Страница 95 из 168
343. «Нет, не просите у певца…»
Нет, не просите у певца Могучих песен ободрения, Когда вокруг него сердца Изнемогают от мученья, Когда, ни в чем не находя Для чувств возвышенных исхода, Толпа напрасно ждет вождя, Борцов напрасно ждет свобода. И не корите вы с тоской Его в покорности бесплодной: В страданьях он, как ключ с рекой, С душой сливается народной. И если стоном, полным мук, Прорвется песнь его из груди, За вас рыдает он, как друг, За вас, измученные люди! <1898>344. ПРИВЕТ
Вновь к тебе пришел я, море, В сердце, в мыслях и во взоре Истомленный, я принес Тяжкий груз людских страданий, Эхо горестных рыданий, Яд невыплаканных слез. Как свое дитя больное, Успокой меня, родное… Всю тоску моей души На волнах своих размыкай И мелодиею дикой Вопли сердца заглуши! <1898>345. СТРАХ
Ночь. Ненастная ночь… Веет холодом мрак. В сердце ужас вползает змеею: Точно встал за спиною неведомый враг И грозит мне костлявой рукою. Острый ветер шумит в обнаженном саду. Злобно хмурое небо беззвездно, И деревья, качаясь, как будто в бреду, Шепчут что-то безумно и грозно. Старый сад мой, скажи мне, скажи мне: о чем В эту ночь ты шумишь так уныло? Бурный ветер, поведай, что в мире земном Твой тоскующий дух возмутило?.. Как скелеты, деревья гремят в тишине… Ветер всё безнадежнее стонет: Точно горем грозит неизведанным мне, Точно всё мое счастье хоронит. Чу… Стучатся… Кто там?.. На вопрос мой в ответ Ночь шепнула зловещее что-то И взглянула в окно… В небе звездочки нет, А в душе моей — страх без отчета! <1898>346. «Заплутался я в потемках, затерялся…»
Заплутался я в потемках, затерялся. Я дороженьки искал, не доискался. Погубил я даром время лишь да силу. Обступили меня чудища лесные, Охватили меня ужасы ночные… Убежать бы! Убежать бы, хоть в могилу. Я глаза свои зажмурил, чтоб не видеть. Я закрыл руками уши, чтоб не слышать. А лесной проклятой погани неймется: Пуще дразнит, пуще давит и пугает, Диким полчищем всё ближе обступает; Свист да хохот неотвязней раздается. Но просить у них пощады я не стану. Лучше грудью упаду я на поляну, Обниму я землю-матушку руками, Стисну сердце я печалью, как тисками, — Пусть деревья в диком ужасе вздыхают, Меня заживо листвою засыпают. <1898>347. «Отгремели в дымных тучах разыгравшиеся громы…»
Отгремели в дымных тучах разыгравшиеся громы, Отблистали молний жгучих быстролетные изломы, Вырывайся, как лава, струйкой яркою, нежданно Из расщелин и из трещин огнедышащих вулкана; И весенний дождь веселый голубыми полосами Пал на нивы и на долы, окаймленные лесами, Пал счастливыми слезами первой страсти, вешней страсти, У которой все богатства, вся вселенная во власти. Зашептался, засмеялся дождь в саду моем зеленом, Каждый листик отозвался вздохом, трепетом иль звоном… Сад стоял в цвету, подобно новобрачной у порога, Осыпаемый, как хмелем, благодатью щедрой бога. Дождь прошел с улыбкой вешней. Сад умолк и притаился, Точно он душой безгрешной благодарственно молился, И по небу, из-за тучи с серебристыми краями, Еле спрятанное солнце разбежалося лучами. <1898>348. СЕРДЦЕ ПОЭТА
Колокол — сердце поэта, Колокол наш вечевой. Не пропадет без ответа Звон его властно-живой. Всем, кто неправдой унижен, Всем, кто сильнейшим обижен, Голос дарует он свой. Ночью уснувших он будит, Если им гибель грозит, Злых беспощадно осудит, Добрым любовь возвестит. Всем, и богатым и бедным, Звоном торжественно-медным Он равномерно гудит. Путник с дороги собьется, Всадник погубит коня,— Всем он, гудя, отзовется, Всех ободрит он, звеня. Колокол звоном отрадным Страшен лишь хищникам жадным, Совам, боящимся дня. В дни треволнений народных, В дни неудач и утрат В звуках его благородных Мир и надежды звучат: Весть, что погибнут обманы, Знак, что исчезнут туманы, Снова лучи заблестят. Если же праздник настанет, Праздник любви и труда, Колокол радостно грянет Гимном весне, и тогда Эхом земля его встретит, Каждый цветочек ответит, Каждая в небе звезда. Песня — пестунья народа, Песня — его часовой. На голос песни свобода Шествует смелой стопой. Песнь — это музыка света… Колокол — сердце поэта, Колокол наш вечевой. <1898>