Зима 0001

Он откинулся на спинку и захохотал – тяжело и напряженно, как настоящий душевнобольной.

Нет, он еще не совсем сошел с ума, чтобы поверить в такое совпадение.

– Не дождетесь, – прошептал Егор, вытирая слезы. – Ловко вы это… с пультом.

Экран не реагировал. Мускулистая женщина, обливаясь потом, тащила на шее стальной шар, а сзади ее догоняли еще две – тоже в поту и тоже с шарами. Зрители на трибуне под наклонным козырьком прыгали и орали. Комментатор посетовал, что не в силах предсказать, какая из спортсменок придет первой. Егору это почему-то было не интересно.

Сменив шорты на более строгие бриджи, он одел свежий плащ и вышел из дома.

Егор часто обещал себе стать жестким и предприимчивым, но сегодня это было всерьез. Пусть его не восстановят, пусть ему дадут самую гнусную характеристику, но деньги, жалование за целый месяц, они вернут. Ему даже не нужно обращаться к адвокатам, его правота очевидна. И шеф, старый бурдюк с жиром, это признает. А за глупую шутку с конвертом он извинится – публично.

Егор свернул к платформе и глянул на расписание. Дневные электрички ходили не так часто, как утренние и вечерние. Ближайшая – через десять минут.

Почему на всей планете существует только одна транспортная камера, было загадкой для многих, но по-настоящему этим вопросом люди задавались, лишь когда им приходилось ждать – на платформе, в зале аэропорта, в автомобильной пробке.

Колонисты предусмотрели практически все, но с транспортом как-то промахнулись. Уникальная система внепространственного переноса, с помощью которой на Близнец забросили тысячи единиц техники и миллионы тонн готовых стройматериалов, использовалась исключительно для дальней связи. Принципа работы этой системы Егор, понятно, не знал, но он сильно сомневался, что ее нельзя было приспособить для коротких расстояний. Он представил себе, как за секунду перемещается от дома до работы, за секунду оказывается где-нибудь на Западном материке и за ту же секунду попадает обратно, – и не смог найти причин, помешавших колонистам установить на Близнеце эти штуковины. Здесь осталась лишь первая – ее доставили «своим ходом», на космическом корабле, но без пары она была бесполезна. Кстати, ее пара на Земле давно вышла из строя, поэтому канал Земля – Близнец тоже не действовал. На Земле у Егора никаких дел не было, зато на работу он ездил каждый день.

Температура, как он и ожидал, поднялась до шестидесяти с гаком. Быстро ходить в такую жару было опасно, поэтому на путь от платформы до здания метеослужбы Егор потратил почти столько же, сколько просидел в электричке. Пройдя за тройные двери, он разделся и не спеша, чтобы не сбить дыхания, поднялся на второй этаж.

– Что вы хотите? – Пресно молвила секретарь.

Вот как. На «вы».

– Мы хотим пообщаться с начальством, – слегка манерничая ответил Егор.

– На предмет?

– На предмет денег, – твердо сказал он.

– Простите, не понимаю.

– Это уже перебор. Шеф на месте?

– Гражданин, а вы не ошиблись? – Вполне искренне удивилась она.

– Ну хватит, хватит. Еще скажи, что не узнаешь.

– Предупреждаю: я вызвала охрану.

– Зачем? – В свою очередь удивился Егор.

– Сейчас объясним…

В коридоре показались двое – оба жили по соседству, и Егор частенько ездил с ними в одном вагоне. Охранники взяли его под локти и оттеснили к окну.

– Влад… Да Влад же! Костя! Вы что, разыгрываете меня?

– Не знаю, откуда вам известны наши имена, но то, что они вам известны, это не в вашу пользу, – длинно объявил Костя.

– Чего надо? – Спросил Влад.

– К шефу я, за деньгами. Он, когда меня рассчитывал, вместо денег…

– Выбирайте, – перебил его Костя, – либо уйдете сами, либо поедете в полицию.

– Вы что, мужики?.. – Опешил Егор. – Вы меня не узнаете?

– Я повторяю вопрос и вызываю наряд.

– Да вы… как… – Егор поперхнулся и, выдернув руки, пошел к лестнице. – Это он вас заставил? Шеф заставил, да? Смешно, мужики. Смешно и глупо. Я на вас в суд подам.

Он налетел плечом на Веронику, и та чуть не свалилась за низкие перила. Егор корректно поддержал ее за бедра, но она почему-то взвизгнула.

– Ребята, что вы смотрите?! – Закричала Вероника. – Ненормальный какой-то! Зачем его пустили?

Костя с Владом снова двинулись на Егора, и он, оценив суровость их физиономий, поспешил к выходу.

На полдороге к платформе, сняв капюшон и задрав лицо к белесому небу, стояла Маркова.

– Одень немедленно! – Велел Егор. – Шестьдесят пять, не меньше. Так врежет – до больницы не довезут.

– Что вы хотите? – Спросила она, совсем как секретарь.

Глаза у Маришки были заплаканные. В смысле – красные. Слезы при шестидесяти пяти в континентальной зоне высыхали прямо на щеках.

– Мы хотим… – горько проговорил Егор. – Маришка… Я Соловьев! Ты тоже меня не помнишь? Как же это, Маришка? Как же?..

– Простите. Я не знаю, в чем ваша проблема, но никаких Соловьевых…

– Да одень капюшон-то, дурища!

Маришка шмыгнула носом и, еще раз вякнув «простите», поплелась к зданию.

– Маркова! – Позвал Егор. – Ты же меня любишь! А? Дура ты набитая. Ты почему рыдала-то? Потому, что меня уволили! Зачем ты вместе с этими?.. Зачем вы сговорились? Не из-за денег же! Там денег – тысяча таксов. Смех.

Она изобразила рукой что-то вроде «отстаньте» и скрылась в тонированных дверях. Егор плюнул и направился к платформе.

Если уж Маришка… если даже она… Егору все меньше верилось в то, что это розыгрыш. Слишком слаженно у них получилось. Да и много чести для рядового сотрудника. И Вероника!.. Она бы не выдержала, хихикнула – если б это был розыгрыш.

Какое-то время Егор еще надеялся, что вот сейчас, через секунду, через две, из здания высыпет толпа в бледных плащах – с бутылкой шампанского, с идиотскими прибаутками… Он бы, конечно, простил. Поломался бы для порядка – и простил. Куда деваться, родной коллектив. Однако прошла и минута, и пять, он уже стоял на платформе, а двери все не открывались.

Окатив его волной горячего воздуха, затормозила электричка. Он с тоской посмотрел на четыре купола. Оператор нетерпеливо свистнул, и Егор, стряхнув капюшон назад, шагнул в искусственную прохладу тамбура. Он еще верил, что все образуется. Но уже не очень искренне. Надо было себя успокоить, он и успокаивал. А верить – уже почти не верил.

Обычно он садился во второй вагон – там больше народу, там веселей, но сейчас Егор перешел в последний, четвертый. Здесь не было ни души. Выбрав неудобное место, спиной вперед, он скрестил на груди руки и прикрыл глаза. Ему хотелось бы ехать долго – не пятнадцать минут, а час или два, или до самого вечера. Ему было, о чем поразмыслить.

– Гражданин… – сказал кто-то.

Егор вздрогнул и поднял голову. Он, кажется, заснул. Вот уж чего не ожидал…

– Гражданин. Ты ведь гражданин? Гражданин Востока. О-о… Ты только вслушайся: гражданин Востока…

В проходе между креслами, выпятив огромный круглый живот, стоял бородатый старик. Вместо плаща на нем был длинный, до пола, халат из какой-то грубой ткани, подпоясанный веревкой. Егор обратил внимание, что у халата нет капюшона, – человек мял в руках плетеную шляпу. От солнца она защищала не идеально: лысина и скулы старика были темно-коричневыми, а в складках морщин – черными. Борода же и спутанные волосы по бокам выгорели до цвета разбавленного молока. Старику можно было дать от шестидесяти до восьмидесяти, впрочем, можно было дать и сто. Тем не менее, он выглядел энергичным и жизнерадостными – непристойно жизнерадостным для такого возраста.

Наверно, это маразм, сонно отметил Егор.

– Что вы хотите? – Не задумываясь, спросил он.

– Гражданин Востока… – бессмысленно повторил старик. – Если ты обладаешь избыточными денежными средствами, ты мог бы ими поделиться. Например, со мной.

– Вам нужны деньги? Но вы должны получать пенсию.

– Пенсию получают по месту жительства, гражданин. А когда таковое отсутствует, соответственно отсутствует и все остальное. Например, пенсия.