Гаврюша и Красивые

– В сказке мы будем такие же крохотные?

– Не боись, в тех краях все такие, – успокоил Гаврюша и показал куда-то наверх. – А вот он и в сказке будет такой же огроменный.

Сверху неровными скачками опустилась корзина, способная вместить четырёх таких лилипутов, а следом голубь размером со спортивный вертолёт, запряжённый в неё вместо воздушного шара.

– По тутошним меркам обычная птица, а в сказке он, как видишь, со Змея Горыныча, – гордо пояснил Гаврюша.

Голубь, совершив посадку, склонил голову, выжидательно посматривая на мужичка.

– Лет сто назад на воробьях летали, верхом, только представь! – с охотой рассказывал тот, обходя вокруг птицы. – Никакого удовольствия, скажу я тебе, Валентинович. Пугливые, беспокойные, садятся через каждые десять шагов, дисциплины ноль. Енти совсем другое дело. Расписания придерживаются, на свист идут и любому нахальному Карлсону, если надо, наваляют. Уж я-то видел, врать не стану.

– Ух ты! – Семилетний московский школьник стоял задрав голову и внимал каждому слову. – Можно его погладить?

– Забудь! Склюёт и не заметит, что ты на пятёрки учишься. Ему до твоей ласки дела нет, так что лезь в корзину и сиди тихо. Я за тебя теперь целиком ответственный.

По специальной верёвочной лесенке они забрались в корзину.

– А ну, сизый мерин, неси-ка нас в тридесятое царство, в Лысый лес, да к самому Баюн-центру!!! – скомандовал Гаврюша, подкрепляя свои слова звенящим свистом пьяного кучера.

Голубь кивнул, расправил крылья, и перелёт начался.

– Расскажи мне про этот центр, я никогда не слышал о нём ни в одной сказке, – попросил Егорка, приподнимаясь на цыпочках, чтобы посмотреть на плывущие мимо облака.

– А чего ж не рассказать? Баюн-центр основали лешие, – с готовностью начал объяснять домовой, – во глубине лысого, как ваш дворник, леса…

– А не страшно туда лететь, раз он такой лысый?

– Не, я там всех знаю. Слушай дальше. Известно ли тебе, любитель сказок, в чём польза от кошек породы баюнов?

– В шерсти?

– Энто папа у тебя в шерсти! А польза в том, что только эти коты умеют сладкие речи вести, песни петь, языками владеют, хорошим манерам обучены. От хандры исцеляют, нервы в порядок приводят, спину массажируют и квитанции сами заполнять могут – за свет, за газ, в общем, ты меня понял, да?

– Здорово! Вот бабуле подарить бы такого. А лешие тут при чём?

– Ещё как при чём! Хитёр да жаден народец лешачий, своего не упустит. Как пронюхали они, пройдохи, что весьма охоч сказочный народ до полезных кошек, так позвали в свой лес на работу заморских гномов.

– Ух ты, у вас там и гномы есть! А мне Глаша сказала, что гномов-девочек не бывает. Только как же они тогда самопроизводятся, вот?

– Не знаю, – буркнул Гаврюша. Ему не очень нравилось, что мальчонка встревает со своими бесконечными вопросами не по существу. – Я не приглядывался. Дальше слушай. В общем, посулили гномам постоянную регистрацию, а за то обязали большой посёлок строить.

– У нас так тоже делают, папа рассказывал…

– Да слушай уже! Назвали новострой Баюн-центром, чтобы звучало модно и завлекательно. А гномы хоть работу выполнили, да только никто им и копейки не уплатил. Посидели, погоревали и решили бастовать работяги, а тут, как нарочно, стрельцы с проверкой – заарестовали всю артель и на родину отправили.

– Куда? – опять влез Егорка.

– Говорят, в Ирландию.

– Бедные гномики!

– Да уж, небогатые, – скупо покивал Гаврюша. – А лешие, что бы ты думал? Руками древесными потёрли и новый клич бросили. Со всех краёв и концов созвали к Баюн-центру учителей от разных искусств и наук, чтобы жить там у леших на содержании и талантам своим кошек обучать. А лешие меж тем стали ходить по деревням да талантливых котов и кошек себе разыскивать.

– Глаша говорит, что она тоже талантливая. Прямо раз десять на дню сама себе это перед зеркалом повторяет… – задумчиво вставил мальчишка. – Ой, продолжай, пожалуйста, я очень-очень внимательно слушаю!

– Стоит лешему прознать, что где-то на хуторе киска забавно мяучит или котик младенцев пеленает, он тут как тут! Дескать, вот тебе, кошечка, сметанка да маслице сливочное, а хозяину говорит, что, мол, животную вашу ждёт не дождётся Киевский театр и быть ей там великой артисткой али артистом. Подождите, говорит, пару месяцев, и станут денежки с неба сыпаться. А сейчас могу только один золотой дать, и тот медью…

– И что, продают им кошек?

– А то! Такие деньжищи на дороге не валяются. К тому же лешие своё дело знают, монеты хоть и фальшивые дают, зато сделаны на совесть, от настоящих сразу не отличишь, любо-дорого посмотреть.

– А потом? – явно заинтересовался масштабами аферы московский мальчик.

– А потом в центр с котом! Привозят, сдают на месяц ускоренной подготовки – и на продажу за сто золотых! Дело выгодное.

– Но где же мы деньги возьмём, Гаврюша?

– Не беспокойся, сторгуемся, – уклончиво ответил беззаботный рассказчик и подёргал за вожжи, давая птице сигнал на посадку. – Ты лучше голову береги. Всем хорош голубь супротив воробья, да только с корзиной управиться не может.

– А? – только и успел спросить мальчик, как почувствовал, что рыжий дружок просто выталкивает его наружу. – Мама? – слишком поздно вспомнил Егор, пробкой покидая воздушное судно.

– Кубарем, кубарем катись! – инструктировал Гаврюша, балансируя на краю борта и выбирая подходящий момент для собственного прыжка.

Корзину протащило совсем близко к поверхности земли, и теперь она медленно пошла наверх. Домовой прыгнул и покатился, пряча голову между коленок. Голубь уронил пустую корзину, сел сам и принялся клевать сухие шишки, как будто летел только за этим.

Домовой помог мальчику встать и отряхнуться.

– Живой? Целый?

– Вот было круто! По-десантски!

– Ну и хорошо, на обратном пути повторим, а теперь пошли. В центре, Егорушка, мы твоей бабке такого баюна подберём, она с ним не то что про аптеку, про все диагнозы свои забудет! Вот те… Эх, кабы я был православный, я б даже перекрестился!

– Главное, чтоб она от банковской карточки код помнила, – деловито заметил Егор. – Там у бабули пенсия.

Когда проходили мимо голубя, Гаврюша крикнул на птицу, как обычно кричат, прогоняя корову. Та поняла, что свободна, и отправилась по своим делам.

– Кажный час тут пролетают, как по расписанию, – уловив тревогу во взгляде Егорки, успокоил рыжий домовой. – Не боись, у нас хоть и сказка, но мы тоже на месте не стоим, развиваемся.

Далеко-далеко, докуда хватало глаз, раскинулся хвойный лес. Покрытые редким снегом ёлки росли вкривь и вкось, часто образуя островки-проплешины, – то был Лысый лес, а посреди всей этой красоты стоял, как Москва-Сити, сам Баюн-центр. Было в нём что-то от фермы, деревеньки, большого терема и маленькой крепости одновременно. Высокий частокол защищал территорию от лесных напастей. Перед ограждением, как и полагается, проходил глубокий ров с мутной водой. Нынче вся вода замёрзла, в свежей проруби пытался утонуть чей-то дырявый валенок.

– Смотри, не вздумай на лёд соваться, – строго предупредил Гаврюша, когда они топали по мостику.

– Почему?

– По кочану! Уж поверь на слово, сделай такую милость.

У ворот дежурила длинноносая ведьма в тулупе. Она выглядела так, словно родилась до динозавров, и носила круглые очки, покрывшиеся морозными узорами, так что входящих проверяла исключительно на ощупь.

– Куды прётесь? Кто такие? Почему без документов? – уныло прохрипела она, преградив дорогу помелом.

– Привет, Бостриха! – Гаврюша вежливо похлопал бабку по пыльному горбу. – За котиком с Егоркой пришли.

– А-а… – узнала она, – Гаврила Кузьмич! Проходи. С Егоркой, говоришь…

Старуха потянулась к мальчику, но тот успел увернуться и спрятаться за своим провожатым.

– Живенький, вкусненький. – В голосе ведьмы пробудился аппетит. – Эх, кабы зубы не выпали, Гаврила, не упустила б я его…

– Эх, кабы я был старше лет эдак на тыщу-другую, да рази ж я тебя пропустил, Бостриха?! – флиртуя, подыграл домовой.