Страница 9 из 64
— Живо жрать, живоглоты! — завопила крыса-кок во весь голос. — Не то рыбам скормлю, за борт вывалю!
Запах горячей пищи достиг ноздрей Гораса, и он понял, насколько изголодался. Команда заспешила к котлу с жестянками и черепками, мисками и котелками. Повариха шуровала поварешкой, выплюхивала месиво из котла в миски, постоянно что-то приговаривая. Сборище удостоил присутствием даже Виска, потребовав, чтобы повариха наполнила его здоровенную миску, размером с таз, до краев.
— О-о-о, какой аромат, Глурма!
— Особый рецепт, капитан! — ухмыльнулась Глурма, показав сильно прореженные зубы. — Репа с морковкой, да овес, да травки, а уж креветок с макрелью — ешь не хочу!
— Да-а, налопаемся до отвала! — Капитан махнул лапой команде, и та разразилась гоготом да прибаутками.
Нечисть принялась уплетать густое варево кто чем, иные просто немытыми лапами. Виска поставил свой тазик поближе к Горасу:
— Команда питается, Каменная Башка. Тебе тоже пора подкрепиться.
Команда чавкала и хлюпала так смачно, что Горас чуть было не забыл про голод. Он мрачно поглядел на пирата, перевел взгляд на миску, однако не двинулся с места. Виска продолжал дразнить барсука:
— Хорошая пища, отличная пища, креветки и рыба Северного побережья, овощи с твоей фермы, твоими трудами выращены, попробуй…
Горас потянулся к миске. Цепь натянулась. Команда дико заржала, завопила, заулюлюкала. Горас отдернул лапу от миски, вернулся к мачте.
Златолис окунул лапу в миску, облизал ее.
— Ох, вкусно, Каменная Башка. Вот поговори со мной, и я миску к тебе двину.
Горас повернул голову к ухмыляющемуся лису, но рта не раскрыл. Что-то во взгляде барсука согнало усмешку с физиономии лиса. Он нахмурился:
— Без пищи ты издохнешь. Говори!
И барсук заговорил:
— Ты издохнешь раньше, чем я. Ты и тот, другой лис. И вся нечисть, которую я смогу захватить с собой. Зря стараешься, покойник. И мне с покойниками говорить тоже ни к чему.
Виска подпрыгнул:
— Да ты о смерти взмолишься, придурок!
Он пнул миску ногой, послав ее за борт вместе с содержимым. Хромая на ушибленной лапе, он направился в свою каюту. Кодж бросился за ним:
— Говорил я тебе, кэп, прикончить его надо!
Виска обернулся, схватил Коджа за шиворот и пихнул в кабину перед собой.
— Заткнись, идиот!
Когда оба лиса исчезли в капитанской каюте, Дерджи бесшумно подсел к Сники, который уже покончил со своей порцией и теперь вылизывал миску начисто.
— Видал? — пробормотал Дерджи укоризненно.
— Целый таз классной жратвы рыбам на корм. Я бы от нее не отказался. А ты?
Сники уставился в дно своей пустой миски.
— Ну и я тоже.
— Так сходи за ней, шпионская морда!
Сники взлетел в воздух, описал дугу и исчез за бортом с ножом Дерджи между ребер и с выражением ужаса на физиономии. Гривел и Фирог быстро сдвинулись, заняв место исчезнувшего члена экипажа. Дерджи кивнул в сторону моря:
— Сники отправился за добавкой.
6
Ни облачка в небе над Моди Магзбери Тропл. Зайчиха, не ощущая тяжести походного мешка за спиной, одолевала дюну за дюной. Ей одной из всех зайцев Саламандастрона доверили такое почетное, такое важное задание! Она снова, в который раз, припомнила напутствие лорда барсука и майора Маллина.
— Так-так-так-так-так… Отыскать этого дурацкого барсука… Простой парень, брони не знает, о мече слыхом не слыхивал… лопух какой, деревенщина… тоже, вояка, во-во-во. Судьба отметила его чело… по лбу, стало быть, врезала чем-то увесистым, попросту говоря… мм… что ж там дальше-то, черти-дьяволы?
Моди добралась до вершины очередной дюны, замерла на одной лапе, почесала нос, пошевелила ушами:
— Во-во-во… Вот! С ним какой-то другой… гой… нагой… Изгой!.. Изгнанник… и что-то печененькое… Балда! Горячее, а не печеное… горит… пламя? Адово пламя, адские врата! Найти этого остолопа и доставить в целости и сохранности к его лордству в Саламандастрон, во! Ай да молодец, вспомнила, во, во!
Все еще балансируя на одной лапе, она осмотрелась.
К западу катит волны необъятное море, его темная лазурь встречается на далеком горизонте с прозрачной голубизной высокого летнего неба. Песчаный пляж мягко переходит в дюны, а в отдалении простирался лес. Не имея представления, куда ей идти, Моди подхватила горсть песку и запустила ее в воздух над головой.
— Природа-мать, куда скакать?
Ветер сдул песчинки в сторону далеких деревьев, не дав засорить глаза бесшабашной зайчихи. Моди присела в реверансе:
— Благодарю, мадам Природа.
Она понеслась в направлении леса, бормоча на ходу:
— Барсук с судьбою на броне, чело высокое в огне… Ой, нет, не на броне судьба, во лбу, во-во… Ха-ха, но лбу звезда горит… Пылает, во… Нет-нет, не звезда горит, изгнанник пламенный при нем, сидит, не знает, что почем… за пазухой сидит, трусливый, меча боится больше сельской жизни простого пахаря… Изгой пылает… меча не знает… Да нет же, старая балда, все перепутает всегда… Ничего-ничего, во-во, когда надо будет, всё сразу вспомню…
Первую ночь Моди провела в дюнах. На рассвете она позавтракала овсяным хлебом и запила водой.
— Во-во, водица да корочка сухая… А эти обжоры в столовке уписывают за обе жирные щеки, аж глаза вылезают, уши обвисают, усы торчат, хвосты ворчат, во-во-во… ну, где-то там урчит, а как же… в брюхе набитом, тьфу… Ладно-ладно, вернусь — наверстаю.
Мысль о горячей пище воодушевила Моди, и она завела тут же сочиненную — точнее сочиняемую на скаку — лихую, развеселую песню.
Сама того не заметив, Моди постененно сбавила скорость и вдруг заметила крота с тачкой, который еле тащился за ней. Старый крот, запыленный и ободранный. Идет и ревет, всхлипывает. Она остановилась, и крот ткнулся в нее тачкой. Бедняга ничего перед собой не видел, слезы затуманили глаза его. Моди протянула ему платок:
— Во-во, дружище, что с тобой стряслось?
Крот выдул в ее платок содержимое своего объемистого носа, всхлипнул, тяжко вздохнул:
— Хурр, мисс, нет песенки печальнее на свете, чем завыванья горестные эти… не слыхивал я такой песни во всю жизнь свою, нет, нет…
Озадаченная Моди принялась его утешать да успокаивать:
— Да брось ты, дружище, утри слезки, престань, перестань… Так, пустячок песенка, только что сочинила, во…
Крот прекратил плакать, как будто бы сожалея об этом:
— Хурр, а я так люблю добрую печальную песню… Поплачешь — и сразу на душе легче, приятнее, и тело отдыхает…
Моди недоверчиво покачала головой:
— Ну, извини, что помешала тебе нюнить. Во, заплачь снова, только и делов-то…
Крот вежливо провел лапой по носу и протянул ее Моди:
— Нет-нет, мисс, спасибо, я уже закончил на сегодня. Меня зовут Бангвен-отшельник. Вы, должно быть, после такого пения устали, проголодались.
Моди схватила протянутую ей лапу и от души встряхнула ее:
— Насчет чего-нибудь перекусить, особенно горяченького, всегда с удовольствием. Звать меня Моди, очень приятно.
Крот уселся на свою тачку, нагруженную всякими корешками, клубеньками и ягодками, и широко улыбнулся:
— Красивое имя — Моди. Моди, если поможете мне с тачкой, я вас накормлю горяченьким, только что с огня, хурр…
Услышав о горяченьком, Моди схватилась за ручки тачки, чуть не стряхнув с нее неповоротливого крота.
— Вперед, вперед, друг, плывем, куда ж нам плыть? Только показывай дорогу, и гость к завтраку тебе обеспечен.
Бангвен обитал в пещерке, вырытой в склоне холма. Он слез с тачки и жестом пригласил Моди войти:
— Прошу, мисс Моди, мое скромное жилище, хур-хур-хур…
Жилище и вправду роскошью не отличалось, но оказалось весьма уютным. У стен крот устроил уступы, устлал их сухой травой. Очаг он сложил из камней, замазав щели глиной.