Страница 5 из 16
— Мистер Эгмонт когда-нибудь покидает территорию поселка?
— Он каждый день играет в гольф, если не идет дождь, а дождь, как мы уже выяснили, не идет там никогда. Обедает в гольф-клубе, у них там свой ресторан. Дважды в неделю к нему приезжает уборщица, возможно, и кухарка. Охранники, как я понимаю, ее знают. В остальное время он находится в доме один. Вероятно, его часто приглашают на обед. Он не женат, а в таких закрытых поселках, насколько мне известно, на одного мужчину не меньше шести женщин. Ты так пристально смотришь на его фотографию, и, готова спорить, я знаю почему. Знакомое лицо, не так ли?
— Да, но не пойму почему.
— Ты когда-нибудь играл в «Монополию»?[5]
— Ну конечно! Он выглядит как банкир в «Монополии».
— Ты прав, — кивнула Дот. — Те же усы и круглое лицо.
Она отвезла его на станцию, но из-за дождя они дожидались прибытия поезда не на платформе, а в машине. Келлер сообщил, что перестал работать на корабле-столовой. Она, по ее словам, и не сомневалась, что он не будет заниматься этим до конца своих дней.
— Там все поменялось, — объяснил Келлер. — За дело взялся Красный Крест. Это их работа — ликвидация последствий катастроф. Они профессионалы, но их появление привело к тому, что порыв простых ньюйоркцев превратился во что-то безликое. Я хочу сказать, когда мы начинали, знаменитые повара лезли из кожи вон, чтобы повкуснее накормить этих парней, а с появлением Красного Креста мы наполняем их тарелки макаронами с сыром и тушенкой. Будто из ресторана попали в забегаловку.
— И радости уже никакой, да?
— А тебе хотелось бы проработать десять часов, просеивая кусочки железа и собирая части тел, а потом оказаться в армейской столовке? Знаешь, я просто не мог смотреть им в глаза, накладывая в тарелки это дерьмо. Пропустил ночь, и меня заела совесть. Вышел в следующую ночь — и почувствовал себя еще хуже. Так что больше там не появлялся.
— Наверное, ты и так хотел с этим завязать, Келлер.
— Не знаю. У меня было так хорошо на душе, пока не появился Красный Крест.
— Так вот почему ты ходил туда. Чтобы было хорошо на душе.
— Чтобы помогать.
Она покачала головой.
— У тебя было хорошо на душе, потому что ты помогал, но ты продолжал ходить туда и стоять на раздаче, потому что от этого у тебя становилось хорошо на душе.
— Пожалуй, да.
— Я не оспариваю твои мотивы, Келлер. Для меня ты все равно герой. Я лишь говорю, что добровольческий порыв имеет свои пределы. Сдувается, когда перестает греть душу. И вот тогда требуются профессионалы. Они делают свою работу, потому что это их работа и не имеет значения, хорошо у них на душе или нет. Они просто работают. Это могут быть макароны с сыром, и сыр может быть далеко не высшего качества, но никто не уйдет с пустой тарелкой. Ты понимаешь, о чем я?
— Думаю, да.
Вернувшись в город, Келлер позвонил в одну из авиакомпаний, решив, что воспользуется предложением Дот и полетит в Денвер. Какое-то время он продирался сквозь систему автоответчиков компании, нажимая соответствующие кнопки, потом ждал соединения с оператором. Мало того что музыку они крутили отвратительную, так еще каждые пятнадцать секунд она прерывалась напоминанием о том, как легко и просто заказывать билеты через сайт компании в Интернете. Через несколько минут этого безобразия он позвонил в «Хертц», и ему сразу ответил человеческий голос.
Утром Келлер первым делом забрал «форд-таурус», миновал туннель и выехал на автостраду в Нью-Джерси. Машину он взял на свое имя, по своему водительскому удостоверению и своей кредитной карточке «Американ экспресс», но у него еще была клонированная кредитка, на другое имя, которую дала ему Дот. Он пользовался ею, когда останавливался в мотелях.
До Тусона добирался четыре дня. Ехал, пока не возникало желание поесть, или необходимость заправить автомобиль бензином, или посетить туалет. Потом снова садился за руль и ехал дальше. Когда уставал, находил мотель и регистрировался под указанным в поддельной кредитной карточке именем, принимал душ, немного смотрел телевизор и ложился спать. Хорошенько выспавшись, опять принимал душ, одевался, искал место, где позавтракать. И ехал дальше.
Слушал радио, пока мог его терпеть, потом выключал и включал снова, когда тишина становилась невыносимой. К третьему дню одиночество начало его доставать, и он не мог понять почему. Келлер привык к одиночеству, и, уж конечно, ему не требовалась компания на работе. А вот теперь вдруг понадобилась… Он случайно настроил приемник на ток-шоу какой-то станции в Омахе. Люди звонили в студию и не соглашались с ведущим, предыдущим слушателем или со школьным учителем, который в пятом классе ставил им плохие оценки. Темой дня объявили контроль над распространением оружия, но, по мнению Келлера, говорили в основном о том, что этого оружия на руках у населения слишком много.
Келлер слушал поначалу с интересом, но потом наступил момент, когда он больше не мог выдержать. Будь у него под рукой оружие, он бы пустил пулю в радиоприемник. Но пришлось только выключить его.
Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то говорил с ним. Келлер только подумал об этом, но через мгновение понял, что на самом-то деле произнес эти слова вслух. Он разговаривал сам с собой. И задал себе вопрос — на этот раз, слава Богу, только мысленный, — а новость ли это для него? Все равно что храп, решил он. Если спишь один, как узнать, храпишь ты или нет? Можно считать, что не храпишь, если только не храпишь так громко, что будишь себя.
Он потянулся к радиоприемнику, но замер. Посмотрел на спидометр, увидел, что блок круиз-контроля держит скорость на три мили выше разрешенного предела. Без блока круиз-контроля он бы ехал быстрее или медленнее, чем ему хотелось, теряя время или рискуя нарваться на штраф. А вот с блоком мог не думать о том, с какой скоростью едет. За него думал автомобиль.
Следующим этапом, решил он, станет управление автомобилем. Ты садишься за руль, поворачиваешь ключ зажигания, откидываешься на спинку сиденья и закрываешь глаза. Автомобиль следует всем поворотам, система датчиков дает команду на торможение, если впереди оказывается другая машина, или дает команду на обгон, если в программу заложена такая функция. Компьютер также сам направляет автомобиль к ближайшему съезду с автострады, когда стрелка уровнемера бензобака занимает определенное положение.
Это звучало как научная фантастика, но в те годы, когда Келлер был мальчишкой, точно так воспринимались круиз-контроль, телефонные автоответчики, да и добрых девяносто пять процентов технических устройств, которые теперь стали обыденностью, как само собой разумеющееся. Келлер не сомневался, что в эту минуту какой-нибудь очень умный молодой человек в Детройте, Осаке или Бремене работает над системой контроля управления. Прототипы таких систем уже создали, но из-за ошибок в программном обеспечении случались лобовые столкновения. Недостатки оперативно устранялись, так что приближался час, когда такие системы появились бы на каждом автомобиле, после чего количество дорожных происшествий сошло бы на нет, а дорожная полиция уже никого не смогла бы оштрафовать. И все были бы без ума от нового научного прорыва, за исключением нескольких психов англичан, уверенных, что по-старому и автомобиль управляется лучше, и ездить можно быстрее.
Но пока Келлер держался за руль обеими руками.
Гольф-клуб «Сандаунер эстейтс» с расположенными на его территории частными жилыми домами, в одном из которых жил Уильям Уоллис Эгмонт, находился в Скотсдейле, богатом пригороде Финикса. Тусон отделяли от Финикса двести миль, и ближе подъезжать на «таурусе» Келлер не собирался. Следуя указателям, добрался до аэропорта и оставил автомобиль на стоянке длительного пребывания. За долгие годы он частенько оставлял автомобиль на таких стоянках, но обычно эти автомобили принадлежали другому человеку, чей труп в тот самый момент лежал в багажнике. Келлер эти автомобили забирать не планировал, поэтому при первой возможности отделывался от квитанции. На этот раз ситуация была другая, поэтому полученную от дежурного квитанцию он аккуратно убрал в бумажник и запомнил как секцию стоянки, так и место, где поставил автомобиль.
5
«Монополия» — изобретенная в 1930-х гг. настольная игра, до сих пор очень популярна.