Страница 50 из 61
1. Городская земля (храм и подсобные помещения храма) — 25 %.
2. Гримор Наитха (включая подставных лиц) — 25 %.
3. Кента Иритим — 11 %.
4. Орден необычных — 4 %.
5. Вениан Кит — 4%.
5. Мелкие собственники, менее 2 % на лицо — 31 %».
За последние два дня расстановка сил несколько поменялись. Четыре процента Кита перешли к Наитхе, увеличив его долю, кроме того, благодаря деятельности Бенаюса и Кантиана доля Ордена выросла до семи с половиной процентов, чего, конечно, было недостаточно. Те четыре процента, о которых каким–то образом прознал Соплитриан, были получены почти год назад, новое выкупать оказалось сложнее.
— Цены на землю в этом районе бешено растут, — просвещал ее седоватый мужчина, аккуратно подстриженный, из кармана на его груди торчала пара карандашей и небольшой блокнот. Сайта и сама выглядела примечательно: костюм–двойка, жесткие туфли, тщательно начищенные, в одной руке портфель, в другой трость. В этом образе ей было двадцать два. — Да, я уже давно собирался перебраться в новое место, но мне очень не хотелось оставлять дело тому, кто не оценит. Если бы не ваша репутация, я бы не стал с вами говорить.
Это был четвертый приют бездомных детей в Сенате и последний из тех, что Сайта еще не посещала. В официальных документах он значился лечебницей для умалишенных, из–за чего и не был обнаружен раньше. Наверное, и до сих пор не был бы, но оказался расположен в непосредственной близости от площади Веры.
— О, я всецело одобряю подобный подход, доктор Оспирон.
Охранник, крупный толстощекий мужчина, смерил ее строгим взглядом, но и только. Дверь он открыл, потянув за ручку внутри вахтенного домика.
— Три корпуса: два жилых — для наших подопечных, один административный — для сотрудников и проведения процедур. Обширные подземные помещения, большой внутренний двор. Вся территория обнесена каменным забором высотой в четыре метра. Когда–то здесь располагалась городская тюрьма. Потом здание пустовало, пока я его не выкупил и не переоборудовал. Официально оно принадлежит городу, но, уверяю, только официально. Просто это помогает получать гранты… да и вообще проблем меньше. В остальном заведение полностью частное.
— Понимаю. Побеги? — деловито поинтересовалась Сайта, шагая по вымощенной кирпичом дорожке. Газоны по обе стороны были тщательно подстрижены. Решетки на окнах блестели чистотой, отражая солнечные лучи.
— Попытки случаются, в среднем один раз в год, — ответил Оспирон. — Но удачных пока не было.
— Это хорошо, — кивнула девушка. — Как давно вы начали исследования?
— Около десяти лет назад. Я могу рассказать подробнее…
— Мне было бы очень интересно.
Им отперли еще одну дверь.
— Прошу… Итак, с чего я начинал… В наше время людей больше всего манит перспектива быстрого обогащения. Интеллект, чистая наука ценятся мало. Поэтому я хотел разработать метод, который помог бы совместить мои профилирующие дисциплины — психологию и психиатрическую хирургию — с веяниями времени, так сказать. Обеспечить науке фундамент. И я думаю, кое–что удалось. Возможно, подобный подход в будущем назовут моим именем… Впрочем, мне было бы достаточно того, чтобы о моем вкладе не забыли…
Оспирон достал из кармана связку ключей и снял со стены факел. Огонь осветил длинный ряд камер по обе стороны.
— Основа моего метода — приют. Не пристанище для умалишенных, а именно приют для детей. И то, и другое имеет право на получение дотаций от правления, в зависимости от числа содержащихся, но в первом случае возможности заметно шире.
Он открыл одну из решеток. В камере, дно которой было устелено матрацами, находилось, по меньшей мере, человек пятнадцать.
— Вновь поступившие. Прошу заметить, снотворное не магическое, а химическое.
— Это эксперимент? — Сайта проверила пульс у девочки лет шести–семи. Она спала у входа.
— Нет, я усыпляю всех новеньких, да и не только новеньких… Сон — естественное состояние организма: во время него потребности снижаются многократно, в то время как вреда состоянию пациента практически не наносится. Даже мясо в замороженном состоянии со временем портится, а усыпленный человек дышит, его сердце бьется, он видит сны, что означает работу мозга. Своего рода идеальное хранилище. Я множество экспериментов провел в свое время в этой области. Даже без поступления воды и пищи усыпленного удавалось полностью разбудить спустя двадцать два дня после введения в анабиоз, а если давать сироп — даже через годы сна. Собственно, эти работы и натолкнули меня впоследствии на мысль… Пройдемте дальше.
Они вышли. Оспирон закрыл за собой решетку.
— Что такое вообще ребенок? Для чего его можно использовать? Я подсчитал, что единовременно на продаже всех частей тела — конечностей, основных органов, крови, волос — можно выручить до десятка золотых кредитов за одного пациента. При продаже в рабство — до сотни кредитов. Но! — Овиртон поднял вверх палец. — При соблюдении множества условий. Части тела используются только в магии и немного в медицине. Спрос не только невелик, но и нестабилен. При продаже в рабство велики требования к материалу, а улица редко дает здоровых и красивых детей.
Они пошли на другой этаж. Лестничные пролеты были испещрены решетчатыми тенями.
— Тогда я задумался: да, живой ребенок требует еды, места, одежды, охраны, но он и дать может больше. Опять же я проводил расчет: если взять за основу одного среднего ребенка и один год. Вот примерно…
Он вырвал из блокнота листок и быстро написал несколько строк:
«1. Дотации правления: 1 медный кредит в месяц — две серебряных доли в год.
2. Работа: 2 медных доли в день — десять серебряных долей в год.
3. Кровь: 3 порции в год — то, что гарантированно можно пристроить. Серебряный кредит.
4. Волосы: 25 сантиметров, или полторы серебряных доли в год.
5. Аренда: 6 раз в год — два серебряных кредита в год.
6. Кожа и конечности: 1 раз в год — один серебряный кредит.
7. Другие возможности: 1 раз в год — один серебряный кредит
Всего: 43 с половиной серебряных доли».
— Это для среднего пациента. Да, сумма очень неплохая, но это ведь не прибыль — это доход. Если отнять содержание, обслуживающий персонал, площади — останется в лучшем случае половина. И сколько пациентов можно задействовать? Очень ограниченное число. Причем приток также непостоянен. Прошу…
Это была уже не решетка, а дверь с окошком на уровне глаз. Внутри обнаружилась комнатка: светлая, с окном и… парнем лет пятнадцати. Он стоял в центре пустого пространства и молча смотрел в стену.
— Лоботомия? — спросила она, подходя ближе и негромко щелкая у него рядом с ухом. Парень обернулся на звук и вновь замер. Сайта согнула ему сустав — парень не сопротивлялся, и когда она отошла, выпрямлять руку не стал.
— Лучше, — покачал головой Овиртон, не без гордости глядя на результат своих стараний. — Гораздо лучше. Шрамы очень маленькие, и под волосами их не видно. Пока я не могу провести операцию без магической поддержки, но я знаю, в какую сторону двигаться. Мне нужен еще год или два.
— В чем преимущество?
— Частично сохраняется разум. Этот молодой человек все еще способен выполнять работу… правда, крайне простую, но все–таки… Однако главное — что он до сих пор способен к воспроизводству! Это настоящий прорыв! Можете сами проверить!
— Я доверяю вашему мнению…
— Ну и помимо прочего после операции снотворное действует значительно лучше. Раз в два месяца пациентов будят и выдерживают двое–трое суток в такой вот комнате. Помещения для длительного сна у меня в другом корпусе.
— Гм… В какой–то степени это даже гуманнее рабства…
— Совершенно верно. Раб ведь страдает от своей участи, верно? А мои пациенты — нет. Впоследствии мой способ позволит создать новую породу рабов.
Оспирон показывал ей процедурные кабинеты, лабораторию, где разрабатывались новые виды снотворного, склады…