Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 40 из 58

— Вот именно, — подхватывал Павлов, — опыт! Да еще наши проверенные физиологические понятия; в этом соль. — Глаза его загорались насмешливым, задорным огоньком, руки дополняли речь выразительным жестом. — А мы с вами психологами заделались… Пытаемся серьезно говорить о том, что и как чувствуют собачки, чего желают, а данных для этого прочных у самой психологии пока нет, нет даже установившихся понятий. Одни сравнения. Вот мы и не можем убедить друг друга. Отличное доказательство безнадежности дела.

Нет, этак не годится! Надо нам, физиологам, идти своим путем.

Первые шаги на этом пути были очень трудны. Трудно было, прежде всего, отрешиться раз и навсегда от привычных психологических рассуждений при объяснении психических явлений.

— Попробуем посмотреть на дело с чисто внешней стороны, — говорил сотрудникам Павлов, стоя у станка с собакой, на которой изучалось психическое слюноотделение. — Что мы здесь видим? Собака «слюнит» еще до момента принятия пищи, едва лишь заслышит шаги Василия. Перед нами факт, очень напоминающий простой пищевой рефлекс… разница лишь в том, что вызван он не раздражением чувствительных окончаний языка собаки, а ее слуха.

Он замолк, ожидая возражений, и не напрасно.

— Иван Петрович, — отозвался молодой сотрудник, — у моей новой собаки, помните та, что я вам на днях показывал, с обгрызанным ухом, — опыт с дразнением мясом не удается. Слюну выделяет лишь, когда мясо во рту. Видно, что это тип недоверчивый, боится обмана: а вдруг подразнят да не дадут.

Павлов, после некоторого размышления, вдруг быстро, как бы что-то вспомнив и сообразив, обернулся к говорившему.

— А ухо у вашей собаки разве совсем зажило? — и увидев, как сотрудник, недоумевая, отрицательно покачал головой, уверенно продолжал: — Вот в этом-то и причина. Сколько раз мы говорили о том, что опыт надо вести на здоровом животном, которого не беспокоит боль. Это было нашим непреложным правилом при работе с обычными рефлексами, хотя они и считаются вполне постоянными. Ну, а наши новые факты именно своей капризностью, изменчивостью и примечательны. А вы уж и заключаете — недоверчивый пес, боится обмана. Опять пустые слова! Немедленно прекратите опыты на этой собаке! Продолжите, когда будет совсем здорова!

И затем, успокоившись, продолжал развивать начатую им мысль:

— Да, непостоянство, как все более и более выясняется, самое характерное, что отличает психическое сокоотделение от простого пищевого рефлекса. Однако вглядимся внимательнее: так ли уж и здесь все прихотливо и подвержено случаю? Оказывается, нет. Вот, например, у Дружка слюногонное действие оказывает только походка Василия. А вот попробуйте выйти сейчас в коридор вы, молодой человек, — обратился Павлов к студенту, — и подойдите затем к двери, никакой слюны при этом у Дружка не выделится, заранее и твердо могу сказать.

Студент вышел и спустя некоторое время вернулся. При звуке незнакомых шагов за дверью Дружок насторожил уши, но в пробирке, прикрепленной к слюнной фистуле, не появилось ни капли слюны.

— Вот видите! — в глазах Ивана Петровича светилось веселое торжество. — А в чем причина? Шаги Василия, который обычно ухаживает за Дружком, стали для него сигналом, предвестником пищи. А все другие походки о еде не сигнализируют. Ясно теперь, почему к стуку ваших башмаков, — обратился Иван Петрович к студенту, — слюнная железа Дружка осталась совершенно хладнокровна.





— Да-а-а, — протянул один из сотрудников, — догадлив Дружок.

— Попрошу разъяснить, что вы под этим понимаете? — вскинулся Павлов.

— Мне кажется, Иван Петрович, догадаться — это значит по одним признакам понять о других, например, видя распускающиеся почки мы все понимаем, что…

— Началась весна, — прервал его Павлов. — Хорошее объяснение, нечего сказать! А слово «понять» вы мне растолкуете словом «догадаться». Нет, господа, так мы с вами далеко не уйдем. Эта словесность лишь мешает нам. Я не только о вас говорю, — примирительно обратился он к сотруднику, объяснявшему слово «догадаться», — все в этом грешны. Вот я сам только что пускался в рассуждение о хладнокровии Дружка. Тогда как дело наше, физиологов, — изучать ход течения внутренних процессов, лежащих в основе тех или иных внешних реакций, и для этого, прежде всего, всегда и везде стараться выяснить условия, вызывающие возникновение этих реакций. Сегодня, господа, я счастлив тем, что могу сообщить, что опытами доктора Толочинова уже точно определено основное условие, вызывающее появление психического слюноотделения. Этим основным условием является повторное совпадение действия случайных, посторонних раздражителей, например запах мяса, вид кормушки или тот же звук шагов служителя, с последующим кормлением. Только после нескольких таких сочетаний эти, казалось бы, не имеющие непосредственного отношения к слюнной железе раздражители начинают сами вызывать ее работу — гонят слюну.

Психическое слюноотделение есть ответ организма на внешнее воздействие, осуществляющийся при участии высших отделов нервной системы, причем эта реакция подчиняется определенному правилу — закону. Следовательно, у нас есть все основания считать эту реакцию рефлексом… Конечно, этот рефлекс сложнее тех, с которыми физиологи имели до сих пор дело, так как собака с ними на свет не рождается. Они появляются лишь после повторного воздействия определенных условий. Поэтому в отличие от первых простых рефлексов я предложил бы наши рефлексы назвать сложными, Или условными… Простые можно было бы тогда называть также безусловными, подчеркивая тем самым их большее постоянство.

Он снова с удовольствием и расстановкой, как бы призывая присутствующих вдуматься в смысл этих слов, произнес:

— Условные рефлексы. Вот ими мы теперь и займемся. Что для нас как физиологов является здесь особенно важным и решающим? — продолжал Иван Петрович. — Наши опыты, как я сейчас об этом сказал, доказали, что факт, который всеми вполне законно относился раньше и продолжает относиться теперь к области психики, к высшим проявлениям деятельности мозга, отныне, и также на вполне законном основании, следует одновременно относить к явлениям рефлекторным, а именно к сложным, условным рефлексам. А раз это так, то их можно изучать нашим исконным физиологическим объективным методом. Вы понимаете, господа, какие эго нам открывает перспективы? Метод держит в руках судьбу исследования. Величайшие победы естествознания это победы объективного метода. Итак, мы получаем возможность остаться на нашем верном, никогда не обманывавшем наших надежд пути — изучать явления с их внешней стороны, такими, какими они представляются наблюдающему их извне.

И без всяких искажений — гаданий, догадок, домыслов!

Мы знаем теперь, насколько эта уверенность ученого оправдалась, знаем, каким могучим оружием оказался метод условных рефлексов, отвоевавший у живой природы самые сокровенные ее тайны, раскрывший основные законы деятельности мозга и в их числе решивший загадку сна и гипноза. Исходную точку этих исследований Павлова и его сотрудников принято считать началом новой эры в изучении психики, эры, которую советские ученые, да не только советские, но и передовые ученые многих стран называют павловской.

Читателю, вероятно, хочется поскорее узнать, какой же оказалась разгадка внутренних механизмов гипноза и внушения, до работ И. П. Павлова и его учеников долго остававшаяся неуловимой, хотя на поиски ее было затрачено немало упорных усилий многих талантливых исследователей. Но мы вынуждены просить читателя еще немного потерпеть. Дело в том, что наш рассказ о сущности гипноза не будет понятен, если читатель не познакомится прежде, хотя бы очень общо и кратко, с теми основами учения о высшей нервной деятельности, которые самым непосредственным образом относятся к гипнозу и внушению.

Орган высшей нервной деятельности — кора больших полушарий головного мозга. В ней сосредоточено управление жизнью всего нашего организма, в ней замыкаются те нервные связи, которые образуются при выработке условных рефлексов. «…Нам может казаться, — говорил Иван Петрович Павлов в одном из своих последних выступлений, — что многие функции у высших животных идут вне влияния больших полушарий, а на самом деле это не так. Этот высший отдел держит в своем ведении все явления, происходящие в теле».