Страница 6 из 6
Он спал в ногах Дины, но к утру перебирался к ее голове и укладывался на подушке. Она слышала струйку его дыхания на своей щеке. А теперь Валета нет, внутри Дины пустота, воронка, как от взрыва, и не с кем поговорить.
– Мне под дверь подсунули записку, – сообщила Дина, протянула листок бумаги.
Я прочитала: «Если вам грустно и не с кем поделиться, я с удовольствием вас выслушаю. Георгий».
– Что это? – спросила Дина.
– Понятия не имею.
Мы пошли к морю. Расположились на лежаках под зонтами. К Дине приблизился молодой парень в белых джинсах.
– Здравствуйте, – кивнул он. – Я Георгий.
Дина непонимающе смотрела на парня.
– Я вам записку прислал. Это я.
– А-а-а… – обрадовалась Дина. – Вы не представляете себе, как кстати. Мне так хотелось с вами поделиться. Мой муж – он с призванием, ему не до меня. Его зовет призвание. Знаете, в каждом человеке есть бессмертная душа и прямая кишка для стока фекалий. Так вот: мой муж несет на работу свою бессмертную душу, а домой возвращает свое усталое потное тело, полное говна…
– Это не надо, – перебил Георгий. – Просто скажите: да или нет? Мой час стоит триста долларов.
– Какой час? – оторопела Дина.
– Интимные услуги. Высокого качества.
– Но вы написали: поделиться…
– Это не надо. Просто да или нет?
Георгию было некогда выслушивать бесплатно. Его час стоил больших денег.
– Так вы жиголо? – догадалась Дина. – Платный любовник?
– А что? Почему вам можно, а нам нельзя?
Я смотрела на Георгия и думала: вот что принесла демократия. Вот что такое свобода. Теперь мы – как Они. У Них при отеле платные любовники, и у нас – не хуже.
Дина куда-то пожаловалась. Георгия выгнали в шею. Больше он на пляже не появлялся.
Фестиваль – это настоящая ярмарка тщеславия. Все творцы жаждут славы. В течение десяти июньских дней кажется, что нет другой жизни, кроме этой. За главный приз можно отдать глаз, руку и почку. Любой парный орган. А зуб – нечего и думать. Любой зуб и даже всю челюсть.
В тот год приз получил фильм «Волчок». Режиссер – из глубинки. Он показал самое настоящее дно, куда обычно художники не заглядывают. Бесстрашная, талантливая лента.
После фильма я возвращалась в гостиницу по длинной, нескончаемой каменной лестнице. Мы шли рядом с Лариской из шоу-бизнеса. Я всю дорогу восхищалась.
– А мне не понравилось, – сказала Лариска. – Я сидела в этом дне всю молодость. Мой первый муж пил и бил меня. Я двадцать лет карабкалась из этой ямы, ломая ногти, чтобы вылезти в другую жизнь. Вылезла и счастлива. Ничего хорошего в прошлом я не вижу. Самое большое зло – бедность.
Каждая осталась при своем мнении.
Запомнился фильм «Старухи». Не запомнился даже, а врезался. Он взял несколько призов: за дебют, за режиссуру, за что-то еще.
Сюжет: в заброшенной деревне живут восемь старух. Матерятся открытым текстом. Туда приезжает семья узбеков из горячей точки. Происходит внедрение мусульманского уклада в русский. Не противостояние, а именно слияние двух культур, обычаев дает потрясающий результат, необходимый всем.
О режиссере Гене Сидорове хочется написать отдельно. И я напишу когда-нибудь.
В России никогда не иссякнут таланты. В чем причина? Может быть, из-за климата. Лето короткое. Холодно, темно. Поэтому пьют, мыслят и страдают.
Кино – молодое искусство. Братья Люмьер пустили свой паровоз только в начале прошлого века. Кино быстро развивается и так же быстро стареет, быстрее чем женщина.
Но, как известно, в начале было Слово. Для кино очень важна литературная основа.
У нас всегда была самая высокая литература. И есть. И будет. Это такая страна. Такая земля. Такая миссия.
Он и она
Он – знаменитый режиссер Кричевский. Алкоголик. Гений. Так бывает. Это называется «патология одаренности».
Гениальность – не норма. Норма – заурядность, когда человек стоит в общем ряду. Заурядные – один за другим, как в пионерлагере, смотрят в затылок предыдущего. Не выделяются. Однако науку двигают шизофреники, искусство – алкоголики. А заурядные просто живут, едят и размножаются. Гении тоже едят и размножаются, но для них главное – самовыражение. Есть что выразить. И они знают, КАК выразить. А все остальные – потребители. Потребляют ЧТО и КАК, форму и содержание.
Она – жена режиссера Вера. Каждому гениальному режиссеру нужен гениальный зритель. Вера – зритель.
Познакомились в институте кинематографии. Вера училась на киноведческом, блистала красотой и яркостью суждений. Кричевский приметил ее в буфете, стоял за ней в очереди и там же, в очереди, понял: вот она, его будущая жена.
У Кричевского – ни кола ни двора. У Веры – двушка в хрущевке вместе с мамой и пьющим братом.
Вера ненавидела запои и больше всего боялась нарваться на алкоголика.
Чего боялась, то случилось.
Довольно долгое время Кричевский был нормальный, любимый, ни на кого не похожий, а потом пошло-поехало… Надо было сразу бросать такого мужа и стремительно бежать в другую сторону. Но сразу не получилось, а потом было поздно. Уже привыкла, уже полюбила. К нему рано пришел успех, а успешный режиссер – это главный бабуин в стаде обезьян. Предположим, Вера бросила бы Кричевского, его тут же, буквально на лету, подхватила бы другая ловкая обезьяна… А вот фига вам.
Вера решила исправить ошибку природы. Нашла хорошего врача. Врач кодировал мозги и таким образом успешно лечил алкоголизм и ожирение. Алкоголики переставали пить, а толстые – обжираться.
Врач сказал Вере очень важную вещь. Да, он может вылечить Кричевского от запоев, но автоматом он вылечится и от таланта. Нельзя внедряться в подсознание, в святая святых. Пусть все остается как есть. Кричевский пьет неделю в месяц, но остальные три недели он – художник и творец. И он счастлив. Разве не жестоко превратить его в заурядную личность?
Вера задумалась. Решила оставить все как есть. Единственное – следить за его здоровьем: чтобы во время запоев он правильно питался и не выскакивал за забор. В пьяном виде его посещали фобии, ему казалось, что он где-то что-то забыл. Он нервничал, искал – это производило на окружающих тяжелое впечатление, а Вера не хотела, чтобы ее жалели, сочувствовали. Она любила, чтобы ей завидовали. А тут – какая зависть?..
Я вышла за калитку. Увидела бегущую Веру. Она выглядела нелепо, как люди, не умеющие бегать. Локти – в стороны, голова вниз.
Вера поравнялась со мной и торопливо спросила:
– Ты Сашку не видела?
– Нет, – сказала я.
Было понятно, что Сашка вырвался за забор и его надо отловить.
Я пошла своей дорогой и через пять минут на меня вылетел Сашка. Глаза у него были огромные, желтые, как у филина, лицо отекшее, как будто под кожу накачали желтый гель.
– Тебя Вера ищет, – сказала я.
– У меня машину украли. В гараж залезли…
– Поселок охраняется, – напомнила я.
– Охранники с ворами заодно. Они сообщают ворам, когда меня нет дома. Воры им за это отстегивают…
Глаза у Сашки горели нехорошим, тревожным блеском. Было непонятно: правда это или «белка» (белая горячка)?
На нас набежала Вера. Схватила мужа за руку.
– У меня машину украли, – пожаловался Кричевский и заплакал.
– Идем! – Вера жестоко поволокла мужа в сторону дома. Примерно через десять лет после свадьбы они забыли о своей бедности и жили как преуспевающие буржуа: загородный дом, два «мерседеса», счет в банке. Гениальность почти всегда соседствует с успехом, а успех с деньгами.
Вера имела все, о чем можно мечтать, плюс статус жены гения. Встреча со мной на дороге – это катастрофа. Теперь соседи будут обсуждать, догадываться, что у Кричевского «белка». Бегает по поселку, гоняет чертей. Налицо статус жены сумасшедшего.
Вера привела мужа домой. Он грохнулся в кресло и заснул, сидя.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.