Страница 26 из 152
* * * В каземате над нарами скупо Лампа светит, мерцая устало. То не братьев замученных трупы, Что под смертным лежат покрывалом, То не воинов павших кладбище, Хоть печальней надгробий солдатских В головах именные таблички… То обычный наш сон березняцкий. * * * Пусть мой голос услышат люди. Напоследок себе я позволю Встрепенуться, вздохнуть всей грудью, Упиваясь тоской и болью. Я, кто всех своих чувств кипенье Переплавил в броню стальную, Камень сердца в нежной купели, В ароматах лип растворю я. Все цветы призываю, все звуки. Всем, чем юность моя пламенела, Насладиться хочу… Будут муки, Будут раны — приму их смело… * * * Вы, покрытые тьмою селенья, Вы, друзья неподкупные наши, Я над бездной измен и сомнений Проношу свою верность, как чашу. Знаю голос суровый, жестокий, Знаю радость бойца-гражданина… Но хочу я в ночи одинокой Быть бойцом, и любимым, и сыном. Из Березы, глубокой, беззвездной, Всей душой к тебе, мама, стремлюсь я. Слышишь, путник торопится поздний? Это я, это сын твой, матуся… Где, седая, ты слепнешь от плача? Где немеешь от горя и боли? Видишь, полную легкой удачи Сын твой выбрал и высватал долю. Выбрал долю — не сыщешь светлее, Выбрал долю — дворцы да именья. Как на старости мать он лелеет, Всем на зависть и на удивленье. …Кто же клад твой ценнейший, родная, Кто дитя твое бросил в пучину? Кто ножом твое сердце кромсает С той поры, как лишилась ты сына? Иль бродягой сама воспитала Ты его, чтоб из дому ушел он И не раз о житейские скалы Расшибался в дороге тяжелой? …Так прощай же, прощай же, родная, И рожден я тобою, и отдан… Материнская доля такая: Не для матери сын — для народа. Знай, что в сердце ушедшего сына Больше ласки, любви, состраданья, Чем у труса, что, дом не покинув, Мать позорит и землю поганит. * * * И другая уже наплывает Нежность, душу собою наполнив, Как волна, набежавшая в полночь, Как широкие воды Дуная. Я к тебе обращаюсь, наследник, С этой, может прощальною, речью, Мой сынок, мой дружок пятилетний. Видно, больше тебя я не встречу… Вот от сердца завет мой последний. Чтобы горечь сиротской судьбины Не согнула тебя, я, отец твой, Как родитель богатый, что сыну Оставляет поместья в наследство, Так тебе в завещании кратком, Чтобы ты мою ласку почуял, Чтоб ни в чем ты не знал недостатка, Клад бесценный оставить хочу я. С ним и в жизни не будешь ты сирым, С ним и смерть не страшна никакая: То любовь безграничная к миру,— Ум и сердце она заполняет. Страшен мир для трусливых, бескрылых — Что живут лишь собою — калеки. Потому и страшит их могила, Что предаст их забвенью навеки. Мы ж с усмешкою смерть принимаем, Мы встречаем ее без боязни. Мы — дорога в бессмертье прямая, Та, что выше решеток и казней. * * * Как на ниве растут плодородной — Окруженный моими друзьями, Ты растешь средь борцов благородных, Что высоко несут наше знамя. Пусть ты мал — повидал ты немало, Был свидетелем жатвы кровавой Там, где наше восстание пало, Где убийцы чинили расправу. Стань же гневным и гордым трибуном, Смело миру всему расскажи ты О повстанцах полесской коммуны, Что в болотах тайком перебиты. Тени виселиц детство затмили… Без отца тебе, малому, худо. Поклянись же, дитя, перед миром: «Я на этом расту! Не забуду!» Чистым сердцем ты рано почуешь Правду дела, что начато нами. Если в схватке жестокой паду я, Твой черед понести наше знамя. Вижу, как, подхватив его смело, Побеждая любые невзгоды, Продолжатель бессмертного дела, Ты дойдешь, ты познаешь свободу. Нету подвига выше, я знаю, — Жизнь отдать за грядущее это. Выше, песня! Разлейся без края! Верю, сыном ты будешь допета. * * * Над уснувшей землей, словно песня, Луч зари возникает, алея. Позволяю: пусть в сердце воскреснет Та любовь, что разлуки сильнее. Это вновь над рассветною тишью Я лечу к тебе, счастьем объятый. Припадаю к ногам твоим — слышишь? Весь я полон тобою… моя ты! Да, моя! Океана бездонней Встречи миг с ненаглядной, прекрасной. Знай, тоска по любимым ладоням И по ласке твоей не погаснет. Пусть ограду колючую эту Я сломать и прорвать не сумею, Но навеки, навеки во мне ты, Сквозь пространства навеки в тебе я… Там, где, стиснувши зубы покрепче, Люди силятся в горе сдержаться, Там стихи о любимой не шепчут, Там любимую вспомнить боятся, Чтоб тоска, появившись нежданно, Малодушия не пробудила, Чтоб от мысли о ласке желанной Не угасла в нас воля и сила. Но скажи, наша ясность и верность, Сила нашей любви такова ли? Нет, не даст запятнать себя скверной Тот, в чьем сердце цветы не увяли. Знаю, с гневом в глазах твоих чистых Ты осудишь меня, не жалея, Если вдруг от любви я раскисну, Если честь; уронить я посмею. Низок тот, кто изменой трусливой Поруганью предаст и позору То, что грудь наполняет порывом И сердца устремляет в просторы. Нет, любовь нас с дороги не сводит, Тяжким грузом не виснет на крыльях. Песнь любви, словно песнь о свободе, Прозвучи в этом царстве насилья!