Страница 30 из 54
Так закончились эти отношения, начавшиеся за двадцать лет до того с письма, посланного в Сибирь. Все эти двадцать лет Ленин оставался верен себе, и Сталин оставался верен себе, и последние месяцы ничего для него не изменили. Он с большим трудом менял раз сложившееся отношение к людям — по крайней мере, хорошее отношение, и не считал необходимым платить Ильичу той же монетой. «Больной человек, что с него взять!» — оправдывал он Ильича.
При жизни Ленина Иосиф все время настойчиво выдвигал его на первое место, а после смерти он создал культ Ленина. Это, как и все другое, что он делал, Иосиф сделал хорошо. Культ Ленина жив до сих пор, намного пережив культ Сталина, созданный руками любящими, но менее умелыми. Правда, он не избавил Ленина от страшной участи живого мертвеца, выставленного напоказ на Красной площади, но, с другой стороны, был ли в этом смысл? Ленин был таким яростным атеистом и так ненавидел церковь, что едва ли это что-либо изменило бы в его посмертной судьбе…
От Второго к Первому
После смерти Ленина Сталин естественным образом стал главой государства. Ему не надо было бороться за власть, не надо было даже прикладывать какие-то усилия — это вышло само собой.
В начале 20-х годов страной управляло Политбюро. Это был очень специфичный орган. Состоял он из пяти человек, поименно: Ленин, Сталин, Троцкий, Зиновьев и Каменев. (Были и «запасные» члены, замещавшие отсутствующих, — Молотов, Калинин, Бухарин.) Трудно было подобрать компанию, более неподходящую для совместной работы.
Троцкий был человеком, имевшим «я» первой буквой алфавита. Он всегда был против всех. При этом на страну ему было глубочайшим образом наплевать, он заботился только о мировой революции, да и в ней интересовался лишь своей собственной ролью.
Очень показательна в смысле характеристики Троцкого как государственного деятеля история, случившаяся летом 1919 года. Деникинская армия наступала, положение было отчаянным. И вот в самый тяжелый момент Троцкий бросил фронт, заявив, что голодные и раздетые бойцы сражаться не могут, и представил Совету обороны план подготовки наступления на… Индию. Мол, поражение все равно неизбежно, поэтому надо думать о будущем и начать все сначала на новом плацдарме. Он предложил сформировать корпус из 30—40 тысяч всадников, перевести Маркса на туземные языки и двигать мировую революцию в Азию. И все это на полном серьезе.
Однако Ленин испытывал непонятную слабость к Троцкому, хотя врагов у Льва Давидовича, при его милейшем характере, было предостаточно, и не так уж трудно было убрать его с поста наркомвоена, а потом и из Политбюро. В оправдание своей позиции он все время говорил о возможном расколе в партии — либо Ильич лукавил, либо действительно плохо разбирался в людях.
Зиновьев с Каменевым были людьми более мирными, но безынициативными и панически боявшимися любой ответственности. Ленин — работоспособен, но очень скоро сошел со сцены. Бухарин — из того же теста, что и Зиновьев с Каменевым, и притом невероятно говорлив, до такой степени, что язвительный Троцкий дал ему кличку Коля Балаболкин. Молотов — человек надежный, но не более чем исполнитель. Ну и кто остается?
Сталин был, в общем-то, в радикально-революционной партии человеком чужим. Он был по духу не разрушителем-большевиком, как вся эта компания, а созидателем, с большим удовольствием занимался государственным управлением и не имел ни малейшего желания отрываться от него даже во имя «мировой революции». И он не собирался уступать свое положение фактического главы государства. В общем-то, он любил быть первым, однако никогда не рвался к власти ради власти, и, если бы в большевистских верхах был еще хотя бы один дееспособный человек… Но не было в большевистских верхах никого способного стать во главе государства, так что и выбора не было. Не Троцкого же, в самом деле, — то есть можно, конечно, и Троцкого, вот только страну жалко…
…Пока был жив Ленин, присутствие признанного лидера кое-как консолидировало эту компанию, и то ценой бесконечных свар. Но как только он заболел и отошел от дел, власть сразу забуксовала. Троцкий, приходя на заседания Политбюро, демонстративно читал английский или французский роман — вот, мол, какой я образованный! — или едко критиковал то, что говорили другие. Зиновьев с Каменевым раскола не вносили, но и толку от них немного. Сталин — мрачен и завален работой. Но, пока за столом незримо присутствовала тень Ильича, можно было делать вид, что все идет как идет. Момент принятия решения наступил только после смерти Ленина.
Троцкий по-прежнему считал себя гениальнейшим из людей, самой судьбой предназначенным управлять страной, но у партии на этот счет было иное мнение. Впрочем, первое сокрушительное поражение он потерпел еще при жизни Ленина, осенью 1923 года. Это был знаменательный год — когда самые смелые мечты «мировых революционеров», казалось, начали сбываться. Германию сотрясал жесточайший кризис, в котором Коминтерн увидел революционную ситуацию и радостно приступил к организации германской революции. Троцкий принимал в ее подготовке самое активное участие. 4 октября 1923 года Политбюро утвердило дату начала революции. И в том же октябре, в напряженнейшее время, когда все ожидали «революционной войны», в ЦК поступили письма Троцкого и 46 его сторонников с очередной порцией критики политики властей. В такой момент это выступление было расценено как предательство. Впрочем, этот бой «демон революции» проиграл вчистую: в поддержку ЦК выступили 98,7% членов партии. В дальнейшем наскоки Льва Давидовича продолжались, но были не более успешны. Остальные деятели партийной верхушки власти, а точнее, сопряженной с ней ответственности боялись как огня, и естественным образом главой государства стал единственный человек, ее не боявшийся. Стал не формально, а фактически. В Советской России в то время была правильная демократическая система власти, которая, как и положено, не работала, ибо работает правильная демократическая система только в том случае, если ею управляет кто-нибудь извне. В то время страной управляла партия во главе с Политбюро. Но на самом деле все было еще сложнее, ибо в Политбюро, согласно уставу, не было какого-то одного лидера и решения должны были приниматься коллегиально. Сумасшедший дом! И вот постепенно фактическим главой государства стал самый дееспособный и авторитетный из членов Политбюро, а таковым был Сталин. Соответственно, самым важным партийным постом стал считаться пост генерального секретаря, вокруг которого и разгорелась борьба. Не потому, что он был самым важным по уставу, а потому, что работа Сталина на этом посту сделала его таковым. Когда первым секретарем партии был Молотов, никому из верхушки даже в голову не приходило оспаривать у него должность в секретариате.
В мае 1924 года съезд партии выдал Сталину мандат доверия, причем в очень сложной обстановке. Внезапно Сталин получил удар — со стороны к тому времени покойного Ленина. За пять дней до открытия XIII съезда Крупская передала в ЦК так называемое «Письмо к съезду». Доказательств подлинности этого документа не было, само письмо представляло собой машинописный экземпляр, даже не подписанный Ильичем, но с Крупской спорить не стали и «Письмо» на съезде огласили. Так вот: предложение Ленина заменить генсека съезд не стал даже обсуждать.
Итак, Иосиф держал в руках руль управления партией, а партия контролировала все в стране. Значит, он стал главой государства. И несмотря на то, что он всячески избегал демонстрировать свое положение первого лица, он никого не мог обмануть и, будучи умным человеком, не мог обманываться сам.
Казалось бы, совсем небольшое продвижение наверх — от второго к первому, но разница оказалась колоссальной. Огромная тяжесть ответственности за страну опустилась ему на плечи. Ленин не ощущал ее так тяжело. Он был азартен, он был во многом игрок, до самого конца власть для него была авантюрой, и он не ощущал такой ответственности, а Сталин — тот иначе не мог. Ленину важна была идея, Сталину — страна. И относился он к этой ноше именно как к ноше, как к тяжелому грузу. Позднее, в 30-е годы, он в письме к матери написал всего одну фразу, но такую, что стоит любых деклараций. «Долю свою я выдержу». И то верно: Бог не по силам креста не дает, а значит, можно выдержать и это…