Страница 1252 из 1269
Они собирались излупцевать её торпедами и затем приблизиться, чтобы взять судно на абордаж. Фидий был в этом уверен. Несмотря на изменения, привнесённые временем и предательством, в глубине души Сыны Хоруса всё ещё оставались волками. Сейчас они будут вести себя, как эти хищники, действуя стаей, калеча и загоняя в угол свою добычу, перед тем как нанести смертельный удар.
В пустотные щиты "Фетиды" ударили макро-снаряды — сначала один, потом второй, затем они посыпались градом. Фидий смотрел, как срывает щиты, — гигантские радужные мазки энергии сверкали на краю его восприятия. В нос "Фетиды" ударил стометровый плазменный шар, и корабль содрогнулся; оторванным струпом закувыркался прочь раскалённый добела кусок брони. Фидий не отводил взгляда от центра голо-проекции, от значков вражеских судов. Корабль сотрясался всем корпусом, продолжая свой нырок в сплошную стену неприятельских выстрелов.
Он ощутил, как процедуры пробуждения начинают оттягивать энергию от второстепенных систем. Реакторы взвыли предупреждениями о недостатке питания. Если бы численности экипажа всё ещё хватало, чтобы приставить людей к орудиям, для их включения не достало бы мощности.
— Приготовиться к запуску, — произнёс Фидий.
Двери зашипели, закрываясь за их спинами. Крий стоял во тьме, его глаза щёлкали и жужжали, выискивая любые клочки света. Незащищённую кожу его лица начал кусать холод.
"Температура ниже порога, требуемого для поддержания жизнедеятельности, — щёлкнуло в его уме. — Непосредственная угроза отсутствует".
Тишину прорезал скрежет стали — Борей извлёк свой меч.
Глаза Крия переключились в режим тепловидения. Холодно — голубое и чёрное. Холодно, безмерно и неимоверно.
Через его линзы проплывали строчки данных. Он не обращал на них внимания, пытаясь различить хоть какие-то узнаваемые очертания в голубых кляксах во мраке.
— Направленный свет, — прошептал он, и его глаза зажглись, как мощные фонари. Участок перед ним был заставлен аппаратурой, чьи ряды уходили во тьму, заполняя пространство, которое когда-то вбирало в себя "Грозовые Птицы" и танковые батальоны. Штабели цилиндров и плоские прямоугольные контейнеры стояли, окружённые хитросплетением труб. На чистом куске пространства перед дверями располагалось низкое возвышение из полированного железа.
Над его поверхностью, на расстоянии где-то в ширину пальца от неё, парил скипетр, сделанный из отфрезерованного и полированного металла. Возвышение и устройство в виде скипетра были единственным предметами, казавшимися свободными от инея, который покрывал всё остальное в помещении.
— Искусственная регуляция температуры, — пробормотал Крий, ведя лучами своих глаз через мрак. — Это помещение переустроили, установили это оборудование. В этом причина высокой температуры на судне — тепло, отводимое отсюда, должно куда-то уходить.
— Секреты, — прорычал Борей, с присвистом выпуская белый пар сквозь стиснутые зубы.
Крий сделал вдох, в первый раз обращая внимание на то, чем отдаёт стоячий воздух: его обонятельные рецепторы затопило нотками машинного масла и антисептика. Его логические умопостроения пришли к неопределённым заключениям, и он непроизвольно щёлкнул фокусировочными кольцами глаз. Он шагнул вперёд, его механические сочленения и броня скрипели на морозе. Он осторожно миновал возвышение.
Ближайший агрегат навис над ним, сверкая в ледяной шкуре. Он стоял чуть в стороне от остальных, точно генерал во главе армии. Точки присоединения трубок и труб к верху и бокам агрегата покрывала шуба из замёрзших жидкостей. Крий поднял руку перед собой, растопырил свои металлические пальцы и коснулся поверхности. Металл звякнул о металл. Тактильные датчики зазудели, сообщая его холодному рассудку: адамантиевая структура с малой толикой серебра и других, неизвестных, элементов. Слабая пульсация отзывалась тупой болью в его пальцах. Он повёл рукой, отслеживая ими металлическую поверхность, пока они не наткнулись на заросший инеем хрусталь.
Он замер, потом отпрянул.
Там что-то было, он мог это видеть сквозь крошечное окошко, которое его пальцы расчистили во льду.
— Что это? — голос Борея, казалось, взлетел вверх и исчез во мраке.
В голове Крия щёлкали вычисления, следуя маршрутами умозаключения и вероятности, формируя выводы.
— Это могильник, — тускло прошелестел Крий. Он медленно поднял руку ещё раз и соскрёб со стекла иней. Его глаза пролили свет в пространство по ту сторону.
На него смотрел железный череп.
Ум Крия впал в ступор. Данные по-прежнему проплывали перед его взглядом, но он больше не уделял им ни малейшего внимания. В ушах звенело.
Из своего ледяного кокона на него смотрел замороженный Афанат.
"Как можете вы надеяться добиться здесь чего-то помимо вашей смерти?" — услышал он свой собственный вопрос, отдающийся в его уме, и ответ Афаната, донёсшийся из глуби памяти:
"Это больше не война под флагом надежды, брат, — это война ради отмщения, война на истребление".
И с этим воспоминанием пришло неизбежное заключение, вытекающее из накопленных данных.
"Кибернетическое воскрешение, — выдохнула логика в его уме. — Афанат мёртв. Они все мертвы. Они вышли из этого сна, чтобы поприветствовать нас, когда мы прибыли, и затем вернулись в его объятия. Они повернули ключи от царства мёртвых".
— Нет, — услышал он слово, бессильно слетевшее с его собственных губ. — Нет, это запрещено. Наш отец запретил нам отпирать те врата.
"Феррус Манус мёртв".
Крий не мог пошевелиться. В голове крутились обломки мыслей, его глаза прикипели к этим контейнерам-гробам, которые рядами уходили вдаль, стоя под своими саванами из инея. Их были сотни.
Палубу под ногами тряхнуло. С далёкой вышины потолка просыпался отколотый лёд. "Фетида" была внутри сферы битвы.
"Смерть — это всё, что сейчас есть, Крий".
Палубу снова тряхнуло. По всей длине помещения зажглись голубые огни, и передняя часть контейнера разошлась надвое с глухим треском, который эхом раскатился по залу. Из решёток и труб излился газ. Крий смотрел не отрываясь, его глаза всё ещё продолжали светиться. Вспыхнул меч Борея.
Ещё один раскат треска, и Афанат шагнул на свободу. Палуба звенела под его поступью, вместо мышц ходили поршни. Его оружие сбрасывало свои ледяные чехлы, приходя в боевую готовность. Он постоял так секунду, его сочленения пыхали паром, сервоприводы пощёлкивали.
Затем он посмотрел на Крия. Его глазные линзы светились голубым.
— Теперь ты видишь, Крий, — проскрежетал Афанат таким голосом, точно дробилось на куски стылое железо. Его деактивированный силовой кулак сгрёб скипетр с возвышения. Крий мог разглядеть руны Медузы, которые бежали кольцами по поверхности устройства, и все они сейчас светились тусклым светом. Он едва ли не ощущал привкус экзотических энергий, заключённых в его сердцевине. — Вот теперь ты понимаешь.
Интерфейсные соединения вливали в Фидия страдания "Фетиды", и он чувствовал, как его плоть колотит от симпатической боли. Во рту была кровь, и ещё больше её сворачивалось на внутренних поверхностях его брони.
— Слабость, — прорычал он сам себе и заставил свой ум сосредоточиться.
"Удар Копья" и "Волк Хтонии" уже пронеслись мимо "Фетиды" и теперь резко разворачивались, стреляя на повороте. Её заднюю часть начали полосовать турболазеры, врезаясь вглубь и прожигая себе путь в её нутро. "Рассветная Звезда" и "Детище Смерти" приближались, их носовые и спинные орудия молотили в борта "Фетиды". Фидию представилось, что он может ощущать, как его собственная плоть поджаривается вокруг имплантированных гнёзд разъёмов.
Всё было так, как ему и полагалось, но вместе с тем — ужасно неправильно.