Страница 38 из 168
58. «Кроткий вечер тихо угасает…»
Кроткий вечер тихо угасает И пред смертью ласкою немой На одно мгновенье примиряет Небеса с измученной землей. В просветленной, трогательной дали, Что неясна, как мечты мои, — Не печаль, а только след печали, Не любовь, а только тень любви. И порой в безжизненном молчаньи, Как из гроба, веет с высоты Мне в лицо холодное дыханье Безграничной, мертвой пустоты… 26 августа 188759. «Как летней засухой сожженная земля…»
Как летней засухой сожженная земля Тоскует и горит, и жаждою томится, Как ждут ночной росы усталые поля,— Мой дух к неведомой поэзии стремится. Плывет, колышется туманов белый свиток, И чем-то мертвенным он застилает даль… Головки васильков и бледных маргариток Склонила до земли безмолвная печаль. Приди ко мне, о ночь, и мысли потуши! Мне надо сумрака, мне надо тихой ласки: Противен яркий свет очам больной души, Люблю я темные, таинственные сказки… Приди, приди, о ночь, и солнце потуши! <1887>60. «В этот вечер горячий, немой и томительный…»
В этот вечер горячий, немой и томительный Не кричит коростель на туманных полях; Знойный воздух в бреду засыпает мучительно, И болезненной сыростью веет в лесах; Там растенья поникли с неясной тревогою, Словно бледные призраки в дымке ночной… Промелькнет только жаба над мокрой дорогою, Прогудит только жук на опушке лесной. В душном, мертвенном небе гроза собирается, И боится природа, и жаждет грозы. Непонятным предчувствием сердце сжимается И тоскует и ждет благодатной слезы… 188761. «Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть…»
Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть Тоску и желанья, Уснуть — и не видеть, не думать, не жить, Уйти от сознанья! Но тихо ползут бесконечной чредой Пустые мгновенья, И маятник мерно стучит надо мной… Ни сна, ни забвенья!.. 188762. «Над немым пространством чернозема…»
Над немым пространством чернозема, Словно уголь, вырезаны в тверди Темных изб подгнившая солома, Старых крыш разобранные жерди. Солнце грустно в тучу опустилось, Не дрожит печальная осина; В мутной луже небо отразилось… И на всем — знакомая кручина… Каждый раз, когда смотрю я в поле, — Я люблю мою родную землю: Хорошо и грустно мне до боли, Словно тихой жалобе я внемлю. В сердце мир, печаль и безмятежность… Умолкает жизненная битва, А в груди — задумчивая нежность И простая, детская молитва… 188763. ДОН КИХОТ
Шлем — надтреснутое блюдо, Щит — картонный, панцирь жалкий. В стременах висят, качаясь, Ноги тощие, как палки. Для него хромая кляча — Конь могучий Росинанта, Эти мельничные крылья — Руки мощного гиганта. Видит он в таверне грязной Роскошь царского чертога, Слышит в дудке свинопаса Звук серебряного рога. Санчо Панса едет рядом; Гордый вид его серьезен: Как прилично копьеносцу, Он величествен и грозен. В красной юбке, в пятнах дегтя, Там, над кучами навоза,— Эта царственная дама — Дульцинея де Тобозо… Страстно, с юношеским жаром Он в толпе крестьян голодных, Вместо хлеба, рассыпает Перлы мыслей благородных: «Люди добрые, ликуйте, Наступает праздник вечный: Мир не солнцем озарится, А любовью бесконечной… Будут все равны; друг друга Перестанут ненавидеть; Ни алькады, ни бароны Не посмеют вас обидеть. Пойте, братья, гимн победный! Этот меч несет свободу, Справедливость и возмездье Угнетенному народу!» Из приходской школы дети Выбегают, бросив книжки, И хохочут, и кидают Грязью в рыцаря мальчишки. Аплодируя, как зритель, Жирный лавочник смеется; На крыльце своем трактирщик Весь от хохота трясется. И почтенный патер смотрит, Изумлением объятый, И громит безумье века Он латинскою цитатой. Из окна глядит цирюльник, Он прервал свою работу, И с восторгом машет бритвой, И кричит он Дон Кихоту: «Благороднейший из смертных, Я желаю вам успеха!..» И не в силах кончить фразы, Задыхается от смеха. Он не чувствует, не видит Ни насмешек, ни презренья; Кроткий лик его так светел, Очи — полны вдохновенья. Он смешон, но сколько детской Доброты в улыбке нежной, И в лице, простом и бледном, Сколько веры безмятежной! И любовь и вера святы, Этой верою согреты Все великие безумцы, Все пророки и поэты! 1887