Осада

– Программа у нас поменялась значительно, – сказал Антон, приступая сразу к делу, подсовывая распечатку. – Я бы с  удовольствием прикрыл эту шарашку, но народ требует зрелищ, и не только наш народ. Прошлую программу посмотрело, с учетом повторов, полмиллиарда человек, нынешнюю в прямом эфире будет зреть не меньше. Выходим на олимпийский уровень, – он хмыкнул. В этот момент звук повторился, Кондрат, подумавший было, что это не более чем слуховые галлюцинации, нервно сжал Сердюку руку. Тот посмотрел на Микешина недовольно. – Да, мы завезли зомби. Поймали тут, в лесу, и завезли. Все обращенные, так что для убедительности их пришлось немного гримировать. Они там, на входе, в клетке. Транквилизаторы их не берут, так что пришлось связывать…. – Микешина передернуло, но Антон не обратил на это малейшего внимания.

– Так что с программой? – выдавил Кондрат.

– Сам понимаешь, Домбаева бродит, неприкаянная, невесть где. Жалко девочку, вот так попала по глупости. Вместо нее теперь будет Ноймайер. А на смену Светлана Шульгина. Ты ее должен хорошо знать, она вела передачу «Третий Рим» на Третьем канале. Твоего отца Анисима туда приглашали.

– Разумеется, помню, – немного заторможенная, потерянная девица, дочка хозяина этого канала, неожиданно решила стать ведущей в главной передаче у папы. Хорошо, ей в помощь был придан молодой человек с языком без костей, так что Шульгина просто красовалась в кадре – на что имела полное право – ее аппетитные формы служили предметом для бурных дискуссий в сети. А о романе с Ритой Ноймайер, по-моему упоминала она сама. Или ему теперь во всем и во всех в этой среде видится греховная изнанка? А если так… почему она до сих пор ведет ту передачу? Вроде бы богословская, просветительская, для молодежи, да еще одобрена самим патриархом – неужто он не в курсе? Или цель оправдывает средства? И что ведущая церковной передачи может преспокойно сообщать подробности своих отношений с депутатом Госдумы, председателем комитета культуры безо всякого стеснения? Хотя о каком стеснении можно говорить в этой среде.

– Теперь нам придется выкручиваться. Лена бы хорошо сказала, язык у девочки подвешен, трещала без умолку, – Кондрат не понимал, Сердюк всерьез опечален гибелью Домбаевой или ему все равно. – А тут такая жестокая случайность. Обидно, просто обидно. Особенно теперь, когда Ноймайер будет вести представление. Она же хоть и депутат, но двух слов без бумажки связать не может. Гимнастка, что же ты хочешь. Да и Шульгина…. Ладно, ты хоть текст помнишь? – он кивнул, Антон, на ходу доставая мобильный, вышел в коридор.

Кондрат проглядел поправки, их было немного, запомнить несложно. Времени до начала представления без меры. Но одному было как-то неспокойно, он вышел в коридор, отыскал Сердюка. Вдвоем прошлись по «ответственным местам», как называл их сам Антон. Спустились в подвальные помещения, к колодцу, Кондрат долго изучал люк, пока Сердюк ссорился с рабочими. Позже они поднялись на верхние этажи, изучая расположение софитов. Затем вернулись в кабинет.

Через час прибыла Рита Ноймайер вместе с Маратом Бахметьевым. Хозяин придирчиво оглядывал прибывшее телевидение – человек тридцать съемочной группы, продажа прав прямой трансляции на семьдесят восемь стран мира. Осветители уже закончили монтаж дополнительных софитов. Техники спешно выставляли на отведенные места камеры, завершали проводку звукозаписывающей аппаратуры. Бахметьев прошелся по местам дислокации камер, затем так же спустился к люку колодца. Кондрат наблюдал за ним из окна кабинета Сердюка, не видного из зала.

Неожиданно дверь открылась, вошла депутат Госдумы, председатель комитета по культуре, Рита Ноймайер. Невысокая, темноволосая девица, не сказать, чтобы худощавая, стройная, сохранившая былую гибкость, преумноженную той томной, изысканной грацией, что далась ей многочасовыми тренировками. Она вошла в кабинет без стука, подошла к столу хозяина и, тут только заметив Кондрата, остановилась.

– Мой сценарий у тебя, жрец? – улыбнувшись спросила она, протягивая руку. Микешин поднялся и быстро пожал ладонь. Лицо Ноймайер отобразило мимолетное недовольство, у Кондрата разом вспотели руки. Так всегда с ним, когда он волнуется. Наверное, она уже знала, потому пожатие было столь кратким, он даже не успел как следует сжать ее ладонь. И почему-то подумал, что руку следовало бы поцеловать. – Не в курсе, куда Антон его запихал?

– Ах, да… сейчас, – Микешин подал ей папку с инициалами «Р.М.», Рита немедленно открыла ее и разочаровано закрыла.

– Этого мне за неделю не выучить. Вот чертова работенка, на самом деле. А завтра выступление на заседании.

– Сочувствую, – пробормотал Кондрат, собираясь снова углубиться в текст, и решая про себя, дадут ли ему на сей раз посох, или обойдется; но Рита была настроена на разговор.

– Слышал скандал, насчет кинотеатра «Фитиль»? Нет? Не в курсе? Надо же. А там подпольно крутили мультики для детей. Вот недавно даже премьеру устроили… как же его… «Приключения зайчика Шнуфеля». Что за дурацкое имя, еврейское, что ли, на самом деле, не понимаю.

– Вам, немцам, видней, – но Рита не заметила подколки. – А что такого, ведь для детей старались.

– Подпольно, – строго сказала Ноймайер. – Я, на самом деле, и то не хожу по казино, хотя они работают, и по ночным клубам и вообще. А тут дети. С таких деятелей, на самом деле, должен быть спрос по полной программе. Мы уже подготовили запрос президенту. Я завтра озвучу, – и спохватилась. – Мне надо переодеться. Куда Антон задевал мой наряд?

Она вызвонила Антона, тот примчался и отвел ее в соседний кабинет, где долго уговаривал, упрашивал, а затем ругался и пытался мириться. Микешин устал от этого ора, посмотрел вниз в последний раз – народ уже начал подтягиваться в храм, кажется, он узрел несколько знакомых по обложкам лиц, – а затем вышел в коридор, в поисках местечка поспокойнее. И тут же столкнулся с Шульгиной.

– Я Антона ищу, – медленно, словно пребывая в глубоком трансе, произнесла она. Хотя это и было ее привычной манерой вести диалог. – Где он? Только сейчас ругался. А теперь замолк. Я не соображу. Вроде не от себя, – Кондрат кивнул на соседнюю комнату, гардеробную, Шульгина пошла туда. – Рита, как я рада тебя видеть. У нас будет время…

– Нет, черт возьми, в прошлый раз чуть не запороли, в этот. Не будет у вас времени, надоело мне это все! – взвился Антон. – Учи сценарий, Света. Вот лист. Только умоляю, у тебя всего пять фраз, не забудь изменения.

– Я два года на телевидении, я профессионал, – донеслось до него.

– Ну да, профессионал. Ты только текст телесуфлера читаешь.

Микешин усмехнулся и спустился на нижний этаж, гости перестали собираться, двери по традиции заперли, начались танцы отвязных девственниц – рабынь великого Ктулху. Затем наступила очередь транс-шоу. Около десяти Рита Ноймайер была уже облачена подобающим образом, в черный балахон с белым кушаком на бедрах. Белый кушак, как объяснил Сердюк, означает право пройти в качестве жертвы вне очереди.

На какое-то время Антону удалось разлучить подруг, во что бы то ни стало вознамерившихся уединиться. Дабы предотвратить подобное, он поручил Ноймайер Микешину, а Шульгину отправил в свой кабинет заучивать изменения к тексту.

Уединение прошло в полном молчании. Рита просто сидела в кресле, разглядывая потолок и совершенно отключившись от происходящего, наверное, настраивалась на выступление. Закалка гимнастки, уметь отключаться в любом месте на любое время. Недаром на олимпиаде в Пекине, она принесла России две золотые награды. Плюс еще четыре первых места на мировом первенстве, и шесть на европейском.

А теперь звезда снимается в кино, в фильмах о себе, любимой, в фотосессиях для мужских журналов, проводит время на подиумах, где представляет коллекции дома своей подруги, Валерии Паупер. Да вот еще избрана депутатом Госдумы, от одной из партий власти, Кондрат уже не помнил, какой именно. Там таких много, спортсменов, представителей эстрады, деятелей шоу-бизнеса, чьих-то родственников и знакомых. И кто сказал, что кухарка не может управлять государством?