этот подход как нельзя лучше соответствовал межсоюзным договоренностям и твердому решению Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеева о широкомасштабном наступлении русских армий Восточного фронта в 1916 году.
Предварительное планирование
План действий армий Восточного фронта на кампанию 1916 года, безусловно, мог быть только наступательным. После провала германской идеи вывода Российской империи из войны в 1915 году резервы врага перебрасывались на Запад. В феврале немцы бросились на Верден, начиная ту бессмысленную операцию, что получит наименование «Верденской мясорубки». Становилось ясно, что на Востоке в 1916 году австро-германцы ограничатся стратегической обороной. Так что единственно верный план действий – только безоговорочное наступление.
Помимо стратегии существовал и фактор престижа: русские войска оправились от поражений 1915 года, и теперь надо было рассчитаться с врагом за понесенное унижение предшествующей кампании. В Действующую армию шли пополнения, которых готовили уже не так, как в 1915 году, техника, боеприпасы. Помимо прочего, страна уже начинала уставать от войны, а потому требовалось если и не закончить войну в 1916 году, но как минимум получить крупную победу, дабы обеспечить внутриполитические активы монархического строя в годину тяжелых испытаний. Также пассивное ожидание вполне могло привести к новому удару немцев на каком-либо участке фронта, что в корне разрушало наступательные планы русской Ставки. И соответственно, наоборот – русское наступление, даже в том случае, если глубокого прорыва неприятельского фронта не получится, логически приводило к срыву наступательных планов противника, перехватывало инициативу действий и не позволяло немцам маневрировать своими резервами между Западным (Французским) фронтом и Восточным (Русским).
В начале 1916 года у М. В. Алексеева был принят на вооружение несколько иной план кампании, нежели тот, что был впоследствии доложен Верховному Главнокомандующему в качестве основополагающего. Первоначально генерал Алексеев намеревался сосредоточить главную группировку войск на Юго-Западном фронте. Затем должен был последовать мощный удар усиленным кулаком в Галицию и далее – на Карпаты, от рубежа Ровно – Проскуров. При этом для успеха такого крупномасштабного наступления союзники должны были предпринять одновременное с русскими наступление через Сербию и Македонию от Салоник. Пунктом встречи должен был стать Будапешт.
В тылу Юго-Западного фронта ген. М. В. Алексеев предполагал сосредоточить всю ту конницу, что возможно будет собрать в кулак, – несколько полнокровных кавалерийских корпусов. И после прорыва фронта неприятеля сто тысяч русских сабель должны были хлынуть на галицийские просторы, так пригодные для действий кавалерии[12]. Вне сомнения, при умелом руководстве русская конница должна была просто-напросто размять копытами бегущего противника. Главное – опрокинуть врага и побудить его к беспорядочному отступлению, напоминающему бегство. Вполне вероятно, что в случае принятия такого плана штаб Ставки так или иначе приходил к мысли о создании конных армий, способных стать оперативными соединениями в тылу неприятеля, отступающего под фронтальным натиском русской пехоты.
Таким образом, целью кампании 1916 года Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего первоначально ставил вывод из войны Австро-Венгрии. Бесспорно, что генерал Алексеев превосходно сознавал разницу между австрийцами и германцами. Удар по более слабому противнику вынудил бы немцев распылять свои резервы по всей Галиции, при этом не будучи особенно сильными в любой точке. Также такой план безоговорочно отдавал инициативу действий в руки русских: австрийцы уже в 1915 году не могли сражаться без помощи немцев, так неужели же они смогли бы самостоятельно вырвать у русских инициативу?
11
Строков А. А. История военного искусства. – СПб., 1994. Т. 5. С. 459.
12
Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии: Генерал М. В. Алексеев. – СПб., 2000. С. 419.