Страница 18 из 24
– А как жить мне? Уйти в монастырь? Я могу тебя ждать, и потом быть с тобой, как Клара Шиффи со святым Франциском, брат Солнце и сестра Луна… Просто скажи – хочу, и вот увидишь – я не такая неженка, принцесса, как думают… я буду ждать тебя. Конечно, я состарюсь, и все будут думать, что я твоя старая тетушка, ключница, кастелянша, домоправительница, что-то из творчества сестер Бронте; буду шлепать в мягких тапочках и готовить тебе кофе с кардамоном и тмином – такой любит дядя Седрик… ну? Тео? Почему ты не смеешься?
– Ты будешь со мной, а не с Богом.
– Бог простит.
– Ой, дура, – он еще раз поцеловал ее. А потом ушел; снег стал гуще, белая простыня для кино; вещи были уже собраны – он взял с собой немного одежды и книг, и свои принадлежности для рисования; билеты он купил еще в ту ночь, через интернет, когда вернулся с бала домой, принял душ, завернул лед в носовой платок, приложил к носу и скуле, сел смотреть самолеты и поезда. Утром вся семья завтракала – рождественский завтрак – блинчики с медом и кленовым сиропом, яичница с беконом и помидорами; «о, Боже, Тео, ты что? дрался с кем-то на дуэли за честь Матильды?» прокомментировала Сильвен, Сильвер только хмыкнул; «мам, мне нужно поговорить с тобой» сказал Тео «после завтрака?» «нет, сейчас»; они сели в гостиной; пахло елкой; день был солнечный, и вся комната была в бликах от елочных игрушек; он рассказал ей о Братстве Розы; «это какой-то университет? или семинария? когда ты вернешься?» «не знаю, мам, может быть, никогда» «но… зачем это тебе? ты же художник» она была потрясена и растеряна – Тео был такой далекий и красивый сейчас, как лицо из журнала – принц Каспиан, Бен Барнс, можно дотронуться, но не прикоснуться; «мам… пожалуйста… ты отпускаешь меня?» «разве тебе нужно согласие? ты ведь уже решил; ты открыл свое небо в никуда» «мам…» он сполз на ковер, положил голову ей на колени, обнял ее ноги, и она услышала его сердце; и заплакала, будто он шел на войну на заре; «благословляю тебя, Тео, иди в свой крестовый поход; пусть повезет тебе найти и успокоиться; ты мне будешь сниться» «а если я захочу вернуться? если не смогу? ты примешь меня?» «конечно, милый; ох, милый… я уже сейчас готова пойти к Богу и сказать ему, прокричать – ну за что? зачем тебе мой сын?.. как на войну детей отдавать… всегда думаешь, что это твой долг, говоришь о нем, молишься за других – чтобы кто-то пошел служить Богу – а как только твой ребенок уходит от тебя… чувствуешь, что он уносит с собой твое сердце… и ведь он будет небрежен, будет носить твое сердце в кармане, который порвется… о, Тео!»; сердце в форме розы, рубин, младший сын, самый красивый; костюмы, галстуки, красные и черные кеды, велосипед, сумасшедшие рубашки; диски, пластинки, альбомы репродукций, журналы про кино – она сложит это все в коробки из «Икеи», самые дорогие, коричневые, розовые, серые и малиновые, поставит коробки на антресоли, и будет хранить.
Заниматься с детьми в больнице Тео попросил Сильвен и Сильвера; они удивились – они даже не знали, что Тео это делал; но согласились; и потом организовали почти весь свой курс; и Тео уехал – о, мир был прекрасен – Тео обожал путешествовать; в самолете показывали «Пиратов Карибского моря», все три части; когда ему надоедало, он слушал плеер – «L&M», новый альбом – «Снег и книги» – на обложке фотография страницы из повести «Волшебная зима» Туве Янссон – просто фотография книжной страницы с закладкой – деревянной линейкой, исписанной латинскими глаголами – шпаргалкой; «“Здесь раньше росли яблоки” – заметил общительный Муми-тролль, глядя на голые деревья. «А теперь здесь растет снег» – равнодушно ответила Туу-тикки и пошла дальше»; альбом вышел двадцать четвертого декабря, в сочельник, и был абсолютно фантасмагоричным; кружевным, искрящимся; орган, флейты, клавесин, скрипки, басы; три больших симфонии и много маленьких песенок, которые закрутят на радио – но все равно не жаль – альбом был прекрасен, как любимое пальто Тео – большой его секрет, джедайская сила – шикарное, черное, приталенное, с подкладкой, на которую пропечатали страницы из комикса Фрэнка Миллера, из первого выпуска «Города грехов»; Тео купил себе диск и Артуру – в подарок, на прощание; Артур сказал на «я уезжаю» Тео «я не верю»; сидел за компьютером и даже не повернулся; такой красивый равнодушный затылок; «ты меня на слабо берешь что ли, – спросил Тео, он не рассердился, Артур делал вид, что ему все равно, а рука с сигаретой дрожала, – я не вернусь; пожалуйста, попрощайся со мной» «нет»; и сказал только, что ничего не будет менять в его комнате сколько нужно – хоть сто лет; Тео был тронут; но ни жалости, ни сочувствия, ни грусти от разлуки не услышал внутри себя; такую радость от поездки, от предвкушения чуда, пути он испытывал; весь альбом был про далекий северный городок, в котором выпал снег и завалил все дома до крыш, и люди ждут весны, и читают книги; все тексты были по мотивам книг, которые читают жители – по сказкам братьев Гримм, по Умберто Эко – про тамплиеров и рукопись Аристотеля, по мифам Древней Греции, по Вальтеру Скотту, «Ветру в ивах», Жюлю Верну, Герберту Уэллсу, Эрнсту Теодору Амадею Гофману, и даже была песенка про рассказ Кайла Маклахлена – рассказ, сюжет которого, собственно и взяли «L&M» за основу – о маме и мальчике, что жили высоко в горах и однажды их засыпало снегом; мальчик читает книги и думает о девочке из школы, в которую влюблен; Тео это привело в неописуемый восторг; песенка была самой короткой в альбоме, легкой, нежной, просто пирожное-тирамису. После самолета был поезд – шикарное купе без соседей; все под красное дерево, пледы цвета топленого молока, темно-желтые лампы-лилии; Тео спал, читал – Джонатана Страуда, он взял с собой всю «Трилогию Бартемеуса», и представлял Натаниэля как себя; смотрел в окно – огромные, заснеженные поля; будто путешествие игрушечного поезда по белой постели; потом Тео пошел в вагон-ресторан – пассажиров было немного, все пили горячий шоколад, кто-то – горячий виски с лимоном, сморкаясь в платок; на Тео все оглядывались – черноволосый зеленоглазый мальчик в серой глянцевой рубашке, зеленом блестящем пуловере – атлас и кашемир, темно-синих шикарных джинсах, зеленых кедах; совсем один; красивый, как музыка Ханса Циммера, саундтрек к «Темному рыцарю»; Тео выбрал грибной суп-пюре, зеленый салат, блинчики с шоколадом и какао; ел и читал; потом вернулся в купе и опять читал, и смотрел в окно, на надвигающиеся сумерки; поля сменились острыми хвойными черными лесами; Тео стал придумывать всякие ужастики и рисовать – Финляндия, домик, компания молодых ребят, приехавших кататься на лыжах на рождественские каникулы; а в лесах живет зло; Тео стал придумывать зло, какое-нибудь не сильно затасканное – не зомби-фашисты, не секта маньяков, а что-нибудь ближе к «Твин Пиксу», только побойчее; нарисовал почти половину; потом увидел в окно луну и смотрел на нее, как она исчезает и появляется; будто человек, бегающий по квартире в поисках вдохновения. В купе можно было курить; Тео скурил, смотря на луну, почти полпачки; потом заснул, опершись на локоть; и проснулся от стука проводника – «через час ваша станция, сэр»; Тео переоделся в черный свитер с серебряными нитями и светло-серые вельветовые штаны с кучей карманов, и серое приталенное пальто, и черные ботинки. Остался автобус – Тео нашел автовокзал, купил билет, сел в автобус; он был единственным, кто ехал от конца до конца – до городка Шинейд, где это, на краю земли, моря, гор; «если захочешь в туалет, юноша, говори, остановки по требованию разрешены» сказал водитель; Тео поблагодарил и прошел на свое место – у окна; высокое раскладывающееся мягкое золотистое кресло; автобус почти не гудел, и была отличная вентиляция; потом стали садиться в разных городках и выходить люди; бегали по проходу дети, кто-то даже вез курицу в клетке, рыжую, мегапородистую; автобус наполнился шумом, запахами – дождя – всю дорогу лил дождь; Тео восхитил его запах – не такой, как в Гель-Грине, северный, острый, ледяной, как лезвие, а теплый, ароматный, морской, с пряностями, с хвоей; а потом автобус остановился – «Шинейд, конечная» – и Тео вышел – это был маленький городок, красивый, весь в красных крышах; супермаркет, маленькое кафе, магазин цветов; и горы, зеленые у подножия и белые, как сахар, наверху, будто игрушечные; и запах моря, океана; «тебя кто-нибудь встречает?» спросил шофер «не знаю» ответил Тео «если что, вон там гостиница, отельчик такой маленький, рядом с кафе, очень уютный, домашний, его мои знакомые держат; ты в гости?» «я в Братство Розы» сказал Тео, шофер посмотрел на него так, будто Тео признался в убийстве и был знаменитым киноактером – одновременно – с ужасом и восхищением; и тут в спину Тео кто-то произнес: