Страница 1255 из 1269
Он начал уходить в штопор, двигатели продолжали мчать его дальше, пока пожары на палубах пожирали его изнутри.
Фидий на мостике "Фетиды" молча выслушал последние сигналы "Связанного Обетом". Вокруг него горбатились над своими задачами сервиторы и члены экипажа, бормоча на бесстрастном языке двоичного кода и диалекте Медузы. В глубинах складок собственного мышления он смотрел, как отчётливо и ярко сияют данные с его корабля. Индикаторы повреждений вопияли насыщенным красным цветом. Значки, показывающие выходную мощность двигателей, настойчиво вспыхивали.
Он знал, что всё это означает. Он почти что ощущал это в своём теле. Они были на грани смерти, и внутри, и снаружи. Сейчас это было неважно.
На краю его сознания набирали силу голоса мертвецов: одни — монотонные человеческие, другие — невнятный машинный код. Мёртвые шагали на войну, и это всё, что сейчас имело значение. Сотни их изливались из ледяного сердца "Фетиды", чтобы наполнить ветхие штурмовые катера и абордажные торпеды.
Фидий ждал, омываемый криками своего корабля и шёпотом своих братьев.
"Фетида" вклинилась между "Волком Хтонии" и "Детищем Смерти". Из обоих кораблей полоснули новые энергетические залпы. "Фетида" содрогнулась, и воздух, пропитанный вонью горящего металла, наполнился воплями двоичного кода.
Сидя в клубке кабелей своего трона, Фидий ощущал, как пульсируют яростью корабельные системы. Он позволил, чтобы это чувство росло внутри него, отгородившись от всех прочих ощущений. Неприятельские суда были так близко, что если бы они выстрелили сейчас, то подбили бы друг друга.
— Запуск, — произнёс он, и его корабль откликнулся.
Двигатели "Фетиды" выключились. Запустились тормозные установки, сражаясь с импульсом корабля. Вдоль его боков и брюха открылись вакуумные шлюзы, рассеивая в космос катера на выдохах стартового пламени. Они кишели в зазоре, добираясь до корпусов кораблей своих врагов. Магма-взрывы бурлили, прожигая переборки, гравитонные заряды разламывали броню, и штурмовые катера грудились вокруг пробоин, как мухи на кровавой ране.
Первые из мёртвых Железных Рук сошлись с Сынами Хоруса на батарейных палубах "Волка Хтонии". Палубы под погребами боеприпасов были усеяны трупами орудийной прислуги, задохшейся и сокрушённой взрывной декомпрессией. В оставшихся карманах атмосферы трепетал маслянистый свет пламени. Железные Руки наступали, их оружие выплёвывало смерть. Пол дрожал под их медленной поступью.
Противовзрывные двери, что располагались дальше по палубе, открылись, внутрь хлынул задымлённый воздух. Сыны Хоруса прошли через них компактными клиньями, держа тяжёлые пехотные щиты сплошной стеной. Наступая, они стреляли — болты вспарывали воздух, врезались в доспехи и детонировали. Пал первый легионер Железных Рук, его выкованное заново тело разорвало на части множественными взрывами. Его братья отплатили врагам той же монетой. Пучки выстрелов из волкитного и плазменного оружия озарили мрак неоновым светом. Бронированные фигуры исчезли в потоках пламени и псевдо-солнечного света. Щиты вре́зались в доспехи, из-под зубьев цепных мечей, заскрёбших по керамиту, полетели искры. Железные Руки перешли на клинки, на молоты, принялись выпускать в упор энергетические выстрелы и разрывные снаряды. Покойники заново принимали смерть в тишине, звуки их кончин украла безвоздушная пустота.
А мёртвые всё изливались из "Фетиды".
К тому времени, как Железные Руки захватили батарейные палубы, по всему "Волку Хтонии" возникла дюжина других плацдармов. Сыны Хоруса начали иссякать в числе, они отступали, стягиваясь в тесные кольца сопротивления.
В пустоте космоса, и "Детище Смерти", и "Волк Хтонии" продолжали скользить сквозь вакуум по своим первоначальным траекториям. Внутри "Детища Смерти", Железные Руки ударили по командной цитадели корабля, дюжинами врываясь в башни и бастионы, которыми был окружён купол мостика. Сыны Хоруса встретили наступление Железных Рук заслонами подавляющего огня и постепенно его остановили, а потом дали сигнал к контратаке. Терминаторы продирались сквозь отработанные снарядные гильзы и груды трупов, в их броне цвета морской зелени отражались дульные вспышки и свечение силовых полей. Какое-то время казалось бесспорным, что "Детище Смерти" отбросит мертвецов назад в пустоту.
Случайность покончила с этой надеждой.
Кишащий абордажниками "Волк Хтонии", который снова разворачивался к "Фетиде", выпустил торпеды. Возможно, это была ошибка, быть может — паника или неисправность в какой-то системе на корабле, раздираемом изнутри на части. Запущенные вслепую торпеды промчались между крутящимися кораблями. Одна подбрила верхнюю часть корпуса "Фетиды" и расплескала пламя по её разрушенным башням. Остальные ударили в "Детище Смерти" чуть спереди от двигателей и сдетонировали близ магистрального плазмопровода.
Взрыв без малого разорвал судно напополам. Оно начало уходить в штопор, двигатели продолжали тащить его дальше, а распространяющиеся взрывы пожирали его изнутри. Железные Руки продолжали наседать, в то время как завоёванный ими корабль разваливался на части.
На "Волке Хтонии" Железные Руки в конце концов добрались до реакторных палуб и загасили пылающее сердце корабля. "Волк Хтонии" погрузился во мрак и тишину. Перед лицом смерти своих собратьев "Удар Копья" бросился наутёк к краю системы и нырнул в варп. "Фетида", которой было отказано в полном уничтожении её врагов, устроилась неподвижно рядом с умирающими судами, как хищник, усаживающийся закусить своей добычей.
Покончив со своими задачами, те мертвецы, кто ещё был в состоянии ходить, удалились на "Фетиду", в ждущие объятия холодного забытья.
Сквозь ледяные сны до Крия донёсся голос: "Пробудись".
Сначала пришла боль, как это бывало всегда. Она началась в груди и разбежалась по его оставшейся плоти, опаляя жгучим прикосновением. Затем очнулось железо.
Боль стала сильнее, она прошивала его насквозь, пронзительная и острая, как игла. Какой-то долгий миг он мог ощущать каждый поршень, сервопривод и искусственное волокно своего тела, но не мог ими двинуть. Он снова был пойман в ловушку, удерживаемый мёртвым грузом металла, с которым он был соединён. Кровь пульсировала по его плоти и неслась по его конечностям, отстукивая, как далёкий барабан. В ушах нарастали звуки: лязг машин, царапанье инструментов, стрекотня сервиторов, приступающих к своим задачам.
Боль стала ещё сильнее, и она не слабела. Внутри нарастал инстинктивный порыв забиться, закричать, освободиться от железа, пока вся его воля не начала уходить на то, чтобы сохранять неподвижность. Затем этот миг прошёл.
Его тело снова принадлежало ему. Вернулось зрение. Сначала возникла завеса статических помех, падающих из черноты, как снег. Затем появились очертания, потом цвета, следом — лицо, которое он узнал.
— Пора, — произнёс Фидий.
Крий кивнул. Вверх по позвоночнику судорожными рывками бежала боль.
"Феррус Манус мёртв".
Как всегда, истина всплыла в его уме так же ярко и болезненно, как и в тот момент, когда он услышал её в первый раз. Сперва была пустота, потом — сосущая чернота горя, затем — гнев багровее крови, и, наконец, пришла ненависть. Холодная, безграничная и тёмная, как закалённое железо, она оформилась и стала потребностью, стала стимулом. Он отсёк все прочие эмоции и мысли, отключая их от своего разума, как излишние системы. Осталась лишь ненависть, купающаяся в лучах его боли.
Он отвернулся от Фидия и посмотрел на кольцо Железных Рук, которые стояли перед ним с оружием в руках. Он встретился с ними взглядом, и в их глазах был холод. Он снова посмотрел на Фидия.
— Мы достаточно близки к Солнечной Системе, — сказал Фидий.